Рукопись Бога - Хуан Рамон Бьедма

Епископ Сесар Магальянес не знал, что и думать о разыгравшейся на его глазах кровавой сцене, но был намерен во что бы то ни стало во всем разобраться.

Твердо ступая и горделиво распрямив плечи, епископ спустился по мраморной лестнице на первый этаж, в приемную секретаря-канцлера.

– Он один? – спросил Магальянес у молодого священника, который при виде епископа лишился дара речи и сумел ответить лишь слабым кивком.

Епископ прошел в отделанный благородным деревом кабинет Норберто Наварро Наварро, второго человека в архиепископате. Клирик со слишком громким именем и слишком низким происхождением, чтобы сравняться с Магальянесом, перед которым Наварро трепетал настолько, что вознамерился уступить гостю собственное кресло.

– Я рад вас видеть, отец Наварро. К сожалению, раньше у меня не было времени к вам заглянуть. Садитесь, – предложил епископ и уселся первым.

– Ваше преосвященство, какая честь. Как вы себя чувствуете?

– Трудно сказать.

– Прискорбно, что вам довелось присутствовать при страшном конце брата Зенона Ункары. Вы, кажется, были знакомы? Брат Зенон как-то упоминал ваше преосвященство.

– Что же он говорил?

– В последнее время брат Зенон сделался немного странным, нелюдимым… Можно сказать, что членом нашей общины он так и не стал. По большому счету Ункара находился здесь исключительно в качестве хранителя сокровищ Ватиканской библиотеки. Брат Зенон отказывался…

– Что он говорил обо мне?

– Видите ли, он был довольно противоречивой личностью. И, очевидно, пребывал в депрессии. Мы не придавали его словам слишком большое значение.

– Что именно он сказал?

– Ничего не значащие фразы… Брат говорил, что Откровение начинает сбываться. Что сначала сотрется написанное слово, а затем память. Что только вы и ваши люди способны победить зло еще большим злом. Мы видели, что бедняга не в себе, но он ведь не подчинялся нам напрямую… Нам пришлось отправить рапорт в Ватикан, но ответа мы так и не получили.

Озадаченный словами библиотекаря Магальянес отмахнулся от дальнейших объяснений.

– Он жил здесь?

– Нет. Сразу после приезда в девяносто втором году мы поселили его в «Каса-де-лос-Меркадерес», отеле на улице Альвареса Кинтеро, совсем недалеко от дворца. Это очень спокойное место. Мы привыкли думать, что брат Зенон им доволен, по крайней мере, искать постоянное жилье он не пытался.

– Мне нужен точный адрес отеля. И сообщите персоналу, что я собираюсь осмотреть номер. Пусть там пока ничего не трогают.

9

Инспектор Бенарке уперла дуло пистолета в подбородок Ривена, а свободной рукой рылась в сумочке в поисках ключа.

Комиссар с каменным лицом прочел возникшее на дисплее пейджера сообщение. В руках у него все еще были обагренные кровью Эрнандес пассатижи. Пробормотав что-то вроде «Ах ты, сукин сын!», Арресьядо вытер орудие пытки носовым платком, надел пиджак и плащ и приказал помощнице стеречь задержанных до его возвращения.

Не опуская оружия, Бенарке освободила пленников от наручников и отступила на несколько метров назад.

– Валите отсюда. – Она бросила документы им под ноги.

Эрнандес и Альваро начали неуверенно пятиться к дверям, женщина зажимала рану платком священника. Ривен спросил, не двигаясь с места:

– Почему?

Романа несколько мгновений медлила с ответом.

– Потому что я сама боюсь этого комиссара. Потому что меня втянули в игру, а правил не объяснили. На первый взгляд, проиграть должны вы. Но никогда не знаешь заранее. И если вам выпадут хорошие карты, тогда уже вы окажете мне услугу. Неоценимую услугу.

Ривен не двигался.

– В последний раз говорю: пошел отсюда.

Священник и девушка ждали в дверях, но Ривен оставался на месте.

– Я не уйду без своего ножа.

– Вы что, спятили?

А то; нормальный человек давно сбежал бы, а Ривен не двигался с места и продолжал сверлить инспектора глазами.

Встретившись с ним взглядом, Бенарке поняла, что имеет дело не с тем, кто станет рисковать шкурой из-за паршивой безделушки, а с тем, кому и вправду не жаль собственной жизни, с тем, кого невозможно запугать.

Романа отдала парковщику нож и, когда троица скрылась на темной лестнице, почувствовала, что, несмотря на пистолет в руке, опасность все это время угрожала ей.

10

Казалось, что дождь идет целую вечность.

Комиссар Арресьядо ждал Амадора под не слишком надежной защитой балконного козырька.

