Отпусти синицу - Алла Бархоленко

А н н а. Не хочется про такое читать.

М и к о л а. А вот твой парнишка веселый будет. Любит газеты. Особенно, ежели где переворот. Как услышит про переворот — до того хохочет, до того хохочет — аж пеленки мокнут! (Анна улыбнулась, уходит в другую комнату. Дед смотрит ей вслед. Посмеиваясь, меняет младенцев местами.) Ну-ка, внуки-правнуки…

Входят  К о н с т а н т и н  и  Н а т а ш а.

Н а т а ш а. Угомонился?

М и к о л а. Анна с ним лучше твоего управляется.

К о н с т а н т и н. Дед, правда — у него мой нос? (Дед фыркнул.) Ты чего, дед?

М и к о л а. Я-то? Я ничего…

К о н с т а н т и н. Совершенно определенно — мой нос! (Микола на цыпочках удаляется.)

Н а т а ш а. Костя, ну, когда мы уедем из этой… из этого… из твоего родного города? В конце концов, квартира в Москве пропадет.

К о н с т а н т и н. Ну и пусть пропадет!

Н а т а ш а. Костя, я не могу так… Ольга ваша — с ней и живешь по обязанности… Костя, уедем, а?

К о н с т а н т и н. Агу… Твоя мама притворяется. Делает вид, что ничего не знает. Будто не знает, что у твоего папы пускают новый цех.

Н а т а ш а. В прошлом году у тебя ставили новое оборудование.

К о н с т а н т и н. Мы с сыном никогда не поверим, что ты против нового оборудования.

Н а т а ш а. А что будет в следующем году?

К о н с т а н т и н. В следующем году новое оборудование будет старым. Это понятно даже ребенку. Агу…

Н а т а ш а. Ясно. У попа была собака.

К о н с т а н т и н. Наточка, мы с сыном совершенно уверены…

Н а т а ш а. Они с сынам… Я просто лопну от смеха.

К о н с т а н т и н. Почему? Почему это наша мама лопнет от смеха?

Н а т а ш а. Потому что это не твой ребенок.

К о н с т а н т и н. Агу… А чей же это… Что? Что ты сказала?

Н а т а ш а. Господи, Костя! Твой ребенок лежит в другой люльке.

К о н с т а н т и н. Это все дед… Это дед развлекается! Пыжовское остроумие! Знаешь, что такое пыжовское остроумие? Сядут на ежа и сутки хохочут! Наточка, уедем, ей-богу уедем!

Н а т а ш а. Понятно, мы остаемся здесь навсегда. (Входит Анна. На мгновение остановилась и безошибочно направилась к своему ребенку.) Учись!

К о н с т а н т и н. Ну, дед… Если он воображает, что можно безнаказанно издеваться над молодыми отцами… (Скрывается.)

Н а т а ш а. Удивительный дом — в нем снова пропала моя вещь. Аня, ты не видела моей косынки? Обыкновенная желтая косынка.

А н н а. По-моему, ее взял… Ее кто-то взял.

Н а т а ш а. Юрка? Грандиозно! (Уходит. Анна укачивает ребенка. У нее спокойное лицо, спокойная улыбка — такими спокойными люди бывают во сне. На подоконнике появляется Юрка, на шее завязана желтая косынка.)

Ю р к а. Здравствуй, мама Аня… По комнате ходит мама Аня, фартучек с цветочками, мама Аня, волосы черные, мама Аня, а лицо тихое, как во сне. (Анна напевает колыбельную.) Мама Аня поет колыбельную, колыбельную поет моему братишке, земля улыбается, когда мама Аня поет колыбельную. Тише, тише, не мешайте улыбаться земле… (Слышен голос Андриана. Юрка спрыгивает во двор.)

А н д р и а н. Слышь, Анна… (Входит.) Соседка приходила, Груша. Денег взаймы просила — к дочери поехать. Не знаю уж… Шифер должны подвезти… Да и так отдавать ей не с чего… (Под взглядом Анны почувствовал себя неловко, заторопился.) Сказал — с тобой сперва переговорю. Конечно, дать бы надо — дочка у нее на операцию легла, внучата одни, пусть поедет… Так я дам, сам отнесу.

А н н а (с тихой улыбкой). А ведь пожалел ты денег, Андриан.

А н д р и а н. Да ремонт этот… Да шифер, вот ведь басня… Уж отремонтироваться бы да жить по-людски.

А н н а. Пожалел денег, Андриан…

А н д р и а н. Ну вот… Опенок, это, бродит… Эй, приятель! Поди сюда. (В окне показывается голова Опенка, Андриан готовится подхватить горшок с кактусом, но кактус не падает.)

О п е н о к. Ну?

А н д р и а н. Ты чего, Опенок, перестал к нам в гости ходить?

О п е н о к. А ты зачем женился? Сам лысый, а сам женился!

А н д р и а н. Ну, это, брат, врешь. Смотри, шевелюра какая — гуще твоей!

О п е н о к. Все равно лысый!

А н д р и а н. Ну, брат…

О п е н о к. Человека забыли… Почему так — человека забыли?

