Расплата. Цена дружбы - Ярослав Зуев

– Землетрясение, блин?!

– Если бы, зема! Это та самая тварь, которую я в летней кухне видел, чтобы она сгорела!

Девушка в подземелье пронзительно завизжала:

– О, Господи, это оно!

Одним прыжком очутившись у ямы, Протасов подхватил брошенную веревку:

– Лови конец, Жанна!

– Помогите!

– Дура, блин, хватайся! Я тебя высипну!

Когда за веревку дернули, Валерий не устоял на ногах. Сила рывка была такой, что если бы Волына вовремя не подставил плечо, Валерка бы полетел вниз.

– Чудовище тебя утащит, мудак! Отпусти канат! – кричал Вовчик. Это было непросто. Протасов обмотал веревку вокруг кистей, для надежности, и теперь напоминал рыбака, подцепившего на редкость большую щуку. Такой величины, когда охотник превращается в дичь. Неизвестно, чем бы закончилось противостояние, если бы веревка неожиданно не оборвалась. Протасов и Волына повалились на пол. Он продолжал вибрировать. Он трясся, как палуба корабля.

– Надо заткнуть дыру! – нашелся Волына. О несчастной Жанне больше никто не вспоминал. Вдвоем приятели подняли тяжелый обеденный стол, подтащили к дыре и перевернули плашмя.

– Мало! – Волына вцепился в кухонный шкафчик, из которого со звоном посыпалась посуда.

– Все равно, мало!

За шкафчиком последовали обе кровати. Сверху упал мешок картошки, раздобытый на днях хозяйственным Вовчиком. Приятели лихорадочно озирались по сторонам в поисках того, чем бы еще завалить дыру, когда стол принял первый удар. И сдвинулся с места. Мешок с картофелем исчез в дыре. Комнату наполнил концентрированный запах сероводорода. Приятели заметались по комнате, однако пути к спасению были отрезаны.

– Купи халву! – надрывался с крыльца среднеазиат. – Не купишь, потом пожалеешь!

– Мы в ловушке! – в исступлении выкрикивал Волына.

– Надо шкафом дырку придавить, – сказал Протасов, наблюдая, как рассыпаются наваленные ими вещи. Старинный шкаф для одежды стоял у дальней стены. В одиночку его было не сдвинуть. – Вовчик, раз-два, взяли!

Когда шкаф, наконец, отделился от стены, висевший за ним толстый ковер упал на пол, подняв целое облако пыли. Вовчик громко чихнул.

– Дверь, – потрясенно проговорил Протасов. В скудном свете керосиновой лампы их взглядам представилась допотопная двухстворчатая дверь, обычная для деревенских домов.

– Куда она ведет, зема?!

– Да мне по бую, куда! – крикнул Протасов. – Лишь бы подальше отсюда! – Впрочем, несложно было догадаться, что потайная дверь ведет в хозяйскую часть дома. Вероятно, она стала внутренней во время одной из реконструкций, которым дом подвергся в семидесятые. Когда семья Ирины росла, может, ожидалось очередное пополнение. Впоследствии дверь заколотили наглухо, снабдив пристройку отдельным входом.

– Зема! Помоги! – Протасов налег на дверь. Из этого ничего не вышло. – Заперта, собака!

Пока они ломали замок, за их спинами произошло движение. Металлическая кровать повалилась набок. Баррикада рушилась на глазах. Что-то добиралось до них из-под земли. Вряд ли то была Жанна. Протасов схватился за топор, выданный им Ириной.

– Руби, зема! – крикнул Вовчик. Протасов взмахнул колуном. Полетели щепки. Лезвие глубоко вошло в дерево.

– Давай, брат!

– Застряло, блин!

Наконец, им улыбнулась удача. Замок лопнул. Левая створка подалась. Волына первым скользнул в образовавшуюся щель. Протасов рванул следом. Под ногами захрустел какой-то мусор. Спотыкаясь об этот хлам, приятели двинулись вперед. Сначала было совершенно темно, и, на удивление, очень сыро. Слишком, даже для скверно отапливаемого старого дома в деревне. Они прошли метров десять. Им давно было пора очутиться в хозяйской половине дома, однако, ничего подобного не произошло. Они попали в совершенно иное место. Совсем не туда, куда рассчитывали. Слишком холодно и мокро стало вокруг. Затхлый воздух наводил на мысли о склепе. Потом стало немного светлее, и Волына разглядел неверные тени, мелькавшие там, где вообще-то следовало находиться полу. Видимость была отвратительная, они шли по колено в тумане. Их голоса звучали соответственно.

– Зема? Это, кажись, рыбы плавают?

– Какие, блин, рыбы, идиот?

– Сам посмотри.

Немного погодя они натолкнулись на водоросли. Волына врезался в непролазные заросли на ходу. Ощущение было отвратительным, прикосновения растений мокрыми и ледяными. Споткнувшись, Вовка с головой погрузился в воду. Она обволокла его, как кисель. Никаких брызг, никакого всплеска. Громко фыркая и отплевываясь, Волына обернулся к Протасову. Он не мог поверить в то, что чуть не захлебнулся в старом коридоре. Он не верил в это, тем не менее, это было так.

