Замок воина. Древняя вотчина русских богов - Валерий Воронин

Существовала ещё одна причина. Напомню, что одним из элементов ритуала, проводимого в день Навруса (нового года), было хождение с соколом вокруг святилища, выложенного по кругу валунами. Здесь сокол был символом солнца (ритуал проводился в день весеннего равноденствия) и одним из знаков Даждьбога. Так что соколиная башня ещё и дань тому, кто когда-то владел этими землями и входил в сонм древнейших хранителей здешних земли и народа.

Шариде была крайне заинтересована в том, чтобы соколиную башню построили в первую очередь. Этот живейший интерес был продиктован не только необходимостью отдать вовремя дань Даждьбогу, но и…

Оказывается, соколиная башня в бахчисарайском ханском дворце имела и иное предназначение. Конструктивно она примыкала к гарему. Старшая жена хана имела право незаметно проникать сюда и через верхний этаж закрытых красивой деревянной резной решеткой окон подолгу наблюдать за жизнью, протекавшей за стенами гарема. Ну и, по возможности, видеть, чем занимается хан…

Нечто подобное было сделано и в Коккозах. Соколиная башня имела верхний этаж, окна которого выходили на охотничий замок. Эти окна были стилизованы под деревянную диагональную решётку соколиной башни ханского дворца с той лишь разницей, что здесь она оказалась каменной.

В комнате с окнами, украшенными каменной решёткой, и жила Шариде. Это была её воля. Именно она попросила архитектора построить в первую очередь соколиную башню, а уже затем сооружать замок охотника. Строительный объем работ соколиной башни был совсем небольшой, так что её возвели быстро. И Шариде переселилась под её крышу. Не исключено, что таким образом эта женщина указывала на своё истинное происхождение, а также на статус, ею занимаемый. Она слыла пророчицей-отшельницей, и где ей ещё жить, если не в келье соколиной башни, куда вход любопытным был попросту заказан?

По ночам, если в этом возникала необходимость, Шариде выходила из своего убежища, проникая в нижние этажи через узкий лаз. Конструкция башни представляла собой лестничный пролёт. Деревянные сходни шли по периметру стен, а центральная часть уходила к самому потолку. Внизу этого пролёта на каменном холодном полу Шариде периодически кружилась в танце дервиша в полном одиночестве, и лишь иногда это вращение наблюдала её дочь Сулима. Девушка каждый раз широко открывала глаза, как будто тем самым она могла уберечь мать, если та вдруг нечаянно оступится. Но шаманка никогда не оступалась, даже находясь в трансе. Как она пояснила дочери, её держат, как юлу, две силы. Снизу, под каменным полом, ещё в момент начала строительства башни была заложена по настоянию шаманки её святыня. Это кожаный пояс дервиша. Будто бы она ещё в юности получила его в наследство от какой-то выдающейся женщины суфии. Этот пояс наделял даром ясновидения во время танца дервиша, когда тот впадал в транс, помогая при этом удерживать необходимое равновесие. Пояс был настоящей святыней. Шариде им очень дорожила.

А над потолком, точнее, в той тайной комнате с решётчатыми окнами, где обитала теперь шаманка, было установлено одно необычное приспособление. Это огромный железный круглый поддон с согнутыми по периметру десятисантиметровыми краями. Поддон был так велик, что если человек в него ложился, то мог спокойно спать. Шариде, впрочем, так и поступала, исполняя таким вот образом свой аскетический подвиг суфии.

Диаметр поддона соответствовал размеру юбки дервиша во время вращения, что также наделяло этот предмет определёнными свойствами. Шариде после своих ночных вращений с лентами забиралась в него и крепко засыпала, получая в сновидениях ту сокровенную информацию, которую не успела «поймать» во время транса в танце дервиша.

Можно сказать, что соколиная башня была для Шариде «залом текие» – местом высочайшего просветления. Причём заложенная здесь ею сила не исчезла до сих пор. При определённом настрое можно уловить тонкую нить, пронизывающую башню, как ось, снизу доверху. А в ней угадывается лёгкое, еле заметное вращение. Может быть, это след от последнего танца Шариде, кто знает?

Но один факт пребывания в этом месте суфии остался. До сих пор в верхнем этаже башни караван-сарая хранится дореволюционный металлический поддон – свидетель тех далёких лет, когда здесь обитала суфия Шариде.

