Грубиян на одну ночь - Мария Летова

Мурашки в моем животе просто взбесились!

Пффф…

По ощущениям, меня только что отымела каменная глыба.

Голова до сих пор кругом, черт возьми, и ноги ватные.

Я давно забыла, что секс может быть таким. Я уже несколько лет не испытывала оргазма от секса. Тем более, дважды за вечер. Но Стрельцов просто проехался по мне, как трактор. Молча и упрямо. Кажется, в свой жизни он все именно так и делает.

— Я вызову такси, — провожаю глазами линию мощного позвоночника до широкой резинки штанов, которая опоясывает талию.

Боль в мышцах отдается воспоминаниями во всех частях моего тела. Моему телу понадобится гораздо большее, чем душ, чтобы “забыть” этого мужчину.

Возможно, поэтому я так тороплюсь покинуть его необжитую, пустую квартиру. Так тороплюсь, что даже не стала искать свои трусы.

Натянув через голову платье, получаю спокойный ответ:

— Я тебя отвезу.

Обернувшись, он бросает на меня взгляд через плечо.

Его щекам снова требуется бритва. На них уже проступила щетина, и то, что я успела выучить эту особенность его физиологии, делает все наше общение гораздо интимнее, чем просто секс.

На его скулы и подбородок ложится неровный свет висящей под потолком лампочки. Тени падают на глаза, но я все равно чувствую их на своем теле. От этого оно загорается, и мне становится жарко. Опять.

— Не нужно. Я сама, — дергаю из волос шпильки, потому что моя прическа развалилась и съехала набок.

Впившись в пучок пальцами, пытаюсь распутать узел из своих волос и сдерживаю болезненное шипение.

В таком виде я от мужчины уже десять лет не уходила. Но мне чертовски срочно нужно домой.

Этого человека слишком много на мне и вокруг меня.

Я понятия не имею, что еще он может выкинуть, а мне нужно личное пространство. Прямо сейчас. У меня внутри поднимается непонятная паника, и мне нужно домой.

— Уже двенадцать ночи, — спокойно поясняет Глеб за моей спиной. — Я тебя отвезу.

Развернувшись на пятках, смотрю на него через всю эту пустую комнату.

Здесь только диван, шкаф и тумбочка, на которой сложены его телефон и часы. Здесь нет даже штор, хотя для восьмого этажа это не проблема.

Я уже поняла, что ему плевать на многие бытовые прибабахи, включая его гардероб, машину и жилье, хотя я не думаю, что он бедствует. С чего бы? Все это отлично укладывается в мои представления о нем, и мне уже плевать на то, что его машина — это груда металлолома, или во что он обут. Или на то, что в ресторан он приходит, чтобы поесть, возможно, в первый раз за день.

Меня тревожит то, как естественно и не торопясь, прямо сейчас он начинает устанавливать свои правила.

Глядя на то, как его торс скрывается под черной, слегка застиранной футболкой, бросаю:

— Давай оставим твое доминирование для горизонтальной плоскости наших отношений. Во всех остальных плоскостях меня твое доминирование не интересует.

Мои слова звучат так резко, что не обидеть могут только идиота.

Глеб Стрельцов не идиот.

Развернувшись, бросает на меня невозмутимый взгляд.

Я уже ненавижу, когда он такой.

И злюсь от того, что бросив в него эту перчатку, с замиранием сердца жду, что будет дальше.

— Хочешь, чтобы мне было плевать, добралась ты до дома или нет? — положив на пояс руки, интересуется он.

— Меня бы это устроило, — отвечаю ему.

Его скулы напрягаются. Под кожей возникают и исчезают желваки.

Помолчав секунду, он стягивает с себя футболку и швыряет ее обратно в шкаф.

— Отлично. Дверь просто захлопни, — уходит в коридор, и я слышу, как о дверной косяк шарахает дверь ванной.

Вздрогнув, отупело смотрю на опустевший проем, который только что заслоняло собой его тело.

Метнувшись к дивану, подхватываю с пола свои босоножки, которые успела снять, иначе просто не смогла бы встать на ноги. Забрав с комода в коридоре сумку, оставляю на нем букет, прекрасно понимая, что поступаю, как сука.

Десять минут спустя безжалостно кусаю губы, наблюдая за ночным городом, который проносится за окном моего такси.

Пока там мелькают огни окон и фонарей, я чувствую на себе мужской запах и влагу между ног, ведь я так и не сходила в душ.

Вяло достаю из сумки вибрирующий телефон и читаю сообщение с неизвестного номера:

“Я свободен в пятницу. Ты знаешь, где меня найти”

Закрывая глаза и втягивая в себя воздух, я признаю, что яйца Глеба Стрельцова будут определенно больше моих.

— О, глянь. Это что, губер?

— Ммм? — спрашиваю рассеянно, наблюдая за тем, как по реке в пятидесяти метрах от нас проплывает прогулочный катер, набитый пассажирами.

Я на таком никогда не каталась, хотя родилась в этом городе и уезжала отсюда больше чем на месяц всего один раз в жизни. Пять лет назад. Это была попытка побега, и неудачная. Этот город меня не отпускает. Я здесь будто чертова заложница, но никогда еще мне не было в этом городе так тесно, как в последние два дня. И я борюсь за свое пространство не с полумиллионом его жителей, а всего с единственным, хоть он и не в курсе моей проблемы.

Раздавив пальцами цветок ромашки у себя в руке, стряхиваю ошметки на землю и обтираю друг о друга пальцы.

— Там губернатор. Прикольно, — излучает энтузиазм Матвей.

Развернув штатив с камерой в обратную сторону, парень надевает бейсболку козырьком назад и пристраивает глаз у объектива.

— Веселье, — бормочу, отогнув край своей шляпы и посмотрев через плечо.

Вход за сцену ежегодной городской ярмарки ограничен металлическими барьерами, и рядом с ним наш губернатор позирует фотографам в окружении толпы представителей администрации города.

— Хочешь взять автограф? — спрашиваю, находя глазами Чернышова, который, разумеется, сопровождает своего “патрона”.