Шёлковая тишина (ЛП) - о&#39

И я в самом деле стараюсь писать быстрее. Не для того, чтобы успеть выпустить в тираж роман на гребне волны интереса, а для того, чтобы написать его самой. Мне кажется, что скоро дел у Макса поубавится — суд назначат на какую-нибудь далекую дату, и он вернётся ко мне с желанием творить. Вот тут-то я его и огорошу известием, что работа почти написана. Я надеюсь, что он поймёт меня… Конечно, сначала он, наверняка, психанет и взорвется, но потом я всё объясню, и наш мир вернётся к спокойствию.

Мне нравится жить за городом, в окружении зелёной листвы, свежего воздуха и чувствовать доносящийся с моря запах свежести — в обычные дни — или тины — в штормовые дни. Мы пару раз прогуливались по пляжу. До него можно быстро доехать на скутерах, и этот вид транспорта теперь так нравится Тимуру, что мне невольно закрадывается мысль о генах. Кто знает, как передаются все эти склонности. Ограничится ли всё лишь скутером или дойдёт до любви к морю? Меня пугает эта вероятность, пугает, что однажды Тим может стать таким же, как его отец, — с бесконечной любовью к бесконечной же водной глади, с веселой безмятежностью в глазах, которая будет разбивать девичьи сердца, с душой, полной шума волн, морскими брызгами и покачивающейся палубой корабля.

Я гоню от себя тревогу за будущее, ведь всё это будет ещё очень не скоро, но сердце матери так велико, что в его уголках всё же остаются отзвуки этого волнения, и каждый раз, когда Тимур зовёт меня поехать на пляж, я буквально заставляю себя не отказывать ему. Я переступаю через себя, через свои страхи, через свои опасения и с улыбкой киваю сыну.

Мы садимся на скутер Стаса и вдвоём едем к морю по неровной грунтовой дороге. У нас нет шлемов, и я еду медленно, объезжая особенно большие ямы и кочки. Тимур просит поднажать, но я качаю головой. Дорога пустая и, скорее, даже деревенская, но я чувствую себя не слишком уверенно за рулем скутера, и потому не гоню.

Море сегодня неспокойное — дует холодный ветер и гонит пенные волны на пляж. Тимур запускает в него несколько камешков, а потом снимает сандалии и бежит по кромке воды. Я иду следом за ним и думаю о сюжете книги. Повествование последних глав кажется мне чересчур спокойным, и мне хочется добавить крутой поворот. Может быть, девушка Джеда узнаёт о Веронике? И идёт на ТВ-шоу с этой историей — я смеюсь про себя и отбрасываю идею прочь. Но мне всё же нужно испытание для главных героев, нужна встряска, нужно волнение, и в мою голову приходит персонаж, который уже мелькал в начале книги. Парня зовут Пол, и он крайне настойчив в достижении своих желаний. Что, если выставить его в противовес Джеду, который пока не предпринимает никаких решительных действий?

Перед моими глазами разворачивается сцена за сценой, диалоги героев звучат в моих ушах, и я чувствую — это оно, та самая встряска, тот самый толчок, который может привести героев к неожиданному финалу. Та самая перчинка, та изюминка, которая наделит текст новыми гранями.

Я скорее записываю отрывки фраз и диалоги в свой телефон — пока они ещё яркие и хлёсткие, пока слова бьют прямо в цель. Я знаю, что если отложу свою вспышку вдохновения, то потом не вспомню уже эти идеально четкие предложения, а, попытавшись их все же восстановить, создам только плоскую серость.

Мой палец стремительно перемещается по экранной клавиатуре, с трудом поспевая за мыслью, и потому я не сразу слышу радостный крик Тимура:

— Кира! Эй, Кира!

Впереди видна фигура девушки в летнем платье, а рядом с ней — мужчина, и чем ближе мы подходим, тем сильнее округляются мои глаза.

Рядом с Кирой стоит Антон.

Она смущенно улыбается нам, а он растягивает губы в усмешке.

Она теребит пальчиками подол платья, а он небрежно засовывает руки в карманы штанов.

Она стоит вполоборота к нам, не решаясь отвернутся от него, а он полностью поворачивается к нам, разглядывая нашего сына и меня.

— Какая встреча! — ехидно изрекает Антон, и от его слов Кира краснеет.