А н д р и а н (тихо). Какого человека?

О п е н о к. Тетю Стешу, вот кого! Она жила, старалась, а ее забыли!

А н д р и а н. Ну, поговорили…

О п е н о к. Не хочу забывать! Не хочу!.. (Убегает.)

А н н а. Помнит… Хорошо, когда помнит кто-то…

А н д р и а н. Анюта, что же это? За что ты меня коришь?.. (Анна напевает колыбельную.) Неужели до сих пор простить не можешь?

Г о л о с  А н н ы. Не могу, Андриан…

А н д р и а н. Почему ты молчишь, Анюта?

Г о л о с  А н н ы. Тебе кажется, что я молчу? Просто ты не хочешь поверить моим словам. Не хочешь поверить тому, что поздно.

А н д р и а н. Глупо, Анна… Нельзя так глупо… Вместе мы… Семья… Ты ведь согласилась…

Г о л о с  А н н ы. Я все время помню, как ты уходил…

А н д р и а н. Анюта… Ты любишь меня?

Г о л о с  А н н ы. Я все время помню, как ты уходил…

А н д р и а н. Не кори меня… Тобою только дышу… (Звучит колыбельная. В дверях показывается Виктор.)

В и к т о р. Можно?

А н д р и а н. А, Виктор! Здравствуй, друг. Проходи, Ольга сейчас явится.

В и к т о р (некоторое время молча разглядывает Андриана.) Андриан Николаевич… Вы — зачем живете?

А н д р и а н. Что за басня?

В и к т о р. Я сказал… То есть спросил — зачем вы живете?

А н д р и а н. Ну, моя матушка, это наш Пират свой хвост ловит! (Сердито уходит.)

А н н а. К чему тебе это — зачем человек живет?

В и к т о р. В школе спросили.

А н н а. Это хорошо, что опрашивают.

В и к т о р. А отвечать чем?

А н д р и а н (за окном). Витька! Это, слышь, Витька… Я тебе отвечу. Тебе не то интересно, зачем я живу, а то, зачем тебе жить. Верно говорю? А Дохлую поляну знаешь? Бутылки да тряпье, да дворняги бездомные — знаешь? А ты взял бы да на поляне той цветы насадил. Маки. И фонтан для красы. Вот тебе это — и смысл. Хотя от нас в свое время не маки требовались, а жизни наши. На готовом живете.

В и к т о р. Дядя Андриан… А если девчонка четырнадцати лет записку напишет: «Все ложь!» — и травиться пойдет… Тогда что?

А н д р и а н. Что?.. Пират, собачий сын, не смей петуха трогать!

А н н а. Витенька… Как же такое?

В и к т о р. Да вот… Мать ее, директор школы Мария Кирилловна… Впрочем, дело не в этом. Дело в том, что вокруг девочки действительно была ложь, я видел эту ложь и не воспротивился ей… Да, да, в этом все дело — не воспротивился!

А н н а. Не погибнет?

В и к т о р. Что? Нет, нет… Испугалась, сама скорую вызвала. Сейчас в больнице, через неделю поправится… Но не в этом, не в этом дело! Я не воспротивился…

А н д р и а н. Анна, куда топор делся?.. (Показывается Микола.)

М и к о л а. Ты чего, друг ситный, в дверях торчишь?

В и к т о р. Я так… Я разговариваю.

М и к о л а. Через порог разговариваешь — примета плохая. Анюта, чего это Андрияшка из-за топора бушует? (Анна выходит.) Слушай, Витька, когда вы эту канитель окончите? Другие за месяц все успевают — и познакомились, и поженились, а то, бывает, и наследника наперед того заведут, а у вас все то же самое — со школьной скамейки кота за хвост тянете. Все Ольга мудрит, знаю! И брать не берет, и отпустить не отпустит. А ты чего — мужик или нет, мнение у тебя должно быть? Или все силой меряетесь — кому под кем ходить? Так это выяснить и потом можно. Поспешили бы, пока нянька казенная.

В и к т о р. Сто раз говорил…

М и к о л а. А она?

В и к т о р. Сначала институт, теперь работа… Мешать, считает, будет.

М и к о л а. Другие-то управляются! А ты знаешь что… Ты ее перед фактом поставь.

В и к т о р. Перед каким еще фактом?

М и к о л а. Каким, каким… (Входит Константин, прячет за спиной ведерко с клеем.) Видал? Через пять минут любоваться бегает, носы выверяет…

К о н с т а н т и н (мажет за спиной деда Ольгин стол клеем). Изобретательный ты человек, дед…

М и к о л а. А как же. Вот у меня что? Дратва. А это? Люльки с младенцами. Я делаю что? Цепляю дратву за люльку, потом за другую, сажусь на стол, руки свободны — знай себе ногой качай и без всяких помех валенок латай!

К о н с т а н т и н. А я сегодня в трамвае анекдот слышал. Пришел медведь к доктору, снотворное просит, спать, говорит, в зоопарке невозможно. А что такое, спрашивает доктор. Да лиса, говорит, весь день анекдоты рассказывает, а жирафа, говорит, всю ночь хохочет… (Скрылся.)