Шёлковая тишина (ЛП) - о&#39

Ладони Макса обхватывают мое лицо. Он цепляется своим взглядом за мой и буквально заставляет меня нырнуть в его темный омут. Его настойчивость утягивает меня туда, к себе, на самое дно. Там непроглядная тьма, там слишком холодно, а воды — слишком колючие, но они мягко несут меня дальше.

И я уже знаю, уже понимаю, уже чувствую — этот момент невероятного погружения друг в друга. Без слов, без признаний, а в полной тишине глазами в самую душу. И мои руки сами тянутся к песку на дне и оставляют там жемчужно-шелковые следы — такие же мягкие, такие же нежные, такие же крепкие, как тот неровный шарик в сердце моей ракушки. Они останутся там навсегда — вот так просто, так искренне я это понимаю.

И кажется, будто омут светлеет. Кажется, будто он теплеет. Или это я к нему привыкаю? Мне вдруг уютно в нем и хочется остаться, но Макс вытягивает меня на поверхность, и я часто дышу. Не от желания отдышаться, а от желания надышаться этим воздухом — нашим воздухом, одним на двоих. В нем нет ни звука, ни мысли, но он полон нашими чувствами, нашими взглядами и нашими сердцами.

Макс притягивает меня к себе, к своей горячей и крепкой груди, к своей чуть соленой коже, и я прижимаюсь, желая раствориться в нем.

Здесь. Сейчас. Навсегда.

И я растворяюсь. Медленно, по крупинке, по атому, не торопясь. Испаряюсь от жара, рассыпаюсь под сильными мышцами, распадаюсь с его дыханием. И это уже не я, не он и не мы. Это уже не вчера и уже не сегодня. Мгновение растягивается — как горячая карамель — мучительно долго, невообразимо сладко, до боли желанно. Дыхание не спасает, не помогает, а только сильнее поджигает опасные искры. Только сильнее сжимает, только сильнее сдавливает, только сильнее сбивает.

И манит, зовёт, клянётся… Это бесконечное обещание — скользит по коже, утягивает вниз, закручивает в спираль, заматывает в узел и не даёт сорваться. Удерживает на краю, над самой пропастью, над бездной. Не пускает, не разрешает. Только неразрывно дразнит, пока всё-таки не решит. Пока всё-таки не сжалится.

Пока все-таки не отпустит.

И уже где-то не здесь пружина выстреливает, где-то не здесь взрывается мир, где-то не здесь вспыхивают яркие всполохи перед глазами.

Уже не я, не он и не мы, но что-то другое в нас обоих — крепкое, как шёлк, сильное, как тишина.

Связаны, сплетены ею.

Сотканы.