— Что вы здесь делаете? — бормочет девушка, избегая смотреть мне в глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Гуляем, Кир, это же пляж, — выдаёт Тимка очевидную истину. — Привет, Антон.

— Привет, Тимур, — мужчина жмёт руку ребёнку. — Как твои дела?

— Классно! Мы гостим у Макса, и мне не надо ходить в садик!

Мужчина переводит мрачнеющий взгляд на меня. Второй раз услышать чужое мужское имя из уст сына — должно быть обидно. Но какое мне дело, и я пожимаю плечами в ответ на его молчаливое недовольство. Мой взгляд вновь останавливается на Кире, и она начинает оправдываться:

— Мы случайно встретились. Неподалёку от университета.

Антон тоже поворачивается к ней и излишне мягко просит:

— Ты не оставишь нас, Кир? Нам бы парой слов перекинуться.

Девушка с облегчением кивает и уходит в сторону, уводя за собой и Тима. Мы с Антоном провожаем их взглядами, и он вдруг сообщает:

— Мы действительно встретились случайно. Она так мило пыталась меня отшить, — он усмехается. — Говорила одно, а взгляды кидала прямо противоположные.

— Я просила ее держаться подальше от тебя, — сухо объясняю я.

— Серьезно? — удивляется Антон и поворачивается ко мне. — Почему?

Я молчу, придумывая ответ, а потом выдаю горьковатую правду:

— Потому что хочу, чтобы ее дети рождались запланированными.

Антон хмурит брови и разглядывает меня, как нечто не слишком приятное. Наверное, его задевает мой ответ, но он подавляет в себе злость и спрашивает с кривой усмешкой на губах:

— Ты думаешь что у всех моих девушек одна судьба? — Антон качает головой. — В таком случае я бы тебя на осаждал.

Я молчу, потому что не знаю, что сказать. Я рада, что только я забеременела от тебя? Я рада, что у тебя вокруг полно других девушек?

Но, кажется, Антон вовсе не ждёт от меня ответа. Он делает шаг, приблизившись ко мне, и тихо произносит:

— Нам было хорошо вдвоём, верно, цветочек? А теперь у нас есть сын — так кому, как не нам, становится парой и семьей?

Должно быть, это было логично с мужской точки зрения, но совершенно не логично с моей, женской. О какой паре, о какой семье может идти речь там, где нет доверия и уважения? Не говоря о более глубоких чувствах. Да, между нами мерцают всполохи притяжения, я чувствую их, стоя сейчас рядом с ним. Память тела, которому не дают новое и лишают старого. Но я понимаю, что тогда, пять лет назад, мне было хорошо с Антоном потому, что я относилась к нему совсем иначе. Более восторженно, более пылко, более влюблённо. Он покорял мое сердце каждым своим движением, каждой шуткой, каждым взглядом. А сейчас он может покорить меня лишь своей силой — и этого ничтожно мало для настоящего удовольствия.

— Извините, что прерываю вас, — слышу я громкий и злой голос Макса и резко оборачиваюсь.

По пляжу идёт мой яростный, гневный и вспыльчивый мужчина. Каждое его движение — обещание расправы, каждый его взгляд — полное уничтожение, каждый его вдох — разрушение до основания.

И я невольно любуюсь этим неистовым явлением Бога Войны.

Глава 25

— Макс, это не то, что ты подумал! — хочу сказать я, но молчу, потому что мои слова сейчас не сыграют никакой роли.

Что может остановить грозного воина, торопливо идущего на поле битвы? Уж точно не слабая женщина. Я благоразумно ухожу с его пути и получаю порцию испепеляющего взгляда разъяренного Макса.

— С тобой я позже разберусь, — рычит он и снова концентрируется на противнике.

Антон внимательно осматривает его в ответ — даже сканирует в поиске слабых мест. От него не укрывается решительность Макса и его настрой. Антон чувствует неминумо надвигающуюся драку и неосознанно расставляет ноги чуть шире, чтобы занять более устойчивую позицию. Кулаки его сжимаются, и, я готова поспорить, адреналин уже во всю бушует в его крови. Я никогда не видела его в драке, но уверена, что постоять за себя он умеет. Иначе надолго во флоте он бы не задержался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Откуда у Макса навыки бойца, я не знаю. Вряд ли, написав пару глав любовного романа, он участвует в подпольных боях без правил. Но весь его взъерошенно-агрессивный вид заставляет думать только о тех, кто дерется в клетках до полного поражения противника.