Грязные игры - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
28 сентября 1997 года
12 часов
Москва
Капли дождя падали на стекло и тут же превращались в длинные полоски. Они быстро росли с одного конца и укорачивались с другого. Таких полосок становилось все больше и больше, пока все окна большой черной «БМВ» последней модели не покрылись равномерным слоем дождевой воды. Шофер включил «дворники».
С каких ворот поедем, Дмитрий Алексеевич, с центральных или с уголка? — он чуть повернул голову к своему пассажиру.
Пассажир — большой, широкоплечий, круглолицый мужчина в строгом темном костюме и в отличном галстуке, сидел на заднем сиденье и рассеянно смотрел за окно. На коленях у него лежала раскрытая папка с несколькими документами на бланках, вверху которых красовался красный герб России.
Что? — переспросил он, как будто очнувшись от каких-то своих мыслей.
Я говорю, с каких ворот поедем?
С уголка, Коля, с уголка...
Уже остались далеко позади белые коробки Крылатского, промелькнули кунцевские перелески. Маши-
на мягко неслась по идеально ровному асфальту Рублевского шоссе, а потом и Кутузовского проспекта.
Ш-шшш, ш-шшш — шуршали «дворники». Пассажир «БМВ» сделал несколько пометок на полях документов, пару бумаг переложил вниз. В основном же он ставил краткие визы в верхних углах, подчеркивал их небрежной линией и рисовал длинный, размашистый, со многими закорючками и широкой петлей внизу автограф. Закончив с бумагами, он аккуратно закрыл колпачком толстенькую, похожую на сигару ручку, вжикнул «молнией» на папке и снова уставился в окно.
Между больших сталинских домов замаячила башенка Киевского вокзала. Потом слева показался во всей своей многострадальной красе «Белый дом». Машина ловко миновала мост и выскочила, мимо раскрытой книжки бывшего здания СЭВ, на Новый Арбат.
Ничто не мешало проезду машины, поскольку гаишники, завидев три разноцветные полосы на ее номере, давали «зеленую дорогу». А некоторые еще и отдавали честь, прикладывая руку с болтающимся на ней жезлом к белым каскам или промокшим даже под капюшонами фуражкам. Дождь уже лил вовсю.
И вот тут-то в теплом и сухом салоне «БМВ» зазвонил телефон. Шофер вопросительно глянул на пассажира через зеркало дальнего вида. Тот утвердительно кивнул.
Алло... Да... Кто спрашивает?.. Кто?.. Откуда?.. Из Нью-Йорка?..
Прежде спокойный и даже флегматичный пассажир вдруг встрепенулся, протянул руку и буквально выхватил трубку из руки шофера.
Да. Я слушаю.
Примерно с полминуты он прислушивался, только утвердительно кивая.
Это точно она?.. Я говорю, это была именно та книжка?
Судя по тому, что выражение его лица становилось все более и более довольным, вести, которые ему сообщали из далекого Нью-Йорка, были хорошие.
Уничтожили? Правильно... Да... Нет... Надо подчистить... Что?.. Двое детей?.. Все равно надо... На всякий случай...
Он положил трубку на аппарат. Машина уже пересекла Бульварное кольцо и миновала закрытый на ремонт Военторг.
Коля, — вдруг негромко сказал пассажир.
Да, Дмитрий Алексеевич, — с готовностью отозвался шофер.
Пожалуй, сегодня поедем через центральный.
Как скажете.
Он крутанул руль и повернул направо, а потом еще раз направо.
«БМВ» выехала на Красную площадь и, даже не замедлив хода, прошмыгнула в ворота Спасской башни...
13 часов 5 минут
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Нет, ребята, так и голову сломать можно. В буквальном смысле. Для того чтобы делать какие-то выводы, нужны факты. А если нет фактов...
Ну, Турецкий, это ты загнул. Фактов на самом деле выше крыши. Четыре трупа. Нет, пять, если считать Георгия Мунипова, убитого в Нью-Йорке. Безусловно, это убийство тоже имеет отношение к твоему делу. Сфера деятельности убитых. Оружие. Почерк убийцы. В конце концов фотография. И это нападение на Ленинградском шоссе... Кстати, еще двое убитых... Поэтому грех тебе, Турецкий, жаловаться на отсутствие фактов. Так что сиди за своим столом и думай. Как и полагается следователю прокуратуры. Сопоставляй. Анализируй. За это ты свою зарплату жалкую получаешь...