– Тону, зема!

– Какое, тону, мудила?! – обозлился Протасов. – Что ты лепишь, блин, на голову не натягивается?!

Впрочем, не имело смысла отрицать очевидное. Они действительно очутились в пруду. Пруд был старым, вода цвела, испарения висели над поверхностью, обволакивая это нехорошее место.

– Гиблое место, – уточнил Вовчик шепотом. Протасов не издал ни звука.

Посреди пруда, наполовину в воде, стоял крытый тентом «УАЗ» цвета хаки. Стекла кабины были зеленоватыми и непрозрачными, как в давно не чищеном аквариуме. Кузов сожрала коррозия, судя по всему, машину бросили тут много лет назад. Вовчик насчитал несколько дыр в бортах, они подозрительно походили на пулевые отверстия.

– Классная тачка. Для того света, – хрипло пробормотал Протасов. Он хотел добавить еще что-то, но, не успел. Ближайшая к ним дверь начала открываться. Вовчик подумал, что это невозможно, исходя из состояния петель, иногда ржавчина соединяет железо не хуже сварки. Потом он заметил руку, высунувшуюся в образовавшуюся щель. Рука была человеческой. Точнее, она когда-то принадлежала человеку, а теперь от нее немного осталось. Перед ними была рука скелета. На почерневшей левой кисти не хватало нескольких пальцев, возможно, фаланги просто отвалились. Вовчик оглянулся, за поддержкой, но Протасов, похоже, был напуган не меньше его. Они попятились, отступая от ужасной машины, и завороженно наблюдая, как из других дверей вылезают одетые в рубища скелеты. Всего их оказалось трое, двое высоких, и один поменьше, возможно, женщины или подростка. Тот, у кого не хватало пальцев, потянулся за пистолетом, висевшим в кобуре на поясе.

«Он должен быть ржавым», – мелькнуло у Волыны.

– В тебя никто не станет стрелять, – сказал скелет с пистолетом. Было невозможно разобраться, откуда доносится голос. Протасов подумал, что он, скорее всего, звучит в мозгу, раз у скелетов нет ни легких, ни гортаней, ни губ, чтобы разговаривать.

– Не станет? – спросил Вовчик, срываясь на визг.

– Нет, – сказал скелет. – Вы просто займете наше место. Вы будете сидеть тут двадцать лет. Забытые всеми. Пока не превратитесь, в таких как мы.

– В таких, блин, как вы?! – сказал Протасов. – Да кто вы вообще такие?

– Мы – жертвы бандитов. А теперь пора и вам, бандитам, стать жертвами. Это будет справедливо.

– Мы тут ни при чем! – завопил Вовчик. – Оставьте нас в покое!

Скелеты теперь наступали молча. Протасов и Волына также молча пятились.

– Отклепайтесь, уроды! – крикнул Протасов. Пора было улепетывать отсюда. Оставаясь на месте, они рисковали сбрендить. Земы побежали обратно, затрачивая чудовищные усилия. Еще бы. Ведь гнилая, затянутая ряской вода достигала пояса, а местами они проваливались по грудь.

– Мы попали! – выкрикивал Вовчик. Протасов молчал, берег дыхание. Неожиданно Волына нырнул с головой, а, снова появившись на поверхности, забился, словно угодившая в силки птица.

– Ой, зема, помогай! – истошно завопил он.

– Чего?! – крикнул Протасов. Он не сразу разглядел Ирину. Он не знал, откуда она взялась. И действительно ли перед ними квартирная хозяйка. Жуткое, раздутое, как у утопленника тело отливало зеленью и, как показалось Протасову, местами поросло мхом. Ирина была обнажена, и от одного вида ее наготы Валерия чуть не вывернуло наизнанку.

– Зема! – это были последние слова Волыны перед тем, как он окончательно пропал под водой. Поколебавшись, быть может, секунду, Валерий рванул к выходу. Туда, где он рассчитывал его обнаружить. Сам погибай, товарища выручай, любил Повторять генералиссимус Суворов. В каждом правиле случаются исключения, сказал себе Протасов.

Брошенный товарищем, Вовчик остался один на один с хозяйкой. Он отчаянно отбивался, но существо, в которое обратилась Ирина, обладало невероятной силой. Волына оказался на спине, придавленный ко дну ее отвратительной, разлагающейся тушей. Глаза Вовчика лезли из орбит, изо рта вылетали пузыри драгоценного воздуха. Тело билось в конвульсиях. Говорят, будто страх удесятеряет силы. На какое-то мгновение Волыне удалось вывернуться, и достигнуть поверхности. Протасова к тому времени и след простыл. Ирина выскочила из воды в полуметре. Ее перекошенное ненавистью лицо наводило на мысли о зомби, темно-синие губы скалились нечеловеческой усмешкой. Вскинув руки с длинными, острыми когтями, Ирина пошла на Вовчика.