Я стану твоим рыцарем - Ратникова Дарья Владимировна

Профессор Ритар, это он толкнул её! Она обернулась и увидела, как он мягко оседает на траву, а на его груди расцвело и тут же погасло ослепительное пламя. И тут она поняла, где видела этот свет и пламя! Исторгающие Энергию!

Джейн бросилась к профессору. Нельзя медлить! Исторгающие убивают почти мгновенно. Но зачем, Боже, ответь зачем?! Она кусала губы, когда опустилась на колени перед профессором, нещадно пачкая и комкая бальное платье.

– Профессор Ритар! – Позвала его, робко дотронувшись своей рукой в перчатке до его руки.

Но он молчал. Джейн всхлипнула. Он спас ей жизнь. Этот заряд несомненно предназначался ей, видимо, она увидела то, что не следует. Он ведь не может вот так умереть! Не может!

– Профессор! – Позвала его ещё раз. Бесполезно. Она попыталась нащупать его пульс, но перчатки только мешали. Она стащила их с рук и бросила на землю, а потом взяла его за руку и провалилась в воспоминания. Вот только не в его, а в свои.

Словно прорвало огромную плотину и на неё обрушились все её воспоминания до семнадцати лет, всё что она забыла. Воспоминания ослепляли, оглушали, били по больному, не давали прийти в себя. И каждое было как немой укор. ТЫ! ЗАБЫЛА! ЕГО!

Джейн отпустила его руку, сходя с ума. Сердце гулко билось в груди, в ушах шумело. Неужели она должна теперь потерять его, когда всё вспомнила?

– Тобиас! – Позвала она тихо и всхлипнула, а потом уже громче. – Тоби!

Слёзы застилали глаза, и она почти не поверила, когда услышала тихое и такое родное:

– Не плачь! – в ответ.

Профессор смотрел на неё. И Джейн видела, знала, что он понял всё.

– Зачем? – Только и спросила она, кусая губы.

– Я стану твоим рыцарем, – Вместо ответа сказал он, с трудом. Каждый вздох давался ему тяжело. На губах появилась кровавая пена. Профессор улыбнулся уголком рта. – Навсегда!

И закрыл глаза. А кровь струйкой потекла вниз, по щеке, с уголка губ.

Джейн зарыдала уже не сдерживаясь.

– Эй, кто-нибудь! – Крикнула. – Позовите Исцеляющего Тело!

Но дворец веселился. Играла музыка, танцевали пары. Им всем не было дело до какого-то профессора, лежавшего тут в темноте и пыли. И Джейн вдруг почувствовала злость. Она ослепляла, застилая глаза. Не зная сама, зачем это делает, она рванула рубашку на груди у Тобиаса и положила руки ему на грудь.

Перед глазами тут же появилось его тело словно изнутри – изломанное, повреждённое, сожжённое безжалостным огнём, но ещё живое. Жизнь едва теплилась в нём. Джейн не понимая, что она делает и зачем, всё же представила, как исправляет, словно сметает кистью повреждения и боль. В глазах вдруг резко потемнело, голова закружилась, и она провалилась в темноту.

Тобиас

Он очнулся и сначала не мог понять, где находится. Темно, тихо и холодно. Он мёртв? Но мёртвые не чувствуют холода. Что случилось, Тобиас не знал, и не хотел знать. Но кажется каким-то чудесным образом смерть снова убежала от него. А ведь он был готов.

Кэти! Он вспомнил её заплаканное лицо и похолодел. Она должна быть где-то рядом. А ещё скорее всего это Наставник вышел на охоту и это его Исторгающие снова чуть не лишили его Кэти. Он не может потерять её снова!

Тобиас открыл глаза, сел и огляделся. Рядом на траве лежала Кэти, раскинув руки и он, словно мимоходом, поразился бледности её лица. Что с ней? Она должна быть жива!

Он вскочил и дотронулся до её руки, стараясь не прочитать. Пульс был, сердце билось. Она просто в обмороке. И вся ледяная. Наверное, замёрзла.

Тобиас снял с себя плащ, завернул в плащ её и поднял на руки. Невесомая, лёгкая, как пушинка. Его Кэти.

Он прошёл несколько шагов, свернул с основной аллеи – здесь может быть опасно – и уложил Кэти на первую попавшуюся скамейку. Положил её голову себе на колени, так хотелось убаюкать её, как ребёнка, чтобы не знала бед, никогда и никаких. Бледная, с закрытыми глазами, она казалась сейчас ему ещё красивее. Он уже забыл, как выглядела ТА прошлая Кэти, но эта казалась ему до боли в сердце красивой. И как он раньше мог думать, что она некрасива? Это нежное голубое платье шло ей, делая её ещё воздушнее и ещё прекраснее.

