Берегись ястреба. На острие меча - Андрэ Нортон

Алон, очевидно, долго обдумывал её вопрос, слегка наклонив голову, как птица. Потом медленно повернул голову, посмотрел мимо Тирты, мимо костра в темноту.

— Я её не чувствую, — просто сказал он. — Когда пытаюсь, ничего не встречаю. Только пустоту. Но не думаю, что она мертва. Может, зная, что ферма погибла, она занялась какими–то своими делами. Она всегда была себе на уме, — мальчик посмотрел на Тирту. — Я многое могу рассказать о тех, кто жил с Парланом. Я знал, чего они боятся, что делает их счастливыми, а что вызывает отвращение. Но Яхне узнать невозможно. Всегда перед тобой закрытая дверь, и миновать её никому не дозволено. Мне кажется, она помогала Парлану не потому, что любила его и его семью. Нет, она как будто выплачивала долг. Может, и ко мне она относилась так же. Но я считаю, что она хотела меня как–то использовать в будущем… — сейчас он словно размышлял вслух, а не отвечал на непроизнесённые вопросы Тирты. Излагал мысли о том, что давно его занимало.

— Но ты бы знал, если бы она была близко? — фальконер задал этот вопрос резко, тоном, требующим немедленного ответа.

— Да. Даже если бы не смог отыскать её саму, смог бы коснуться мыслью её внутренней защиты.

— Хорошо. Я думаю… — мужчина оценивающе взглянул на мальчика, в глазах его вспыхнули жёлтые искры, — я думаю, ты скажешь нам, если узнаешь, — возможно, он хотел задать вопрос, но прозвучали его слова приказом.

— Скажу, — коротко ответил Алон. Тирта в тот момент не знала, можно ли полагаться на его слово. Она чувствовала, что в мальчике нет ничего от Тьмы. Но это не означало, что он сочтёт себя обязанным участвовать в её поиске. Они могут сказать, что он обязан им жизнью, но ей не хотелось этого делать. Тот, кто так поступает, порочит себя и обесценивает свой поступок. Помощь, если она необходима, оказывают бескорыстно. Никакой платы не требуется, но спасённый всё же считает себя должным. В этом, несмотря на жизненные испытания, она придерживалась того, как её воспитали. И считала, что фальконер согласен с нею. Клятва меча, которую он дал, делает дороги Тирты его дорогами, пока действует заключённый между ними договор.

Тирта беспокойно повела плечами. Глупо идти дальше без проводника, как они поступали до сих пор. Она должна точнее узнать направление к своей цели. А чтобы узнать его, нужно вызвать новое видение, снова впасть в транс. Но только последние дни ей ничего не снилось. Спала она крепко и без сновидений. И если и ходила какими–нибудь странными и незнакомыми путями, то, проснувшись, ничего не помнила. Пробовать же снова уснуть под действием трав, когда где–нибудь поблизости эта Яхне… Зачарованные таким сном всегда уязвимы. Она была безрассудна, когда поступила так раньше. И не она владела своим видением: ведь оно привело её не к Дому Ястреба, а к Алону.

Тирта подозревала, что её привлекла Сила Алона. Он применил свой Дар, сам того не зная, и именно это привлекло их к ферме. Что же сможет сделать с нею Дар, который настолько сильнее её скромных способностей, когда она снова окажется во сне? К тому же Алон говорил о Тьме на востоке. Быть захваченной сильной злой волей…

Но продолжать бесцельно блуждать значило ничего не добиться. Девушка снова взглянула на сидящего у костра мальчика, глаза её слегка сузились. Был один способ, но она отшатнулась от одной мысли о нём, не говоря уже об обсуждении. Всю жизнь она боролась за независимость, за право самой распоряжаться своей жизнью, насколько это возможно в мире, полном опасностей. Подчиниться кому–то, даже в крайней необходимости, ей было очень тяжело. Она посмотрела на свои мозолистые загорелые руки, сжала их, так что костяшки пальцев побелели. Воля боролась в ней с необходимостью, пока не победил здравый смысл.

— Я должна впасть в транс, — она заговорила резко, как фальконер, когда расспрашивал Алона. — И откладывать нельзя. Мне нужно знать путь, и узнать его я могу только так. Но человек в трансе подвергается опасности. Он беззащитен. Мой… мой Дар ограничен. Поэтому, когда я отправлюсь на поиск, кто–нибудь с более сильной волей может овладеть мной.

Лицо фальконера помрачнело, рот напоминал прямой разрез на лице. Тирта видела, что каждое её слово вызывает у него сопротивление, выносит на поверхность недоверие и нелюбовь к таким, как она. Только клятва связывала его, но именно на клятву она и рассчитывала. Алон тоже пристально смотрел на девушку, но в его взгляде не было отрицания, которое переполняло фальконера. Наоборот, его отношение пронизывали возбуждение и интерес, как у обычного мальчишки перед заманчивыми действиями.

— Мне потребуется ваша помощь, — никогда в жизни слова не давались ей труднее.

Фальконер сделал быстрый отрицательный жест. Коготь подчеркнул его отношение. Но Алюн резко кивнул.

Тирта прямо взглянула на мужчину.

— Я знаю, ты не хочешь в этом участвовать. И твоя клятва к этому не обязывает, — в этом она должна была уступить ему. — Но я видела, на что способны вы с твоим пернатым братом, и потому прошу тебя — не помочь мне в поиске, я прошу о другом — защитить меня от того, что может захватить меня, пока я в этом состоянии.

Ответил ей не фальконер, а Алон. И обратился он не к девушке, а к мужчине.

— Мастер меча, леди просит тебя о защите. Она говорит, что в этом ты не связан клятвой. Может, и так. Я знаю о клятве меча и щита только то, что слышал в рассказах и слухах о прежних войнах и бедах. Может быть, такой поступок противоречит твоей вере, но в нём нет Тьмы. И если человек помогает, а не вредит, он не нарушает верность самому себе. Не знаю, многим ли смогу помочь в таком деле, — он обратился непосредственно к Тирте. — Мне кажется, я многое, очень многое должен узнать о самом себе. Но всё, чем я сейчас располагаю, — он протянул обе руки, словно предлагал нечто невидимое, каким сам был, когда они нашли его, — всё это к твоим услугам, — и снова он выжидательно взглянул на фальконера.

Тот извлёк из ножен меч Силы, гневно бросил назад. Оба видели, что он рассержен, но держит себя в руках. А когда заговорил, то так, словно каждое слово вытягивали из него клещами.

— Я не имею дел с колдовством. Но я всё же связан клятвой, — он горящими глазами посмотрел на Тирту, — хотя ты и отрицаешь это. Однако мальчик прав: клятву не дают вполовину. Чего ты от меня хочешь?

Девушка не испытывала радости. Он явно считал, что Тирта вынудила его ответить так, и тем самым он может сделать задуманное ещё более опасным. Их воли должны слиться воедино, иначе в щель просочится Тьма и направит их одну против другой. Тирта наклонилась вперёд, взяла в пальцы горстку пыли. Смотрела она на фальконера, а не на свою руку. И увидела, как сузились его глаза.