Потому что (не) люблю - Стася Андриевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прости. Тебя накрыло, и я испугался. Марина, это действительно откат. И это не шутки, тебя может отшвырнуть гораздо дальше, чем ты была, когда мы только начали.
— Меня не может отшвырнуть назад, потому что до сих пор так и не зашвырнуло вперёд! Твой метод не работает, Густав! Всё осталось, где было. Я поняла это только что.
— Это и есть откат, Марина! Тебя штормит! Через пять минут тебе вполне может показаться, что мы, наоборот, достигли небывалых результатов и ты сможешь наконец уйти от мужа, даже не обернувшись и ни на миг, не усомнившись в своём решении! Даже если он будет валяться у тебя в ногах! Даже если он при тебе полезет в петлю. Но ещё через час, ты обнаружишь в этой петле себя, потому что тебя отшвырнёт назад!
Снова схватил меня за руку чуть выше локтя. Знакомое движение фокусировки внимания, за которым обычно следует нескончаемый поток трудноразличимых слов, которые, однако, действуют на меня как крепкое снотворное. Я вырвала руку:
— Я сказала, не смей! — и, схватив сумочку, выскочила из-за стола.
— Услышь меня, так нельзя! — кинулся за мной Густав. — Сейчас тебе крайне необходимо стабилизироваться, а потом, если не хочешь продолжать терапию, постепенно выходить из блоков. Но это тоже сеансы. По-другому никак! Марина, постой!
Но я уже выскакивала из собственного же кабинета, и сразу за порогом врезалась вдруг в скалу.
— Опа! — подхватили меня сильные руки. — Осторожнее на поворотах!
— Господи, Кир, ты меня чуть не сшиб! — охнула я.
— Ну, вообще всё немного наоборот. Я пострадавший.
— Марина Андреевна, вот списки, которые вы просили, — потянулась за папкой секретарь. — Здесь статистика по вновь прибывшим и сводки по выпускникам прошлого месяца.
— Спасибо, Лена, — на автомате взяла я папку. — Я сейчас уеду, но остаюсь на связи.
— Поняла. А… — деликатно покосилась на открытую дверь моего кабинета.
— Он ремонтирует жалюзи. Да свидания, Лена.
— До свидания, Марина Андреевна…
А сама с открытым ртом пялится на Кира. Чёртов красавчик, если он такой же бабник, как прежде, его просто нельзя пускать в мой офис!
— Как тебе у нас? — когда спускались вниз, спросила я его. — Всё посмотрел?
— Ну прошёлся, да. Круто, что сказать. Я помню, пацанами сюда на великах гоняли купаться. Тут турбаза какая-то была, совдеповская. Все кому не лень через неё шастали. А теперь, гляжу, к берегу так просто не подступиться.
— Да, теперь здесь всё в долгосрочной аренде. Туда ниже по течению — это всё сплошь москвичи. Загородные клубы, базы отдыха, банные комплексы. Но самое классное место всё равно у «Птиц», недаром мы в Данькой воевали за него почти год. Я уж молчу во сколько оно нам по деньгам обошлось. Зато здесь и выход к воде удобный, и берег крепкий и территория большая. Опять же, кусок леса тоже наш, как природный парк. Пойдём, покажу…
Следующие полчаса не без гордости водила его по своему хозяйству. Выходили к самой Волге, заходили в лес, прошлись вдоль бассейна, свернули к корпусам опекаемых.
— Почему именно кризисный центр, Марин? — задал Кир самый традиционный вопрос. Все его задавали, даже журналисты. И настолько часто, что у меня даже был готов универсальный тупой ответ. — Почему не база отдыха? Тут же сейчас, насколько я понимаю, одни расходы?
— Потому что в семье должна быть гармония, — улыбнулась я. — Данила зарабатывает, я трачу. Классика.
— Любишь это дело? Я имею в виду — помогать?
— Очень. Для меня каждый наш «выпускник», тот, кому удалось справиться с кризисом и наладить свою жизнь — как звёздочка на небе. И чем больше звёзд, тем светлее моя внутренняя тьма.
— Поэтому тебя здесь и любят. Прям, я бы сказал, боготворят.
— С чего ты взял?
Кир пожал плечами:
— С людьми пообщался. А Даныча, мне показалось, наоборот недолюбливают. Почему так?
— Просто побаиваются. Он вечно как ни приедет, сразу включает хозяина и начинает всех строить, начиная персоналом и заканчивая подопечными. Но все знают, что, если бы не он — не было бы и «Птиц», поэтому если кого и боготворят, так это его.
— А там что? — кивнул Кир на высокий забор выше по течению.
— Лес был, совсем недавно расчистили под застройку. Вроде бы элитный жилищный комплекс какой-то. Место красивое, вид на Волгу хороший открывается свысока, но берег неудобный, к воде спуска нету. Можно попытаться организовать, конечно, но русло такое, что насыпной пляж в любом случае будет постоянно размывать. И омуты под обрывом… — Увидела вдали силуэт Густава, бредущего с метлой к служебному флигелю. Почувствовала, что недавнее раздражение полностью отступило, а на его место пришло что-то вроде жалости. Протянула Киру ключ. — Ты иди в машину, ладно? А я сейчас…
Картина наоборот: теперь он стоял у окна, спиной ко мне, а я на пороге.
— Густав, не обижайся, но мне правда кажется, что всё это пустая затея. Я никогда не смогу охладеть к мужу до полного нуля, нас с ним слишком многое связывает, но, может, этого и не надо? Достаточно уже и того, что накал ослабел, а дальше я смогу справиться и сама. Другие же как-то справляются?
— Это откат, как ты не понимаешь…
— Даже если и так — всё не так страшно, как казалось раньше. Я просто снова испытываю эмоции, но теперь контролирую их. И в этом есть твоя огромная заслуга! Это благодаря тебе и твоим сеансам у меня появилось время для того, чтобы страсти утихли. Теперь я справлюсь сама.
— Ты не понимаешь о чём говоришь, — не оборачиваясь, сокрушённо качнул он головой. — А когда поймёшь, может быть уже поздно.
— Я не полезу в петлю, Густав. И не буду резать вены, и глотать таблетки. Это всё в прошлом. Я просто хочу жить, как все, без этой иглы гипнозов.
— Дай мне хотя бы правильно вывести тебя…
А я, кажется, понимала в чём на самом деле его проблема. Он просто боялся меня потерять. И я сама была в этом виновата — я его, ранимого, романтичного мальчишку, подсадила на себя. Это я позволяла ему держать себя за руку, обнимать ладонями своё лицо, заглядывать мне в глаза — близко-близко, так, что смешивались дыханья. Я позволяла ему залезать ко мне в голову, выуживать из неё страхи, вкладывать вместо них надежду. Он словно был Пигмалионом, а я его Галатеей. Это была опасная игра,