Встреча была назначена у входа в давно закрытый кинотеатр «Делисиас» в конце мощенной брусчаткой улочки Хуана Нуньеса, примыкавшей к проспекту Красного Креста.

Чтобы не тратить время зря, комиссар решил привести в порядок хаос бередивших его сознание мыслей и чувств. В памяти отпечатался сладкий запах, исходивший от Бенарке, шелк ее раскинутых бедер, дрожащий голос, проклятия, которые она шептала ему на ухо, будто клялась в любви; в чем-то мучительно и неуловимо похожем на любовь. А любовь рифмовалась с кровью. Со всеми этими попами, умершими в последние дни. И с затеянной кем-то большой игрой, что лично для него означала пару сумок, доверху набитых наличными, и уверенность, что остаток дней он проведет не у разбитого корыта.

Пронзительный металлический скрежет за спиной у комиссара вывел его из задумчивости.

Одним прыжком отскочив от балкона, он выхватил огромный револьвер и направил его в пелену дождя, за которой скрывался предполагаемый противник.

Оказалось, что те, кого он ждал, уже внутри, а скрежетала ржавая калитка кинотеатра, которую пытался открыть молодой поводырь Амадора.

Бродяга послал револьверному дулу воздушный поцелуй и махнул комиссару, приглашая его войти.

Закрыв за собой калитку, молодой нищий достал фонарик, чтобы осветить своему спутнику дорогу. Мино-иав некогда роскошный вестибюль, они протопали по извилистому коридору, обогнули зал и остановились у входа номер семь.

Луч фонарика скользнул по лысой голове слепого, развалившегося в кресле в центральном ряду.

– Комиссар… Надеюсь, вы простите мне столь ранний звонок.

– Я вел допрос. Трудно было выбрать менее подходящее время.

– Не думаю, что задержанные с вами согласятся. И не забывайте, наше дело прежде всего. Присаживайтесь. Здесь полно места.

Слепой радушно широким жестом обвел зал, в руке он сжимал большой конверт. Комиссар остался на ногах и нетерпеливо спросил:

– Что вам от меня нужно?

– Нам нужны не столько вы, сколько источники, к которым вы имеете доступ. В последние дни мы получили несколько писем неизвестного происхождения. Не удивляйтесь. Эти письма содержат подсказки, которые очень помогают нам в поисках… того, что мы ищем. Во всех письмах, кроме последнего, его можно назвать своеобразным поэтическим эссе, были названы конкретные имена и адреса. Но мы, разумеется, не можем этим удовлетвориться. Нас интересует автор. Человек, взявшийся нам помогать, и, само собой, его мотивы.

– Странно, что вы обратились ко мне. Готов поспорить, ваша организация обладает ресурсами, которые моей и не снились.

– Вы правы. Один из членов нашего братства, глава Апостольского пенитенциария, привлек лучших экспертов Рима. И все без толку. Так что мы решили использовать местные силы. Вы лучше знаете здешнюю специфику и потому вам, возможно, будет проще отыскать автора посланий.

– Ясно.

– Взгляните.

Амадор вытащил из конверта лист формата A4 с вырезанными из газеты и аккуратно наклеенными буквами, образующими адрес «Проспект Пальмера, 93», имя «Онесимо Кальво-Рубио» и подпись «Велиал».

– Следы? – спросил комиссар, подхватив письмо кончиками пальцев.

– Целая туча. Не поддаются идентификации.

– А что касается содержания…

– Оно вас не касается.

От фонарика, который держал в руках молодой нищий, по провисшему экрану разбегались причудливые тени.

– На первый взгляд, это классическая анонимка. Довольно топорная. У меня есть приятель в экспертной службе. Посмотрим, что можно сделать.

– Помните, это срочно. Как и все, впрочем.

– Как и все… – Арресьядо задумчиво рассматривал письмо. – Я постараюсь узнать, кто он, ваш аноним. Или они.

– Обычно вещи оказываются такими, какими пред-ставялись. Но это не значит, что в мире нет тайн.

11

Поздним утром, под перекрестным огнем любопытных взглядов местных шлюх, сразу приметивших странную компанию, Ривен, Эрнандес и Альваро молча сидели в машине у подъезда, в котором жили Эфрен и Алеха.

Сбежав с Кирпичной улицы, они на такси добрались до парковки, где оставили автомобиль с чемоданом, и в бешеном темпе кружили по мокрым улицам, пока отчаявшийся священник не велел Ривену ехать сюда. Возвращаться в пансион было нельзя, туда в любую минуту могла нагрянуть полиция.

Вокруг дома Альваро сновали нищие.

Все трое ничего не ели почти сутки.

Все трое валились с ног от усталости.

Эрнандес нарушила молчание.