Окоянов - Дмитрий Дивеевский

С одной стороны – Гоголь и Достоевский – сильные таланты, звавшие народ к смирению перед Богом. К религиозному самоограничению. На наше счастье, Россия по этому пути не пошла, потому что их заглушили певцы чувственной практики вроде Гончарова, Тургенева, Чернышевского. Хотя надо честно признать, что философской мощи в них совсем нет. Видимо, оттого, что стали атеистами не в итоге глубоких размышлений, а в подражание Европе. В результате запутались в собственных подштанниках. Читать «Отцы и дети» просто смешно. Постыдно инфантилен и Чернышевский.

А вот Лев Толстой – это действительно мощь. Гений! Сначала завоевал всенародное признание своими романами. Стал непоколебимым авторитетом. Книги, и вправду, потрясающие. А потом, завладев умами читающей публики, повел дело к отрицанию Христа. Умно, красиво. Попы его за это предали анафеме! Ну и дураки. Он от этого только популярнее стал, потому что церковь уже свои позиции в умах людей потеряла.

Вот эти силы и привели народ к разрушению. Что ты на меня так смотришь, славянофила во мне узрел? Нет, Лева, я, конечно, не славянофил. Но надо смотреть правде в глаза. Причина русской революции заключается, во-первых, в разорительной войне, а во-вторых, в том, что русскому человеку вложили в голову идею свержения царизма его учителя. Они же лишили его религиозных тормозов. Вот он и встал на дыбы по сумме этих слагаемых. И только на третье место мы поставим нашу с тобой героическую подпольную деятельность. Что, разве не так? Разве большевики не оседлали кобылу революции только на ее завершающем этапе? Впрочем, и мы с тобой тоже в последний момент перепрыгнули в их обоз. Почему я об этом так распространяюсь? Потому что, если мы решили устроить мировой пожар, то без услуг писательской братии нам не обойтись. Она первая предаст любой режим и загадит мозги его апологетам.

А теперь о главном. Лева, дорогой, пойми! Ленинский контроль над Россией очень зыбок. Хозяйственные дела у нас не получаются. Грядет большой голод. Придется применять жестокие репрессии. В том числе и внутри партии. Если к этому времени образуется какая-нибудь группа или фракция Троцкого – то это начало конца. Все грехи на нас спишут, в том числе и за засуху и за потоп. Именно поэтому мы должны вести широкую политическую работу, быть интернационалистами. Никакой групповщины, ты хорошо меня понимаешь?

17

Недолго длилось Ольгино счастье. И полгода не прошло, как Антон резко охладел к ней. После его очередного возвращения из командировки, она, как обычно, вошла в кабинет, по-хозяйски повернула ключ в двери, улыбнулась ему и стала молча раздеваться. Однако такой любвеобильный и быстро воспламеняющийся Антон, в этот раз неподвижно сидел за столом и, опустив глаза, протирал бархоткой пенсне.

Ольгино сердце сразу защемило тревогой. Ее охватило предчувствие чего-то плохого. Застегнув блузку, девушка присела на край стола, положила руки на плечи Седову и спросила:

– Случилось что? Вижу, случилось. Не томи.

– Случилось, Оля. Мы больше продолжать наши отношения не будем.

У нее закружилась голова, внутри что-то взорвалось и рассыпалось горячими искрами. Чувство отчаянного протеста овладело ей.

– Что ты говоришь, – еле сдерживая себя, прошептала она, – что ты? Ведь у нас же все прекрасно, у нас все хорошо, мы друг друга любим. Ты, просто, наверное, заболел, голубчик, что ты?

– Прости меня, Оля, я перед тобою виноват. Виноват, совести у меня нет. Но не могу тебя обманывать. Я скоро сюда свою семью привезу. Нам кончать надо.

– Ты женат, – взвизгнула она истеричным голосом, – ты женат и молчал! Я тебе всю себя отдала, а ты как животное… мной пользовался и молчал, – девушка громко разрыдалась, не стесняясь того, что ее могут услышать. Потом внезапно замолкла. Какая-то мысль пришла ей в голову:

– Зачем ты врешь? Ты не можешь быть женат. Я бы обязательно об этом знала, все бы знали. Ты врешь, врешь, ты просто хочешь от меня избавиться. Я тебе надоела. Ты подлец!

Антон понимал, что сейчас бесполезно рассказывать историю своего «сватовства наоборот» к Ксюше. Ольга не была в состоянии слушать разумные речи. Он просто решил вытерпеть до конца, когда у нее пройдет припадок истерики, и только потом попытаться объяснить происшедшее.

Однако, Ольга неожиданно быстро прекратила плакать, деловито и аккуратно вытерла слезы носовым платком и, не глядя на Седова, вышла из кабинета. Это несколько озадачило Антона, хотя в глубине души он был искренне рад, что конфликт разрешается довольно легко.