Она вспомнила его, он был уверен. К ней вернулись воспоминания. И она не оттолкнула его, не убежала. Значит ли это, что она простила? Или просто ещё может быть не до конца осознала, что он виновен в смерти её семьи?

В любом случае сейчас он бы если даже и хотел уже не может от неё убежать, спрятаться, обидеть. Не после того, что он сделал. И Тобиас догадывался, что сделала она. В ней вместе с воспоминаниями снова «вдруг» проснулся дар. Просто кто-то хорошо поработал над тем, чтобы эти дары так и остались заперты. Кто-то очень сильный. И он обязательно это выяснит, только Кэти нельзя волновать раньше времени.

Тобиас смотрел на неё, не в силах насмотреться. Он не может вечно бегать от неё и от себя. Наверное, если бы ничего не случилось, если бы этой встречи в саду не было, он смог бы… А сейчас уже слишком поздно.

Он прикоснулся рукой к её волосам. Кэти вздохнула, но не очнулась. Нежные, такие мягкие на ощупь. Причёска растрепалась, розы выпали из неё, осталась только одна, в причудливом свете фонарей, она казалась почти чёрной на фоне её темных волос.

– Кэти…Любимая… – Прошептал тихо то, что так и не осмелился сказать вслух. Зачем слова, если она читала его, а он её?

И всё-таки он вряд ли бы осмелился сказать это ей. Говорить то что думаещь, то что спрятано глубоко внутри всегда тяжело.

Так хотелось дотронуться до неё, не читая. Ощутить снова её прикосновение, прижать к себе, защитить от всего мира.

– Кэти! – Прошептал он снова. Она вздохнула и открыла глаза.

Джейн

Сначала вернулись звуки – шорох листвы, далекая музыка, потом запахи – ночного сада и ещё почему-то полыни, а потом уже и ощущения, как будто всё с опозданием. Сильно болела голова. Джейн чувствовала слабость во всём теле, в каждой его точке. Что с ней случилось? Что произошло? Где она? И вдруг вернулись воспоминания, заставляя сердце биться быстрее, почти оглушая.

– Быстрее, Кэтрин! Ну же! – Отец стоит напротив неё, в комнате. Внизу шум, крики, запах дыма. Дом горит.

– А как же… – Она сглатывает и хочет сказать «Как же Тобиас?», но молчит. Если он ушёл, а потом привёл их, значит ей больше не о чём с ним разговаривать. И всё же она сомневается. Тоби не мог так поступить. Он – не убийца. Она верит в него, несмотря ни на что. Она вернула ему кольцо, но это ведь ничего не значит? Он найдёт её и они помирятся. Обязательно. Он был не прав, но и она тоже…

– Кэтрин, я всё понимаю! – Отец сердится. – Но ты слишком долго думаешь. Надо бежать. Скоро здесь будут друзья твоего разлюбезного жениха.

– Почему… – она вздрагивает. – почему ты думаешь, что это он?

– Я разве слепой и не вижу, чем он занимается? Пойдём быстрее. Мама ждёт уже нас внизу. Ну же!

Она кивает и даёт отцу руку, и они бегут, но не вниз, откуда поднимаются клубы чёрного дыма, а куда-то в сторону, в старое крыло, которое она и не знает то толком. Здесь, в коридоре уже тяжело дышать, и отец то и дело останавливается и кашляет. Наконец, он открывает дверь в комнату, полную каких-то старинных картин, гобеленов и рыцарских доспехов. Всё лежит здесь вперемешку.

Странно, но она не чувствует страха. Словно всё происходит не по-настоящему, не с ней, словно этот пожар всего лишь иллюзия. Когда она уходила с бала после разговора с Тоби, она ведь не думала, что всё-так сложится. Интересно, останься она сейчас внизу, успела бы она выбежать или нет?

– Быстрей! Быстрей! – Торопит отец то ли себя, то ли её. Ей кажется, она уже слышит, как трещат перекрытия, а огонь лижет крышу.

Отец отодвигает старые картины и открывает неприметную дверь в углу.

– Быстрей! Внутрь!

Кэтрин юркает в тёмный проём первая, а отец за ней. И едва не спотыкается на лестнице. Он тихо ругается сквозь зубы.