Юго-западный ветер - Луис Гарсиа-Роза

Девять вечера. Эспиноза готовил бутерброд с сыром и ветчиной, пытаясь таким образом оживить воспоминания о единственной в его жизни поездке в Париж. Но какой бы сорт хлеба он ни использовал и сколько бы ни клал ветчины и сыра, получившиеся бутерброды никогда недотягивали до впечатлившего его образца. В действительности Эспиноза уже и не мог вспомнить вкус парижского бутерброда — настолько часто пытался его повторить. Зато вино безотказно возвращало его к тем прекрасным воспоминаниям. Так что он решил ограничиться всего несколькими бутербродами, зато вылакал целую бутылку вина, после чего заснул беспробудным сном и не слышал никаких звонков. И только утром, прослушав сообщения на автоответчике, понял, что эта ночь была богата событиями. Все сообщения содержали имя звонившего и требовали срочного ответа. Почти все они были от Уэлбера и от детектива, служащего в 10-м участке, в окрестностях Ботафого.

Пока Эспиноза поглощал завтрак, он созвонился с Уэлбером. Детектив снял трубку только на третий раз.

— Извини, Уэлбер, я обещал тебе свободное утро и сам тебя первым бужу.

— Ничего. Я уже встал. До тебя звонил кто-то два раза.

— Это я. Что случилось ночью?

— Лучше поговорить об этом не по телефону. Я подъеду к твоему дома ровно через час.

Эспиноза закончил пить кофе, побрился, оделся. До приезда Уэлбера он успел просмотреть всю газету. Уэлбер, зайдя, отказался от предложения выпить кофе и сказал, что лучше перехватит что-то по дороге в участок.

— Я звонил тебе несколько раз вчера, потому что тебя искал детектив с 10-го участка. Это длинная история, и началась она, когда я следил за этим парнем, Габриэлом. Как и в предыдущие дни, я ждал его у работы. Он двигался таким же образом, как и раньше, пока не дошел до Ботафого. А там, когда он оказался у станции метро, то вдруг спустился по ступенькам вниз, а не прошел мимо. Ну, я подождал, пока он спустится на платформу, а затем последовал за ним. Но когда я очутился на платформе, его там не было. Я обыскал всю станцию, но никаких намеков на него и ни одного поезда, на котором он мог бы уехать. Тогда только я сообразил, что он вновь меня обхитрил — наверняка поднялся наверх по другой лестнице! На этом моя слежка закончилась, и я теперь выгляжу полным идиотом! Потом, около одиннадцати вечера, когда я уже собирался лечь спать, мне позвонили. С нашего участка. Звонивший сообщил, что тебя ищет комиссар 10-го участка, что у них там убийство, а жена убитого, рыдая, кричит, что это ты его убил. Выяснилось, что это Стелла. Когда они вернулись домой, Идальго, очевидно, подошел к окну гостиной, чтобы открыть его, и тут же был убит выстрелом в лицо. Убийца стрелял снаружи, из узкого прохода во дворе между домами, что ведет к электросчетчикам. Стелла считает, что убийца выстрелил и потом убежал через лестничный выход на улицу. Но она ничего не видела, потому что пришла в ужас, увидев, что Идальго лежит весь в крови. Они живут на первом этаже, и потому на всех окнах решетки, но выстрелам это не мешает. Когда к ней прибыли наши коллеги из 10-го участка, она кричала, что парня убил комиссар Эспиноза. Они ей, конечно, не поверили, но хотели с тобой поговорить и выяснить, что происходит. Я ничего не сказал о том, что следил за Габриэлом, поскольку дело ведь не открыто.

Они прошагали мимо участка и двинулись дальше. Эспиноза спросил:

— А время между исчезновением Габриэла в метро и смертью Идальго…

— Прекрасно подходит. Габриэл исчез около восьми. По словам Стеллы, Идальго был убит примерно в девять десять. Я помчался со всех ног домой к Габриэлу. Но мать и сын уже оба спали. Там я побеседовал с портье, который еще не спал, а смотрел телевизор. Он сказал, что Габриэл вернулся домой где-то от половины десятого до десяти. Точнее он не знает. Вот так. С Габриэлом или его матерью я пока не говорил, хотел сначала посоветоваться с тобой. Может быть, выпьем где-нибудь кофе?

Они зашли в один из немногих сохранившихся в Копакабане кофейных магазинчиков, который устоял перед искушением превратиться в закусочную. Там можно было посидеть, выпить чашечку кофе и съесть слойку с маслом. Погода уже установилась, обещая ясные деньки.

— Меня беспокоит, что могла наговорить Стелла полицейским из 10-го округа. Мне неизвестно, говорила ли о нашей беседе и упоминала ли Габриэла. Я знаю только, что она рыдала и обвиняла во всем тебя. К тому моменту, когда я туда пришел, она уже почти закончила давать показания.

