Белорусский апокалипсис - Виктор Любчанский

— Ты имеешь ввиду дождаться ночи и без техники, только с автоматами мелкими группами просочиться по лесам к Минску?

— Нет. Это уже безнадёжная партизанка будет, без ручных ракет, гранатомётов, глушилок и наших БМП Минск не взять, половину гвардейцев ещё до подхода к столице как лосей переловят по пущам. Мы обязательно должны сохранить всё серьёзное вооружение, технику и концентрацию личного состава в одной — двух частях. Для этого нужно плюнуть на любые условности, перейти вооружённой колонной литовскую границу неподалёку отсюда, промаршировать по литовской территории вдоль белорусской границы километров сто сорок и вновь ворваться в Беларусь в районе Ошмян, что всего в трёх часах езды от Минска. От Ошмян сделаем скоростной рывок на столицу. Для этого дерзкого обхода понадобиться часов семь, но только ночных часов. Никто вовремя не успеет среагировать. Пограничные посты только рты пораскрывают, сколько их там, семь восемь человек на переход, только статистами могут быть против наших колонн.

— Таможенные документы оформим без очереди? — пошутил приободрившийся Сергей Сергеевич. Но Алесь, не отвлекаясь на шутки, продолжал свой план.

— Войска Каяловича в это время к штурму Гродно будут готовиться, чтобы им развернуться обратно к Минску, нужно время, не успеют нас перехватить. Литовцы тем более не будут готовы к такой наглости. Кстати, для отвода глаз, нам нужно сделать всё, чтобы все поверили в серьёзные намерения гвардии оборонять Гродно до последнего. Вот такая фантазия.

— Заманчиво. А политический вопрос.

— Политический вопрос вы с радикалом и чэпэшником решайте, но я другого выхода просто не вижу.

— Но в Минске то наверняка много разрозненных войск осталось, та же охрана президента человек триста, столичный резерв внутренних войск никак не меньше тысячи, группы захваты КГБ и МВД, военная контрразведка, гарнизонная служба, всего больше трёх тысяч. А нас будет максимум полторы тысячи.

— Ясное дело, в столице никто перед нами лапки не сложит, как-нибудь в город прощемимся, а там посмотрим. И не забывайте, что если в Минск войдём, сразу добровольцы сотнями повалят, главное в ближние бои сильно не ввязываться, больше маневрировать.

— Это точно. В дополнение к твоим фантазиям нужно не забыть о важной мелочи, перед входом в Минск послать вперёд замаскированную под дорожников или электриков группу и включить в центре города одну из глушилок, тогда появятся реальные шансы на успех.

Оговаривая подробности внезапно возникшей идеи, лидер восстания и командир второго отряда быстрым шагом поднялись обратно на лесной пригорок и связались с Гродно. Кирута поговорил сначала с радикалом, потом с чепешником, те не колеблясь, согласились. О политических последствиях вообще отказались вести разговоры.

— Плевать мне на дипломатию и всю Прибалтику, — неистовствовал по рации радикал, — если проиграем, они нас мёртвых будут пинать, ну прокатимся по их территории, что с того, скажем за грибами поехали, увлеклись, леший попутал. Мы ведь магазины ихние по дороге трогать не будем, а если и возьмём пару бутылок газировки, или баки на заправке заправим, то наличными расплатимся.

В результате совещаний, решили всех новых добровольцев выводить на северную окраину города, в район Градничей, туда же перебросить два отряда со слепого треугольника и один отряд из Гродно, в областном центре оставить три отряда, которые должны в оставшиеся два часа до подхода войск сосредоточиться в северной половине города, заминировать мосты через Неман и выставить истребительные группы на дорогах с востока.

В девять утра, одновременно с появлением авангардных рот противника под Гродно, гвардейцы начали запланированную передислокацию. Главная опасность состояла в том, что напора механизированных атак без космической разведки надолго сдержать невозможно. Максимум до обеда. А потом танки, БТР, самоходные гаубицы и следующая за ними живая сила заполонят улицы города. Тогда гвардейские отряды будут расчленены между кварталами и строго зачищены без всяких сентиментальностей, типа сдачи в плен. Если поддаться стандартному течению боя, то избежать такого финала невозможно, а продержаться нужно до захода солнца, потому что следовать по Литве в светлое время суток — значит выдать свои намерения Каяловичу на три часа раньше необходимого. Кроме того, литовцы могут успеть повесить над колонной несколько военных вертолётов, а войны с Литвой не планировал даже радикал. Таким образом, нужна была ещё одна фантазия, чтобы выиграть минимум восемь часов.

