Мой (не) брат (СИ) - Верес Зула

— Разве мы тебя в этом упрекали? — тихо спросила мама, сломанной куклой падая на кожаный диван и пряча лицо в ладонях.

— Нет, — растерянно ответил отец. — Не упрекали. Но ведь это совсем чужая девочка! Почему вы обвиняете меня сейчас в том, что я поступил благоразумно? Вам не приходило в голову, что она специально втиралась в доверие, чтобы усыпить наше внимание?

— Ты еще хочешь обвинить ее в корысти? Катю?! — фыркнула мама, вновь начиная вскипать. — Да ей твои деньги и твой бизнес — как собаке пятая нога! Неужели ты не понял, что единственное, что ей было нужно — это наша любовь?

— Вы же ее знаете без году неделя! — удивленно продолжил обороняться отец от наших нападок. — Откуда столько уверенности в этой девочке? Виолетта, я думаю, тобой движет только странное желание заиметь долгожданную дочку! Если хочешь, мы можем удочерить кого-нибудь…

— Кого-нибудь?! А чем тебя Катя не устраивала, если на то пошло?! — истерично рассмеялась мама. — Ты готов принять в семью кого-угодно, лишь бы не эту бедную девочку? Которая каждую минуту доказывала свою честность, доброту и любовь по отношению к нам? Которая была как светлый лучик солнца среди зимы?..

— Ей уже было восемнадцать, а совершеннолетних, как известно, не удочеряют… — привел отец последний аргумент из своего арсенала.

— Если хочешь знать — она ушла в том, в чем пришла! Даже сапоги свои старые откопала среди вещей на выброс! Хотя… Что я тебе рассказываю? У тебя ведь на руках анализы! — мама махнула на него рукой и, сгорбленная, отправилась прочь из кабинета.

Все это время у меня в голове носились противоречивые мысли и желания. Я удивлялся, почему отец за эти дни не смог разглядеть бескорыстную душу Кати. Ведь ни разу она не показала, что ей нужны те украшения или те шмотки, которыми ее одаривала мама. Да, была благодарна за них, но чувствовала себя виноватой из-за того, что на нее тратят деньги.

В следующее мгновение я оправдывал трезвое мышление отца, вспоминая, что о чем-то подобном предупреждал меня и Паша. Однако вновь возвращался к предыдущей мысли — все это Катю не интересовало абсолютно!

Затем вдруг сердце ошпаривало счастье от осознания того, что Катя — не моя сестра. Ведь это значило, что я имею полное право ее любить, не чувствуя себя виноватым!

А потом меня затапливал страх за нее: куда она могла уйти? Где она сейчас слоняется? В старых сапогах и тонкой курточке…

Я выбежал из кабинета и отправился на поиски мамы. Она сидела на кухне и отсутствующим взглядом смотрела в окно.

— Когда она ушла? Сколько прошло времени?

— В обед ее уже не было, — ответила она грустно. — Больше семи часов…

— Черт! — вырвалось у меня. — Ты ей звонила?

— Она и телефон новый оставила, ничего не захотела от нас. Даже на память…

Мама всхлипнула и закрыла лицо руками. Я подошел и обнял ее, а она уткнулась мне в живот и горько заплакала.

— Я ведь на самом деле полюбила ее, сынок! Она так радовалась, когда мы вместе на кухне что-то готовили! Столько рецептов у меня выписала в тетрадку! Как же теперь без нее, Стас? — подняла она на меня заплаканные глаза с мокрыми от слез ресницами.

— Я попробую поискать ее, мам, — постарался я ее успокоить. — Она не могла далеко уйти! И мне кажется, я даже знаю, к кому она отправилась!

— К той жестокой старухе? — слезы полились с новой силой. — Она же доведет ее своими придирками! Ты не знаешь, бабка ее не била?

— Не думаю, — заверил я маму, хотя сам не был ни в чем уверен. — Я сейчас схожу к ней, я ведь помню их адрес!

— Почему Слава все ей рассказал?! Ну почему? Он ведь обещал!

— Я не бросаю слов на ветер! — твердо сказал отец, который стоял у дверей кухни, так и не сняв своего пальто. — И я ничего ей не говорил!

— Но как она тогда узнала? — воскликнула мама и тут же попробовала себя убедить. — Но если вдруг она действительно ничего не знала, тогда, может быть, просто пошла к своей подруге? Стас, ты знаешь ее подруг?

— Мам, успокойся! Ты же наверняка проверяла ее вещи? — как можно ровнее спросил я у нее. — Чего из ее вещей не хватает?