Вот только факты какие-то малосопоставимые. Почерк убийцы? Да если поднять дела о заказных убийствах за последние два года, там тоже будет полно практически идентичных преступлений. Потому что настоящих, профессиональных киллеров немного. И они среди заказчиков нарасхват. И что характерно, их никогда не ловят. Что касается фотографии, то выйти на этого Норда будет трудно. Во-первых, он в Америке, во-вторых, иди докажи, что он как-то причастен к этому делу. Особенно когда сам в этом не уверен...
Ход моих мыслей прервал Женя Мишин. Я, кажется, говорил уже, что это мой практикант. Хороший парень, но слишком уж правильный и старательный. У меня такое ощущение, что все, что я ему говорю, он потом записывает и заучивает наизусть. Отличник, одним словом.
Например, он никогда не войдет без стука, хотя я в кабинете сижу не один и его стол, между прочим, тоже стоит здесь. Итак, в дверь постучали.
Женя, заходи!
Здравствуйте, Александр Борисович! — сказал он, приоткрыв дверь.
Привет, Женя.
Там вас девушка дожидается.
Симпатичная? — насторожился я.
Ну-у вроде да... — неуверенно протянул Женя. — Пускать?
Практикант Мишин, — назидательно проговорил я, — запомните, женщину никогда нельзя заставлять ждать в коридоре. Во-первых, это неприлично, во-вторых, кто-то другой может перехватить. А в-третьих, если женщина по своей, повторяю, по своей воле пришла в наше унылое заведение, значит, на то были серьезные причины. У нас не магазин модной одежды, да и косметических кабинетов я что-то не замечал. Так что зови скорее!
Я подмахнул пропуск и протянул его практиканту. Женя Мишин скрылся за дверью.
Ну, как вы понимаете, появление незнакомой особы женского пола не могло меня не заинтриговать. Поэтому я сгреб бумаги на своем столе, чтобы хотя бы показалась полировка, опорожнил в корзину для бумаг переполненную пепельницу и пригладил волосы.
Вскоре в дверь опять постучали.
Да-да, — произнес я солидно.
На пороге появилась невысокая, коротко стриженная девушка. Совсем молоденькая, лет восемнадцати, не старше. Судя по выражению лица, она была чем-то крайне огорчена. Более того, в руках у нее я заметил платочек, а на глазах слезы.
Здравствуйте, — я привстал со своего места и указал ей на стул. — Присаживайтесь.
Присев на стул, она моментально пустила в ход свой платок, то есть зарыдала в три ручья.
Что за привычка у некоторых особ — врываться в служебный кабинет и пускать крокодиловы слезы?! Причем без всяких объяснений.
Ну, ну, ну, успокойтесь, — сказал я. Потом, заметив в дверном проеме Женю, отдал ему руководящее указание: — Принеси стакан воды даме.
Честно говоря, за все прожитые мною на белом свете годы я так и не смог научиться останавливать женские слезы. Хотя и знал немало женщин, большинство из которых иногда по тому или иному поводу ревели при мне. Честно сознаюсь, что частенько именно я был причиной этих слез. Но научиться закрывать эти краны я так и не сумел. Так что я сидел и смотрел, как рыдает эта абсолютно незнакомая мне девушка, терпеливо ожидая, пока она успокоится и расскажет, зачем, собственно, она сюда пришла.
Наконец вернулся Женя. Она отхлебнула воды, постепенно всхлипывания утихли и перешли в шмыганья носом, которые становились все реже.
Ну так что? — спросил я, когда решил, что дар речи к ней вернулся. — Что привело вас сюда?
Меня зовут Инна Донская, — произнесла девушка.
И этого, по-вашему, достаточно, чтобы врываться в государственное учреждение? — вспомнив классику, пошутил я.
Она улыбнулась.
Вы следователь Турецкий?
-Да.
Мне сказали обратиться к вам. Вы ведете дело о катастрофе автомобиля с хоккейной командой.
Вообще-то я не обязан с первым встречным объясняться по таким вопросам. Поэтому я осторожно ответил:
Ну предположим.
Я знаю Павла Бородина. Я его... невеста.
Очень хорошо. Вы нам хотите что-нибудь сообщить?
Девушка замялась.
Ну... в общем, да.
Она открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но потом полезла в свою сумку и достала оттуда сложенную вчетверо газету.
Вот. Это статья, которую я прочитала сегодня утром.
Я развернул газету «Московский доброволец» от 29 сентября 1997 года и прочитал указанную ею статью.
БОРОДИНО
Мало кто не слышал о вчерашнем происшествии на Ленинградском шоссе. Эта весть моментально облетела всю страну и повергла в шок не только хоккейных знатоков и болельщиков, но и вообще всех, кто когда- либо слышал фамилию Бородин. А таких в нашей стране, смею предполагать, немало. В Москве так вообще, думаю, нет человека, кто бы не знал этого хоккеиста.
