Человек не сдается - Иван Стаднюк

- Как интересно, Виктор Степанович...

- Вы сумасшедшая! - сухо ответил ей Савченко. - Это не война, а черт знает что! - Он забрал из ее рук лопатку и направился к роющим землю солдатам.

Люба еще немного постояла, а потом кинулась вслед за хирургом и тут же натолкнулась на вынырнувшего из-за машины "полковника" - переодетого диверсанта.

- А! Что?! - "Полковник" испуганно шарахнулся в сторону, уронил накинутую на плечи красноармейскую шинель, схватился за автомат.

- Здрасте!.. - Люба стрельнула глазами в "полковника". - Спрячьте свою пушку! - И отвела от себя его автомат.

- Ты что, слепая? - ворчал тот, поднимая шинель и стараясь скрыть бившую его дрожь.

- Только на один глаз. А вторым вижу... - Хохотнув, Люба соскользнула в щель, на дне которой лежала Аня Велехова, зажгла электрический фонарь, подаренный ей кем-то из раненых.

- Пить... пить, - шептали черные, потрескавшиеся губы Ани.

Люба присела к девушке, отстегнула от ремня флягу. Сделав глоток, Аня открыла глаза, страдальчески посмотрела на Любу.

- Спасибо тебе... - зашептала она. - Ты хорошая... а я помру. И мама умрет, если узнает... Передай папе... Ты не знаешь моего папу? Он красивый такой, большой... Военврач Велехов... Ох, если б был папа здесь, он бы меня спас...

- Не надо говорить, тебе вредно. - Люба часто заморгала глазами, сдерживая слезы.

- Мне уже все равно... - тихим, покорным голосом ответила Аня, и в уголках ее губ, в маслянистой сини глаз затрепетала смертная тоска. - А ты его... любишь очень?

- Кого?

- Петю... Маринина?..

- Да-а... Очень люблю.

- Я его тоже полюбила... Первый раз в жизни полюбила... - Голос Ани утих.

- А он?! - Люба прижала к груди руки, чувствуя, как дробно застучало сердце. - А он?..

Но Аня не отвечала.

- Виктор Степанович! - в ужасе закричала Люба, выскочив из щели. Скорее сюда! Она... С ней плохо!..

А дальше Люба не помнила толком, что и как произошло. У машин раздался револьверный выстрел, и тотчас там началась свалка. У самых ног Любы шлепнулась кем-то брошенная граната. Она с шипением завертелась на земле и... соскользнула в щель, где лежала умирающая Аня.

Ужасный взрыв в щели бросил Любу на землю...

Случилось все неожиданно. Старший батальонный комиссар Маслюков, заметив "полковника", ускорил шаг, шепнув Маринину, чтоб тот охранял его сзади. В это время к Петру присоединился коренастый, с бледным актерским лицом мужчина в военном, без знаков различия. В его правой руке был зажат пистолет.

- Зря ходишь один, - безразличным тоном произнес военный. - За переодетого диверсанта могут принять.

- Вот "полковника" этого нужно... - Петр указал глазами вперед.

- Да что его проверять! - раздраженно ответил попутчик. - В Барановичах квартиры наши рядом были...

"Неужели и он фашист?" - похолодел Маринин. И оттого, что сейчас нужно было выстрелить в лицо этому человеку, по спине забегали мурашки.

Но как выстрелить? Наган Маринина находился в его левой руке, а в правой - саперная лопатка, которую некстати подобрал недавно на дороге. И только Петр намерился незаметно перехватить оружие в правую руку, как увидел, что Маслюков настиг "полковника" и поднес к его голове пистолет. Человек, шагавший рядом с Марининым, словно наткнулся на стену. Он метнул взгляд на Петра и догадался, что тот понял его мысли, уловил его страх, разоблачил. Маринин, заметив, как дрогнула у его попутчика рука с пистолетом, стремительно отскочил в сторону и со всей силой замахнулся лопаткой. Но человек ловко увернулся от удара, кинулся за ближайшую машину, в секунду успев выстрелить в Маринина и бросить гранату в Маслюкова, который уже расправился с "полковником".

Маринину повезло: взвизгнув над ухом, пуля не попала в него. И он, ослепленный яростью и чувством опасности, так и не успев перехватить в правую руку туго взводившийся пистолет, настиг своего противника за грузовиком и с остервенением рубанул его лопаткой по черепу...

В это время ахнул взрыв гранаты, оборвавший жизнь славной девушки Ани Велеховой... В колонне все ожило.

- Немцы! - испуганно закричал кто-то из солдат.

На Маринина и Маслюкова тотчас же набросились. Миг - и Петр был сшиблен наземь.

- Разойдись, дай стрельну в заразу! - кричал кто-то, загоняя патрон в патронник.

- Стой, хлопцы, не стреляй! - Маринин, закрывая руками от ударов лицо, старался говорить спокойно. - Посмотрите сперва, кого я убил...

Красноармейцы расстегнули на убитом гимнастерку. Под ней - уже знакомая многим черная эсэсовская форма...

В том месте, где набросились на Маслюкова, продолжалась свалка.

- Отойди, дурак, это начподив наш! - вопил кто-то.

- Маринин!.. Сюда! - звал на помощь Маслюков.

Когда Петр подбежал к Маслюкову, его уже поставили на ноги, с виноватым видом отряхивали.

- Сгоряча не признали, товарищ старший батальонный комиссар! оправдывался кто-то из бойцов.

И тут на Петра вихрем налетела Люба. Она услышала, как Маслюков назвал знакомую фамилию, и, не опомнившись еще от ужаса, какой охватил ее после взрыва гранаты в щели, где лежала Аня, кинулась искать Петра. Увидела его среди солдат, растолкала их и бросилась к нему на шею.

- Петька! Петенька!.. - В эти слова она вкладывала и радость встречи, и горечь пережитого, и все то, что переполняло ее сердце. Невольно брызнули слезы.

А Петр, не успев даже осмыслить, что произошло и почему повис у него на шее этот маленький солдатик в новом обмундировании, вдруг узнал знакомый, заставивший встрепенуться сердце голос, узнал мелькнувшие перед его лицом такие родные глаза и понял, что нашел наконец Любу. Ошпаренный внезапно свалившейся радостью, вытолкнувшей из груди все другие чувства страх, который испытал в схватке с диверсантом, нечеловеческое напряжение, - он ошалело целовал Любу в глаза, в нос, в губы и шептал что-то глупое, ненужное и трогательное.

Опомнился, когда рядом уже не было Маслюкова, а от головы колонны донеслась его команда: "Приготовиться к атаке!" В это время в воздухе зашуршало и недалеко от машин ухнул, снаряд, второй... Все, кто был вокруг, кинулись к окопам. Петр тоже подтолкнул Любу к кювету, где военврач Савченко перевязывал раненого и где сидел, ожидая Петра, Морозов.

Люба и Петр не знали, о чем говорить, потому что сказать надо было очень многое. И еще не давала сосредоточиться, собраться с мыслями команда: "Приготовиться к атаке". Петру надо было уходить. И он уже сказал Любе, что после боя разыщет ее и они будут вместе.

Но только Петр поднялся, чтобы бежать в голову колонны, как увидел капитана Емельянова.

- Меня ранило! - истерично закричал Емельянов, подбежав к Савченко и зажимая рукой окровавленное плечо.

- Вижу, товарищ красноармеец, садитесь, - ответил Савченко.