Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

— Проблемы?

— Не, — ответил настырный парень.

Судя по всему, представление всё же удалось. В его голосе было больше растерянности, чем наглости. Ладно, попробуем дожать:

— А надо?

— Чего?

— Проблем, — на всякий случай уточнил я.

— Не надо. Просто поинтересовался.

Парень явно решил сдать назад, так что я ему помог в этом благородном деле:

— Молодец. Любопытство — дело хорошее. Теперь можешь идти.

Произошедшее ему явно не нравилось, но это всё же не боец, поэтому шустрила лишь выдавил из себя ухмылку и сквозь зубы сплюнул на чистый мраморный пол. Затем сунул руки в карманы порток и вихляющей походкой двинулся на выход. На прощание бросил сидевшему удивлённым истуканом библиотекарю:

— Увидимся ещё. Не скучай.

Ситуация с библиотекой становилась с каждой секундой всё более странной, а непонятные вещи в последнее время вызывали у меня какой-то зуд и острое желание удовлетворить любопытство прямо здесь и сейчас. Правда, как это сделать, непонятно. Не идти же к библиотекарю и просто так в лоб задавать вопрос — а что у вас тут творится? К счастью, мучился я недолго, потому что он сам подошёл ко мне и присел на соседний стул. Похоже, случившееся дало ему повод думать, что мы теперь в какой-то степени союзники. Судя по всему, любопытство засело не только у меня:

— Простите, что отвлекаю, но почему вас заинтересовала именно эта книга?

— В ней есть важная для меня информация. Может пригодиться.

— Где пригодиться? — не унимался он.

— В походе.

— Вы ушкуйник? — недоверчиво прищурился парень.

— Не похож? — спросил я и почему-то подумал, что отвечать вопросом на вопрос не совсем правильно, но мой собеседник не обиделся. Мало того, удивил своей прямотой:

— Не очень. — Он тут же покраснел. — Простите. Но всё же почему именно «Одержимый мир»?

— Мне её посоветовал знающий человек.

— Вы хотите сказать, что написанное в книге соответствует действительности? — В его голосе как-то странно смешались удивление и возмущение. А мне стало интересно, как он умудрился сохранить в этом городе такую наивность. Неужели даже газет не читает? С другой стороны, в прочитанной мною утром статье подселение духов описывалось как бесноватость, а убийца стражников представлялся как некто, в кого вселился демон из преисподней.

— Я почти в этом уверен.

— Почти? — недоверчиво прищурился мой собеседник. — Так не бывает. Можно либо быть полностью уверенным, либо неуверенным.

— Бывает, — не согласился я, чувствуя, что наш разговор захватывает меня. Раньше из хоть сколь-нибудь умных людей общался только с отцом Никодимом. — Если то, что рассказывают надёжные и умные люди, подтверждается личным опытом, то это хоть и порождает уверенность, но ведь нельзя исключать того, что все мы ошибаемся.

О как завернул, аж сам заслушался!

— Лично мне приходилось сталкиваться лишь с водяным и русалками, — заявил я тоном опытного ушкуйника и даже немного стало стыдно за хвастовство. — Насчёт остального приходится верить на слово.

— Лично?! — ещё больше удивился парень и, не дожидаясь ответа, тут же попросил: — Расскажи… те.

— Хорошо, расскажу. И можно на «ты».

А затем я действительно поведал ему не только о бое с русалками, но и о странной сиротке в гостином дворе. После этого мы принялись обсуждать книгу, которую представившийся Димой библиотекарь тоже читал, причём довольно внимательно.

Так увлеклись беседой, что моему желудку пришлось довольно грубо напоминать о том, что с самого утра ему перепала только пара пирожных. Нужно пойти и пообедать.

Я не успел ничего сказать, как Дима тут же предложил:

— Слушай, давай пообедаем у меня. — И добавил, заметив в моих глазах сомнение и смущение: — Пожалуйста. После смерти отца мать почти ничего не ест. Приготовит мне и уйдёт к себе молиться. А мне в одиночку кусок в горло не лезет.

Мне всё ещё было неловко лезть в жизнь человека, которого я знаю всего-то пару часов, но уж очень хотелось даже не есть, прямо-таки жрать.

А ещё было огромное желание продолжить общение с человеком, которого с удовольствием назвал бы своим другом — первым в моей жизни. Мы поднялись на второй этаж, и Дима свернул налево по коридору второго этажа. Столовая находилась за ближайшей дверью. Большая и очень уютная. С одной стороны, я чувствовал, что особой роскоши здесь нет, а с другой — робел, впервые попав в такое чистое и красивое место.

Посреди помещения располагался прямоугольный стол с шестью стульями вокруг него. Но две тарелки стояли только слева от главного места в торце. Посреди стола возвышалась очень красивая фарфоровая штука. Кажется, это супница. А ещё несколько тарелок были заполнены пирожками, свежим хлебом и каким-то мясным рулетом. Желудок от таких потрясений даже не заурчал, а прямо взвыл.

Дима фыркнул от смеха и, быстро подойдя к большому застеклённому шкафу с посудой, достал оттуда тарелки для меня. Главное украшение стола действительно оказалось супницей, а его содержимое привело меня в полный восторг. Похоже, мой зверский аппетит заразил и Диму — он тоже принялся уплетать снедь, приготовленную его матушкой, не менее жадно, чем я. Такое впечатление, что парня несколько дней не кормили. В итоге мы оба объелись и устало отдувались, облокотившись на лишь казавшимися хрупкими спинки красивых стульев.

— Спасибо тебе, Стёпа. Давно я не ел с таким удовольствием.

— Мне спасибо? — искренне удивился я. — Это вам спасибо. Благослови Господь и тебя, и твою матушку. Такой вкуснятины я не ел никогда в жизни.

Мои пожелания почему-то омрачили Диму:

— Боюсь, Господь не услышит тебя. Забыл он о нас с матушкой.

Сам не знаю почему, но я испытал искреннее возмущение, и тут же вспомнились слова отца Никодима.

— Это ты зря. Господь никогда не оставляет нас милостью своей. А беды сваливаются на тех, кто потерял веру и оступился.

— Серьёзно?! — Человек, который, вполне возможно, так и не станет моим другом, обжёг меня взглядом, совершенно не подходившим его незлобивой натуре. Похоже, парню многое пришлось пережить, чтобы так ожесточиться. — Матушка молится день и ночь. В нашей семье никто не крал, не убивал, не распутничал. Тогда за что нам всё это?!

Я почувствовал, как напряжённой струной натянулась нить нашей едва зародившейся дружбы, грозя лопнуть в любую секунду. Мысли суетно забегали, и я ляпнул первое, что пришло в голову:

— Дима, это, конечно, не моё дело, но если хочешь рассказать… Вижу, что дела у вас не очень хороши.

— Это долгая история, — уже без злобы, но всё ещё с раздражением ответил парень.

— А мы куда-то спешим? — спросил я, сделав своё лицо максимально простецким, и тогда