Мой (не) брат (СИ) - Верес Зула

— Папа, мама! Мы дома! Со мной Катя! — крикнул Стас, а я вздрогнула, не решаясь сделать шага.

Со стороны гостиной послышался громкий стук упавшего стула, а через несколько мгновений в прихожей появилась Виолетта Игоревна — бледная, постаревшая, осунувшаяся, словно после затяжной тяжелой болезни. Я стыдливо опустила голову, но тут же была захвачена в крепкие объятия женщины, которая, не сдерживаясь, зарыдала, приговаривая сквозь слезы:

— Катенька! Милая моя! Ты вернулась! Какое счастье!

Тут на шум из кабинета вышел Владислав Петрович и, увидев нас, заливающихся слезами, обеих заключил в объятия. Мне показалось, что все это уже было, только в другой жизни, много-много лет назад. Подняв глаза на Стаса, который улыбался сквозь слезы, любуясь на наши мокрые, но счастливые лица, одними губами произнесла:

— Спасибо!

Эпилог. Год спустя

Стас

Неужели это нас встречают все эти веселые лица, обсыпают лепестками роз и кричат пожелания счастья?

Несмотря на то, что прошлый год принес немало волнений и разочарований, закончился он невероятно счастливо — нашей свадьбой! Мы специально договорились, что отпразднуем нашу годовщину знакомства в широком кругу нашей заметно увеличившейся семьи и многочисленных друзей.

За этот год произошло много всего — и хорошего, и не очень. Но лучше рассказать по порядку.

Первым делом, конечно, начну со своей семьи. Мама с отцом наконец-то помирились, и произошло это именно в тот момент, когда Катя согласилась прийти к нам домой. Она послужила катализатором их примирения, сама того даже не заметив.

Мама очень быстро пошла на поправку, вновь посвежела, расцвела заново, у нее появился вкус к жизни. Она начала все так же угощать нас вкусными обедами и ужинами, но вкуснее всего они получались именно в те дни, когда к нам приходила Катя.

Папа простил своего давнего друга. В конце концов, он действительно не принес фирме никаких убытков. Михаил Юрьевич вернулся на свое рабочее место, а дружба между ним и папой стала еще крепче, ведь теперь они стали не просто сослуживцами, но и будущими сватами.

Роль отца Кати удавалась Михаилу Юрьевичу прекрасно. Он был не строгим, а справедливым и любящим отцом. Казалось, он любил ее так сильно, словно пытался возместить все упущенные возможности, любил сразу за двоих — за себя и за Надежду Потаповну.

Развод с Сиреной Маратовной прошел как будто мимо него. Он не судился за каждую копейку, как некоторые, не обвинял ее в неверности, не упрекал в том, что обманула с ребенком. Он сразу согласился почти на все ее условия. Оставил дом, машину, только акции фирмы не стал делить. Потому что это было его детище, и доверить его Стрельцов мог только родной кровиночке — Кате.

Правда, все богатства, отобранные у бывшего мужа, счастья Сирене Маратовне и ее сыну не принесли. Артем окончательно превратился в наркомана, и его пришлось положить на принудительное лечение. Я сам как-то видел, что его мать пришла к Михаилу Юрьевичу слезно умолять выделить деньги на спасение ее сына. Но Стрельцов твердо отказал ей, посоветовав обратиться к родному отцу Артема. После этого женщина в нашей фирме не появлялась.

Я устроился работать официально в фирме отца, куда пригласил и Пашку. У нас много совместных планов и проектов.

Кстати, у Пашки родилась здоровая пухлощекая сестренка Дашенька, в которой он души не чает. Как ни странно, его отец действительно взялся за ум, закодировался по доброй воле и устроился на постоянную работу. Теперь у них дома спокойно и уютно. Беременность у его мамы проходила довольно тяжело, поэтому все ее мужчины привыкли заботиться о ней, оберегать, лелеять, чем она успешно пользуется и поныне.

Баба Люба переехала жить в квартиру Михаила Юрьевича, которую он купил сразу же, как восстановился на работе. В просторной квартире нашлось место и для этой строгой старушки. «Благодаря ей моя Катя стала такой, какая она есть», — любит повторять Стрельцов, когда кто-либо у него интересуется, почему он терпит эту довольно властную старушку у себя дома. Да баба Люба и сама теперь стала мягче, добрее. И Михаила Юрьевича очень уважает, только в рот ему и заглядывает.

А Катя… Моя Катя пошла учиться дальше — в медицинский университет. Отец ею очень гордится и приговаривает:

— У моей Катюши золотые руки, светлая голова и доброе сердце. А в больницах нужны врачи такие, а не только медсестры!

Когда же мы начали с ней встречаться по-настоящему, спросите вы? Да в тот самый момент и начали, наверное, когда я привел ее снова домой. Потому что понял, что отпустить ее снова — просто не смогу!