— Рюкзака, всех учебников и ее старой одежды-ы-ы, — вновь начала она лить слезы.

— Да, с таким набором к подруге не ходят, — понуро сделал я вывод. — Получается, она все-таки узнала неприятную новость!

— Вероятно, она случайно подслушала наш разговор утром, — догадался отец. — Других вариантов просто нет…

— Я пойду к ее бабушке, — решительно направился я к двери. — Если там не будет, я просто не представляю, где еще ее искать…

— Сходи, Стас, сходи, пожалуйста! И приведи ее домой! — взмолилась мама. — Мы постараемся все уладить, так ведь, Слава?

— Да, — коротко ответил папа, опустив голову. — Виолетта, ты мне веришь?

Я не стал прислушиваться к родителям. Схватив ключи от машины, вылетел из дома и направился по адресу бабы Любы, который отлично помнил, хоть и бывал у нее лишь раз.

Припарковав машину у самого подъезда, из-за чего меня обматерили двое алкашей, с трудом преодолевающие расстояние до входной двери, бросился в так кстати открывшуюся нужную дверь. Пулей взлетел на четвертый этаж, не став дожидаться лифта, и нажал на заветную кнопочку дверного звонка.

Послышались тихие шаги за дверью. Но открывать ее не спешили. Надавил кнопку сильнее. Внутри снова разлилась трель. В этот раз шаги были громче, по их шаркающему звуку я догадался, что это баба Люба.

— Кто там? — раздалось за дверью, хотя, уверен, меня успели прекрасно изучить в дверной глазок.

— Откройте, пожалуйста, это Стас, — ответил я громко. — Я брат Кати.

— Нет у Кати братьев. И самой Кати тоже нет! — ответили довольно зло, после чего шаркающие шаги удалились.

— Откройте, я знаю, что она у вас! — крикнул я, в третий раз давя на кнопку.

— Хулиган! Сколько можно орать?!

— Я сейчас полицию вызову!

— Ночь во дворе, имейте совесть! — заговорили за соседними дверями возмущенные соседи.

— Нет ее! И не приходи сюда больше! — добавила баба Люба, не открывая дверь.

А мне почему-то показалось, что рядом с ней раздался тихий девичий плач.

— Катя! Это ведь ты? — не терял я надежды до нее докричаться. — Это она тебе запрещает со мной говорить, да? Хочешь, я сам в полицию позвоню, что тебя насильно удерживают?

— Да когда это прекратится?! — начал греметь ключами какой-то мужик из соседней квартиры. — Ща как выйду, мало не покажется! Мотай отсюда, пока цел!

Так и не дождавшись ответа от Кати, я вынужден был ретироваться подобру-поздорову. Ведь если ее здесь нет, мне действительно придется объясняться с сотрудниками полиции. Да и неадекватный мужик из соседней квартиры не вызывал доверия. Не хватало еще с ним подраться! Тогда поход в полицию мне точно обеспечен!

Еще минут сорок я ездил по ближайшим улицам, заезжая во дворы и внимательно осматривая все скамейки, памятуя о нашей первой встрече. Вот бы найти ее и, как тогда, спросить: «Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?» А она бы снова ответила: «Тепло, батюшка! Тепло, родимый!» Мы ведь эту сказку как-то пересмотрели с ней в один из вечеров. И пусть Морозко из этой сказки и не тянул на роль безупречного деда-волшебника, но ведь и я сейчас колесил дворы не для того, чтобы вернуть ушедшую из дома сестру. Вернее, вернуть, но не сестру, а… девушку, к которой прикипел сердцем и душой!

Глава 26. Слава

Прошло три дня. Новогодние выходные закончились. В университете вновь закипела жизнь. Началась сессия. Коридоры альма-матер бурлили от голосов студентов, пришедших на консультацию или на экзамен. Днем я вливался в этот поток, общался с друзьями, задавал вопросы преподавателям, шутливо отбивался от девчонок, посягающих на мою свободу, то есть вел себя как обычно.

А вот вечерами, как зачарованный, бродил по двору Кати, надеясь, что она однажды выйдет на улицу, где я ее и подловлю. Ну не верил я, что она не у бабы Любы! Я же знаю, что здесь ей просто некуда больше пойти! Не могла же она исчезнуть из города, в конце концов, ведь, насколько мне известно, и за его пределами у нее нет никого из родных. Да и то, что мне послышалось в тот вечер, когда я бросился за ней к бабе Любе, придавало мне уверенности, что Катя все-таки у нее! Но почему она не захотела со мной говорить? Я же не имею никакого отношения к решению отца провести экспертизу ДНК!