Человек не сдается - Иван Стаднюк

Рассказывал младший политрук Морозов. Слова текли неторопливо, в раздумье и были адресованы главным образом его соседу - молоденькому, щуплому бойцу, руки которого от намотанных на них бинтов напоминали огромные культи.

- Боевое знамя - это, брат, что сердце у человека, - тихо, но внятно говорил Морозов. - Есть у части знамя - будет она жить, если даже все до последнего бойца погибли. Потеряли знамя - нет части. Нет и не будет, пусть уцелел ее личный состав. И никакого прощения никому. Позор и презрение! А чтоб искупили вину за потерю знамени, всех командиров и бойцов рассылают по разным полкам, а номер части навсегда вычеркивают из списков Красной Армии.

- Да-а, - поежился раненый солдат, прижимаясь к спинке кабины грузовика. В его широко раскрытых глазах отражались отблески далекого пожара. - Я под знаменем, - задумчиво произнес он, - присягу воинскую принимал...

Любе представилось это знамя - огромное, тяжелого красного бархата; оно чуть колышется во главе выстроенных для парада войск, к нему по очереди подходят солдаты и клянутся в верности Родине... Подходит Петя Маринин - красивый, стройный, такой, каким видела она его на вокзале в Киеве... Это было всего три недели назад, а кажется - целая вечность. Где он - Петя?..

Не догадывалась Люба, что Петр Маринин едет по этой же дороге, в этой же колонне, метрах в двухстах впереди. Не подозревал и Петр, что Люба рядом с ним. Усталый, он пристроился у кабины грузовика и не заметил, как задремал. Ему приснилось, что колонна выехала на асфальтированную дорогу и машина ровно, без тряски, понеслась вперед. Хорошо ехать. Машине тоже легко, не слышно, как и мотор работает. И вдруг - самолеты! Летят над самой дорогой и строчат по колонне из пулеметов. Петр не может подняться. Кажется, ноги и руки свинцом налились.

- Маринин, Маринин! - услышал он голос Гриши Лоба.

А потом:

- Маринина, кажется, убило...

От этих слов Петр одеревенел. Теперь понятно, почему он не может пошевелиться...

- Маринин, Маринин, ты живой или нет?!

И тут Петр проснулся. Машина стояла, в кузове - ни души, где-то били пулеметы, а над машиной пролетали светлячки трассирующих пуль.

- Маринин! - донесся голос Лоба из-под машины.

Придя в себя, Петр тотчас свалился на землю.

- Где мы? Что делается? - растерянно спросил он.

- Черт его знает! Заехали невесть куда - вдруг со всех сторон стрельба. Минут пять как бьют. Ждем, что начальство решит. Наверно, броневик вперед послали...

Лоб и Маринин, припав к земле, настороженно осматривались. Поле убегало от дороги в густую, непроглядную темень. На фоне неба впереди колонны чернела хребтина не то далекого леса - лиственника, не то близкого кустарника. Ластящийся к земле легкий ветерок дышал в лицо запахами чебреца, тротила и перегоревшей земли.

Огонь прекратился. Впереди загудели моторы, и все бросились к машинам. Но только голова колонны тронулась, как с трех сторон опять раздалась трескотня пулеметов и в воздухе замелькали трассирующие пули. Машины остановились. Обстрел снова прекратился.

От головы колонны прибежал взволнованный старший батальонный комиссар Маслюков.

- За мной! - скомандовал он Маринину и Лобу.

- А что случилось? - заволновался Лоб.

- Черт его знает! - Маслюков зло, раздраженно выругался. - Броневик и передние машины куда-то исчезли. Ни комдива, ни начальника штаба, ни оперативного отдела...

Маслюков был прав. Машины части отделов штаба дивизии вместе с машинами командования исчезли. Остались подразделения саперов, связистов, грузовики политотдела, интендантства, финчасти и те, которые пристали к колонне в пути. Всего - около трехсот автомобилей. Колонна растянулась на несколько километров.

Начали искать шофера и людей с машины, оказавшейся в голове. Требовалось выяснить, куда ушла передняя часть колонны. Но тщетно. Из четырех передних машин исчезли шоферы и солдаты. Водитель пятой машины ответил сонным голосом:

- Я ехал за передней машиной, мое дело маленькое. Спрашивайте с передних...

Начали ориентироваться по карте. Слева колонны лесок, а за лесом, как говорила карта, болото и речушка.

- Правильно, слышно, как лягушки кричат.

Справа - высота.

- Точно. Вон на ней табун лошадей на фоне неба выделяется.

Впереди кустарник и небольшой лес. У леса поворот дороги к деревне Боровая.

- Не проверишь. Впереди ничего не видно.

- Может, эти четыре машины увели нас с маршрута - с дороги на Дзержинск? - высказал предположение Маринин и ткнул пальцем в карту. Зачем? Нужно узнать у тех, кто ехал на передних машинах...

Но куда делись люди с передних машин? Рождалась страшная догадка, что колонну завели в ловушку...

Солдаты тем временем сидели в кюветах, покуривали, некоторые тут же, у колес машин, на всякий случай рыли ячейки. Многие спали, измотанные бессонными ночами и тяжелым днем.

Из хвоста колонны донесся шум, выкрики, ругань. Оттуда шла группа людей.

- Что вы, так-разэдак, разлеглись под колесами? Почему люди спят? гремел сердитый голос из подходившей группы.

- Вон начальство, у него спрашивайте, - ответил кто-то из солдат, указывая на командиров, собравшихся вокруг Маслюкова.

- Кто старший?! - грозно спросил полный высокий мужчина с автоматом через плечо. На его петлицах разглядели четыре шпалы. Полковник. Вместе с полковником подошли два батальонных комиссара с орденами на груди, майор, капитан и еще человек восемь командиров. Все с автоматами.

- Я старший, - выступив вперед, сказал Маслюков, присматриваясь к подошедшим.

- Почему беспорядки в колонне?!

- Выясняем обстановку, товарищ полковник.

- Что вы путаетесь в трех соснах? Продвигаться нужно!

- Как только заводим моторы, кто-то открывает огонь.

- "Кто-то, кто-то"! А кто? - раздражался все больше полковник. - Вот что, товарищ подполковник...

- Я старший батальонный комиссар, - поправил полковника Маслюков.

- Тем более... Я буду распоряжаться, а то мы до утра здесь простоим, пока нам немцы в хвост штык не воткнут... Слушай мою команду!..

- Позвольте, - сделал шаг вперед Маслюков. - Почему вы командуете в чужой колонне? Кто вы такой?

- Во-первых, товарищ старший батальонный комиссар, колонна состоит не только из ваших машин. Эти чьи, например? - Полковник указал на передние грузовики.

- Эти?.. Не имеет значения, - сухо ответил Маслюков, скользнув взглядом по номерному знаку ближайшей машины и убедившись, что она не принадлежит к дивизии.

- Имеет значение, - многозначительно ухмыльнулся полковник и начал рыться в нагрудном кармане своей гимнастерки. - А во-вторых, я уполномочен штабом армии. Вот документы.

В это время откуда-то из-за машины вынырнул высокий, тонкий, как жердь, младший лейтенант и, подбежав к полковнику, бойко отрапортовал: