America Latina (Южная и Центральная Америка, 1995 г) - Владимир Динец

На станции Дарвина среди прочих живет Одинокий Джордж - последняя черепаха с острова Пинта. Когда стало ясно, что он остался один, его попытались скрестить с самками с соседнего острова Марчена, чтобы хотя бы таким путем сохранить генофонд. Тут-то и выяснилось, что черепахи с разных островов не дают помесей и, стало быть, это разные виды.

Именно различия в облике черепах впервые натолкнули Дарвина на мысль, что все островные формы происходят от общего предка, крупной южноамериканской угольной черепахи (G. carbonaria), но на каждом острове приспособились к местным условиям в результате отбора. К счастью, его тогдашние оппоненты плохо представляли себе Галапагосы, потому что черепахи могут в той же степени послужить доказательством ошибочности теории эволюции.

Во-первых, непонятно, как они попали на острова через 800-километровый пролив.

Во-вторых, даже если допустить какую-то фантастическую случайность, совершенно неясно, как они перебирались через проливы между островами шириной до 70 км.

Сейчас мы знаем, что эти вулканические острова образовались над "горячей точкой"

- восходящим током магмы, который "прожигает" земную кору вулканами. Поскольку плита земной коры в этом районе медленно движется, на западе архипелага возникают новые острова, а на востоке более старые постепенно погружаются в море под действием собственной тяжести. Таким образом, около 50 миллионов лет назад архипелаг был гораздо ближе к материку, чем сейчас. Предполагается, что черепахи могли попасть сюда на "растительных плотах" островках спутанных растений, которые часто выносятся в море большими реками.

Трудно поверить, что черепаха проплывет на таком островке хотя бы час и ни разу не свалится "за борт". Но даже если считать, что они каким-то образом доcтигли архипелага, все равно непонятно, как они перебирались с одного острова на другой. Проливы глубиной до 700 метров, а уровень моря даже в разгар ледникового периода понижался максимум на 150. Некоторые острова, наверное, соединялись с другими до того, как начали погружаться в земную кору, но мелкие периферийные островки вряд ли были настолько велики, чтобы соединиться с остальными. А больших рек на архипелаге нет.

Единственное объяснение, которое я могу дать - это то, что на некоторые острова черепахи завезены людьми. Считается, что Галапагосы до прихода европейцев всегда были необитаемы. Но в последние годы появляется все больше доказательств того, что в глубокой древности у индейцев Южной Америки существовали культуры с развитым мореходством. Они плавали из Перу в Гватемалу и, вероятно, обнаружили эти острова. Ведь остров Кокос, прообраз "острова сокровищ" Стивенсона, они посещали регулярно, а он удален на сотни километров от Коста-Рики. Смутные упоминания об этих землях есть и в полинезийских преданиях эпохи Великих Полинезийских Плаваний (VIII-XII века). Правда, непонятно, как за столь короткое время (не больше 2000 лет) успели образоваться новые виды. Но в популяциях, происходящих от небольшого числа особей, процесс генетического расхождения может идти очень быстро. А археологических находок на архипелаге нет потому, что древние стоянки располагались на берегах и за сотни лет оказались под водой.

Интересно, что и вторая группа обитателей островов, легшая "первым камнем" в теорию эволюции, тоже оказалась с подвохом. Речь идет о маленьких птичках - дарвиновых вьюрках (Geospizinae). Их на архипелаге 13 видов, очень похожих внешне, но питающихся разной пищей и соответственно с разной формой клюва.

Дарвин предположил, что они происходят от одного вида, случайно залетевшего на острова, но в условиях отсутствия конкуренции (кроме них, здесь только 4 вида мелких наземных птиц) заняли разные экологические ниши.

Специализацию вьюрков мы могли наблюдать воочию. Лежа как-то на пляже, мы кормили их с рук печеньем. Собралось около десятка птичек трех видов, все зерноядные (Geospiza). Вскоре от печенья осталось только кусочки, завернутых в целлофан. Напрасно вьюрки пытались пробить упаковку: их тупые клювики для этого явно не годились. Бросив бесплодные попытки, малыши расселись вокруг в немом отчаянии.

И тут появился еще один вьюрок, Camarhynchus psittacula - амбал размером почти со снегиря, с тяжелым, как нож гильотины, острым клювом. Пара мощных ударов - и целлофан пробит насквозь. Через секунду все было кончено, лишь самый маленький из вьюрков (G. fuliginosa) еще выбирал из песка последние крошки.

Все это выглядит очень убедительно, но дело в том, что есть еще 14-й вид дарвиновых вьюрков, и живет он на уже упоминавшемся острове Кокос в 900 километрах к северу. Как он туда попал? Вьюрки не обладают особой тягой к дальним перелетам, и трудно понять, почему из тысяч видов птиц побережья на разные острова проник именно предполагаемый предок дарвиновых вьюрков. Может быть, на Кокос его завезли древние индейцы, захватив по пути с Галапагосских островов? Прояснить ситуацию могло бы изучение генетического расхождения видов методом электрофореза - кто бы мне его профинансировал?

Вьюрки - не единственные "ручные" обитатели архипелага. Собственно, одна из главных причин, почему он так притягателен для туристов, как раз и заключается в том, что местные животные совершенно не боятся человека. Причем если для морских птиц, черепах и котиков это вполне нормально, то от ящериц, мелких птичек и всегда крайне осторожных фламинго такого как-то не ожидаешь. Даже самый крупный местный хищник, галапагосский канюк (Buteo galapagoensis), может сесть вам на голову. Подобная доверчивость дорого обошлась островной фауне: после завоза моряками собак, кошек и крыс многие виды вымерли или сохранились только на маленьких островках. Еще больший ущерб нанесли одичавшие овцы и козы, с которыми сейчас ведется настоящая война.

Но чудеса островов - это не только удивительная фауна. Здесь встречаются поразительно красивые вещи, которые даже не сообразишь сразу, как назвать.

Идешь, к примеру, по кактусовому лесу среди россыпей пемзы и лавовых пригорков, и вдруг оказываешься на краю широченной трещины с черными базальтовыми стенами, а в полусотне метров внизу мерцает узкая полоска голубой морской воды. Таких заливчиков полно на Санта-Крусе, и в них любят отдыхать акулы и скаты. А если подняться в "мокрые" высокогорья, то можно увидеть "провалы" - места, гле обрушился свод лавовых "пузырей". Это нечто вроде колодца шириной и глубиной метров двести с лесом из древовидных папоротников на дне. А вокруг - укутанный по горло в мох причудливый лес из кривых свитений, где гнездятся необыкновенно яркие горлинки Zenaida galapagoensis. На самых же высоких горах растут только низкие кустарники Miconia.