Войска остановились перед зоной радиоглушения и стали сосредотачиваться в три штурмовых кулака. На большой высоте над центром Гродно уже барражировали два разведывательных вертолёта. Проводную телефонную сеть гвардейцы на этот раз не выключали. Чэпешник с Кирутой прибыли в польское консульство. В помещении оставался только один сотрудник, консул ранним утром выехал в Варшаву для консультаций. Сергей Сергеевич попросил дипломата связаться со своим МИДом для важного предложения. Одновременно с этим редактор правозащитного биллютеня, присоединившийся к гвардейцам еще в Барановичах, с квартиры гродненского коллеги вызванивал знакомых московских и польских правозащитником и просил распространить их по всем СМИ и посольствам одну и ту же информацию: руководство восстания и гвардейские командиры прекращают сопротивление, отказываются от вооружённой борьбы и готовы сдаться белорусским властям при условии, если Каялович откажется от немедленного штурма и даст Кируте несколько часов на организованное сложение оружия с последующим построением безоружных гвардейских отрядов под белыми флагами. Вся сдача в плен должна пройти под наблюдение небольшой группы дипломатов.

Сообщение о возможности добровольной, бескровной сдачи повстанцев в миг облетело крупнейшие информационные агентства. Каялович молчал около часа, но и отмашки старта атаки войскам тоже не давал, хотя руки чесались.

— Придётся согласиться, — говорил президенту министр иностранных дел, — можно поторговаться по времени, по наблюдателям, но если откажемся и пойдём на штурм, дело непременно до Гааги или до Брюсселя дойдёт.

— Наср-л я на Гаагу, — Каялович ударил кулаком по столе, — просто не хочу опять этой продажной правозащитной вони. Хрен с ними, пускай сдаются, я с ними в тюрьме по душам поговорю. Только никаких наблюдателей и никаких сборов, руки вверху, оружие над головой и с белыми флажками цепочками по дорогам навстречу войскам должны из города выходить, за сто метров оружие в сторону, а руки за голову. На всё про всё два часа. Ясно?

— Ясно, товарищ президент.

Через десять минут заместитель министра внутренних дел свзялся с Кирутой по телефону. Генерал был беспредельно уверен в с себе и говорил громким отработанным басом, отточенным ещё со времён службы тюремным конвоиром, его тон не тяготел к дипломатии и был похож на сочетание окриков.

— Отключа-ай глушилку! — тут же потребовал замминистра, не ответив на сдержанное приветствие Сергея Сергеевича.

— Что, что Вы сказали? — в приторно боязливом прикиде переспросил Кирута.

— Я сказа-ал тебе, отключай р-радиоэлетронное глушение! Тогда начнём переговоры.

— А-а. Да, да. Сейчас же минёров пошлю. Как скажете.

— Ка-аких ещё минёров? Ты что-о, глухой?

— Знаете, извините, глушилка заминирована растяжками на чердаке трёхэтажного жилого дома. Через полчаса верёвочки снимем и сразу выключим.

— Жду полчаса. А теперь запомина-ай или записыва-ай.

— Лучше запишу, подождите секундочку, ручка кончилась, ребята, есть у кого ручка, ну, ладно, давай стержень, так он же не пишет, тебе что жить надоело мне такие стержни подсовывать?

— Что ты там во-ошкаешься?

— Ничего, ничего, не чем записать, ладно, запомню, говорите.

— Слушай сюда-а. Собирай всех свих сопляков и пусть цепочкой с интервалом 10 метров между людьми, пусть идут по краю Минской трассы. Оружие надо держать в руках над головой. Сразу за городом увидят несколько десяткой грузовиков, окружённых танками и БТР, так вот, за 200 метров до грузовиков каждый должен бросить оружие в кювет дороги и запрыгнуть в тот кузов, куда укажет наш офицер. Кто замешкается, сразу пулю в лоб. Ясно-о?

— Ясно, ясно. Значит цепочка, 10 метров, грузовики, оружие в кювет, если что в лоб.

— Вот именно-о. Запоминай да-альше. Никаких наблюдателей. На всё про всё два часа. Если через час цепочка не появится, начнётся штурм без всяких предупреждений.

— Цепочка появиться, никаких проблем. Но ребята без наблюдателей отказываются сдаваться, боятся и всё тут, думают, что спецназ в упор расстреляет, как вчера под Барановичами.

— Условия здесь диктую я. Если запомнил, жду выполнения.