Ольга досидела за машинкой до конца рабочего дня, ничем не выдавая своего состояния.

Собираясь домой, она достала из глубины ящика кулечек с настоящим чаем, полученный ею при последней выдаче пайка, положила его в сумку и направилась в переулок, где жила известная самогонщица Наталья Савкина. Здесь Ольга выменяла чай на четвертную бутылку самогона и стограммовый кусочек сала.

Подходя к своему дому, девушка преобразилась. Ноги ее пошли медленной шаркающей походкой, на лице появилась гримаса боли, в глазах навернулись слезы.

Верунька сразу увидела, что подружка ее не в себе, подскочила к ней, усадила на постель, принесла воды и стала выспрашивать, что произошло.

Положив ей голову на плечо, Ольга со слезами рассказала о случившемся. Верунька слушала, затаив дыхание и даже приоткрыв рот. Закончив, Ольга сказала:

– Вот и пришла пора мне отсюда уезжать. Думала здесь счастье найти, а нашла беду. Тут мне теперь нельзя… Люди засмеют.

– Да ты что, неужели… А какой срок-то?

– Похоже, третий месяц кончается.

– Вот беда. Что же делать-то? Не думала от ребеночка избавиться? Фелицата…

– Нет, Веруня, я на это не пойду. Лучше сама утоплюсь, а такого не будет.

Ольга вытащила из сумки четвертинку и поставила ее на стол.

– Доставай снедь, какая есть. Горе горевать будем. А потом ты меня приголубишь.

Верунька расцвела и смачно поцеловала ее в губы.

Утром, расчесывая свои густые волосы, Ольга сказала, глядя в зеркало:

– А что если старики Седовы о моей беременности узнают, каково будет?

Хозяйка ничего не ответила, лишь с любопытством взглянула на квартирантку.

«Вот тебе и несмышленая девчушка», – подумала она. Но вслух сказала:

– Видно, Фелицатин приворот свое действие закончил. Может, еще попробуем?

– Обождем маленько. Вот если орелик мой и вправду скоро семью привезет, тогда мы попытаемся его от женушки отвернуть. А там уж я сама буду действовать. Так ведь оно надежнее будет, правда?

– Правда, правда, – рассмеялась Верунька, – какая ты у меня взрослая стала. Не узнать. Приехала к нам совсем снегурочкой. А сегодня – женщина, да еще какая. Я те дам!

А Антон тем временем спешил в Арзамас. Он должен был сговориться с Ксюшей о времени переезда в Окоянов. В назначенный день она будет его ждать с упакованными вещами, а он до того времени поставит в известность родителей и приготовит все для проживания семьи.

Ксюша встретила его радостной улыбкой. Она заметно похорошела в домашней обстановке, следы тифа почти исчезли. Волосы подросли, в глазах появился блеск молодой, полной желания жить женщины.

– Миленький ты наш, а у нас пироги с морковью. Папе выдали муку, и мы устроили праздник. Быстрее раздевайся, садись к столу.

Лиза приветливо махала ему рукой из столовой. Они быстро нашли общий язык и нравились друг другу. Особенно Антона трогало то, что девочка была похожа на мать.

Седов задержался в Арзамасе до обеда и возвращался к себе в том блаженном состоянии безоглядной влюбленности, которое испытывал здесь же много лет назад.

Он стоял в проеме паровозной кабины, вдыхал пахнущий угольной гарью воздух, смотрел на пробегающие мимо, налившиеся зрелой зеленью перелески, уходящие в синее небо поля, а душа его пела хмельную песню любви и благодарности кому-то тайному, кто подарил ему эту прекрасную, неповторимую жизнь.

18

Секретно

21.09.20 Заведующему политическим бюро при уездной милиции г. Окоянова

т. Седову А.К.

Нами рассмотрены Ваши предложения в отношении эсера Д.С. Булая, в дальнейшем «Пилигрим». Считаем, что в заявлении «Пилигрима» имеются специальные искажения и пропуски имевшихся фактов. Доверия советской власти он фактически не заслуживает. Принимаем меры по проверке его сношений с ячейкой РСДРП(б) 1916 г. на Дальнем Востоке. Однако из-за отсутствия возможностей, получение данных пока не предоставляется. В архивах губернского жандармского управления он значится исключительно как член СР. Описан дерзким и опытным боевиком. Лично привел в исполнение несколько агентов охранки. Весьма опасен. В том числе применяет оружие без колебаний. Был близким ассистентом реакционного вождя СР В. Чернова. Лично знающие его осведомители считают, что разрыв «Пилигрима» с партией был возможен в силу его мелкобуржуазного вождизма и нетерпимого характера, который толкал к стычкам с другими боевиками. Но прямых фактов отрыва «Пилигрима» от эсеров не имеем.