А вот своё название – соколиная, башня не оправдала. Соколов здесь не держали. Для них было построено отдельное помещение. А в соколиную башню птиц заносили только по особым, торжественным случаям. Шариде, находясь в это время в своём убежище, под самой крышей, конечно же, слышала хлопанье крыльев этих стремительных птиц где-то внизу. Там, где она обычно танцует свой танец дервиша, и её танура, вращаясь по кругу, уносит сознание в далёкое прошлое такого необыкновенного и странного Крыма.

Часть V

Замок воина

1

Есть у строителей такой приём – возводить жилые дома и вообще строения из того строительного материала, из которого состоит прилегающий ландшафт. Этот такой естественный способ строительства был выгоден во всех отношениях. Во-первых, не требовалось возить издалека стройматериалы, и во-вторых, местный материал абсолютно соответствовал окружающему природному фону, или, как говорят, – энергетически они был идентичны. Таким вот образом достигалась определённая гармония между рукотворным сооружением и окружающим его природным ландшафтом. Не возникало естественного отчуждения от вторжения человеческой цивилизации в заповедные пределы природы. И люди, живущие в таких жилищах, чувствовали себя вполне комфортно.

Наверное, строители охотничьего замка князя Юсупова руководствовались аналогичными соображениями, когда старались использовать в новом строении то, что прежде являлось частью естественного ландшафта. Только в нашем случае речь идет не о природных материалах, а о той духовной силе, что покоится в этой земле и поныне. Так они хотели высвободить древний потенциал для будущего, который, как они думали, станет его неотделимой и гармоничной частью, естественным продолжением некогда прерванного исторического пути развития.

Ярчайшим примером этого служит Соколиная башня «караван-сарая», которая и местонахождением своим (под лемехом – инструментом, принадлежащим царю-воеводе) и названием (сокол – знак-тотем Даждьбога) отождествлена с древней эпохой. И вместе с тем является проявленным символом дня настоящего.

Другим примером такой духовной эстафеты из прошлого в будущее, конечно же, является сам замок князя Юсупова, который язык не поворачивается назвать «домом охотника». Основная доминанта этого особняка – башня. Её сейчас называют «смотровой», ибо в верхней части у неё предусмотрена специальная смотровая площадка. На самом же деле, задача у башни иная. С одной стороны, она является объединяющим элементом сложного трёхсочленённого корпуса замка. С другой – является символом непроявленной значимости покоящихся под ней тайн.

Мы видим, глядя на башню, лишь внешнее в архитектурном плане завершенное сооружение. А то, что скрыто под башней, в глубинах земли – скрыто от людских глаз, – более значимо. Под смотровой башней находится святилище Наврус и усыпальница Даждьбога – царя-воеводы, хранителя Новой Руси и здешних земель.

Если внимательно присмотреться к самой конструкции замка охотника, то, несмотря на его кажущуюся асимметричность и дисгармоничность, явно просматривается одна конструктивная тенденция. Замок имеет три придела, то есть три направленных в разные стороны части. А соединяются они, как бы наползая друг на друга там, где к небу вздымается башня.

Чтобы никто не сомневался, что замок состоит именно из трёх частей, на его крыше, как бы подтверждая триединоначалие его, установлены три миниатюрных минарета. Они спокойненько пережили все исторические и природные катаклизмы и красуются на своих законных местах и в наши дни.

Помня о том, что изначально было три брата-царя, которые владели всеми этими землями, а изначально у них был отец, окормлявший эти земли единолично, нетрудно в вышеописанных нами конструктивных особенностях замка рассмотреть данный исторический срез. При этом башня будет олицетворять отца, и её разумно называть «отчьей», а три придела замка – трёх его сыновей (царей-братьев). Так что конструкция охотничьего замка одновременно и сложна, и до гениальности проста.

Говоря о самом строительстве, вернее, о его начальном этапе, надо упомянуть о таких достаточно привычных при возведении зданий ритуалах, как закладка и освящение закладного камня, а также духовное укрепление углов дома с помощью монет, которые замуровываются в бетон или кладку.

Как мы уже знаем, по углам замка были заложены серебряные диски, которые были найдены в кувшине, спрятанном в святилище Наврус возле усыпальницы царя-воина Даждьбога. Углов у замка много, так что и закладных мест пришлось делать достаточно, что только укрепляло саму конструкцию, сделав строение незыблемым.