— Если она проклинала меня, значит, не связывает Габриэла и смерть аргентинца.

— Чилийца.

— Да какая разница!

— Тебе не кажется, что надо обладать железной выдержкой, чтобы убить парня, которого, как мы отлично знаем, он ненавидит, причем как раз тогда, когда он знает, что я сижу у него на хвосте?

— Может быть, он возьмет такую линию защиты: вы что, сошли с ума, неужели вы думаете, я стал бы убивать этого парня в таких обстоятельствах? Мне только не хватало позвонить в полицию и сообщить о том, что я собираюсь его убить. На что мы можем ответить: «А разве ты именно так и не сделал?» А он скажет: «Зачем? С какой стати?» Наш ответ: «А затем, чтобы ты мог сказать, что не мог убить парня, пока за тобой следил детектив Уэлбер». На что Уэлбер может заметить: «Не все время, ты испарился, когда спустился в метро». — «Я не исчезал, — скажет он, — вы просто потеряли меня, а я поехал на метро и вернулся домой».

— Давай-ка зайдем в участок, заполним ордер на обыск и посетим квартиру нашего друга во Фламенго. Правда, я не думаю, что он такой дурак, чтобы выстрелить в лицо парню, которого он сам объявил своим врагом, а затем вернуться домой и положить оружие на ночной столик.

— Если он не дурак, то он, наверное, псих, а психи…

— Также убивают людей.

Было десять сорок утра. Когда дона Алзира открыла дверь квартиры, в одном из мужчин узнала того, кого видела вчера сквозь щели жалюзи, — он о чем-то разговаривал с портье, стоя на тротуаре перед подъездом. Но ей не удалось услышать, о чем они говорили, так как окно было закрыто.

— Дона Алзира, эти джентльмены из полиции. Они хотят с вами побеседовать, мадам, — сказал портье.

— Доброе утро, дона Алзира. Я комиссар Эспиноза из 12-го участка, а это детектив Уэлбер. У нас ордер на обыск помещения, и прежде всего, комнаты вашего сына.

— Но его нет дома, он на работе.

— Может быть, это и к лучшему. Не беспокойтесь, мы будем очень аккуратны.

— А что вы ищете?

— Оружие.

— У моего сына нет оружия. Он мирный человек.

— В таком случае наш обыск подтвердит ваши слова.

— А почему вы ищете оружие? Габриэл что-то сделал?

— Мы еще не знаем.

Они перерыли каждый дюйм в комнате Габриэла, проверили все места, где можно было спрятать пистолет. Заглянули во все дыры в стенах и на полу, внутри и снаружи гардероба, в осветительных приборах и за каждой книгой на полках. Они также перетрясли все книги, проверяя, не выпадет ли что оттуда. Затем обследовали ванную, кухню и, наконец, спальню доны Алзиры. Когда они уходили спустя два часа, они были уверены, что никакого оружия в этой квартире не было.

— Он не дурак и не сумасшедший, — подвел итог Уэлбер.

— Если только не взял пистолет с собой на работу.

— Или не выбросил в мусорный бак по дороге домой.

— Сходи к нему на работу и проверь, нет ли у него с собой оружия. Мать наверняка ему уже позвонила и сообщила об обыске, но если он на службе и никуда не выходил, то пистолет, коли он брал его с собой, должен быть где-то при нем.

— И если он при нем?

— Забери его.

После того, как детективы закончили обыск, Габриэл не вышел на обед и с трудом справлялся с самой простой механической работой. Всю вторую половину дня он проработал на автопилоте, несмотря на то, что мысли, проносящиеся у него в голове, и чувства, которые он испытывал, без конца подавали его телу многочисленные и зачастую противоречивые команды. То тяжелое впечатление, которое произвело на него посещение полицейского, казалось, заполнило все вокруг. Пожаловавшись на то, что плохо себя чувствует, он отпросился с работы пораньше. Габриэл вспрыгнул в первый же автобус, что шел в нужную сторону, и был дома уже через двадцать минут.

— Мам, что случилось?

— Вот это я и хотела бы у тебя узнать! Что ты такое сделал, что заставило двух копов делать тут повальный обыск в поисках оружия?

Габриэл проигнорировал вопрос. Стянув пиджак, он бросился в свою комнату, спрашивая на ходу, что именно они искали и что они нашли.

— Ничего.

— Ты сказала, что они перевернули все в моей комнате, каждый дюйм?

— Верно. Они вытащили всю одежду из гардероба и все книги с полок.

— И?

— И ничего, я же тебе сказала.

Габриэл взглянул вопросительно на мать, застывшую в дверном проеме, потом оглянулся на книжные полки и запустил руку в шевелюру. Он был сбит с толку.