Волчье счастье - Паоло Коньетти

расположении духа, когда спорить с ним бесполезно. Сезон заканчивался. Он сказал Сильвии и Арианне: «Садитесь в вертолет со следующей партией туристов», — и десять минут спустя Сильвия уже была на посадочной площадке фуникулера. В один миг ледник исчез, и у нее возникло ощущение, словно это мошенничество и его украли. Они с Арианной обменялись номерами телефона и почти что пообещали друг другу отправиться куда-нибудь вместе весной.

Путешественница на Крайний Север шла от станции и на каждом перекрестке напоминала себе: осторожно, светофор. Горит красный, разве не видишь? А эти полоски — пешеходный переход. Теперь приютом для нее стал рюкзак за плечами, а лучшими друзьями — ноги в ботинках. Там, наверху, эти ноги овладели особым искусством, в котором в ход идут пальцы, пятки, лодыжки, своды стоп, и научились ловить равновесие на скалах и на льду, а теперь, оказавшись на асфальте, превратились в куда менее эффективное средство передвижения, чем колеса. Вот и знакомый квартал. Два бара на площади, скамейки, уличные зеваки, которые пили белое вино и «Кампари», центр для молодежи, где Сильвия несколько лет подряд билась над тем, чтобы сделать свой квартал хоть немного лучше. Пришло новое начальство, в центре многое переменилось. Где же цветы в этом мире льда? Наверное, они все-таки там есть.

Что собираешься делать осенью, Пятница?

Еду в Непал, там как раз сезон трекинга, а потом побуду немного с семьей. А ты?

Кажется, я тоже возвращаюсь домой.

Сильвия приехала домой, она чувствовала, что готова вернуться после своего побега в горы, — казалось, она пробыла там очень долго. Нужно было сказать Фаусто, что прежде, чем двигаться вперед и переходить к новому этапу жизни, нужно вернуться назад, иначе навечно останешься беглянкой. Вот палаццо, балконы, внутренние дворики, вотдирект-боксы, к которым запрещают прикасаться детям, и остовы велосипедов без шин, и пакеты с мусором. И вот путешественница на Крайний Север, перед которой развернулось все ее детство, и само детство, удивленное этой встрече.

Сильвия, дорогая! — крикнула со второго этажа женщина, которая развешивала белье.

Привет, Мелина.

Сто лет тебя на видела. Ты вернулась?

Да, ненадолго.

Где ты была с этим рюкзаком?

В горах.

Прохладно там, наверное.

Довольно прохладно, да.

Передашь от меня привет отцу?

Конечно.

Сильвия не стала садиться в лифт и поднялась пешком на шестой этаж, на последнюю вершину, которую она покорила в этом году. Шестой этаж, сто двадцать ступенек, семнадцать метров в высоту. За лето ноги стали сильными, и было жаль терять форму. Сильвия стояла перед квартирой — теперь здесь живет ее отец. В голове вертелись мысли о Фелике, о горбатых хребтах и леднике. Вспоминалось, как Фаусто говорил: а теперь попробуй-ка отличить воду Роны от воды По. Сильвия хотела, чтобы эти воспоминания придали ей сил и решимости, которые теперь так нужны. Она позвонила в дверь, завела волосы за ухо и улыбнулась, глядя в глазок, как улыбаются девушки в кабинках, где делают фото на документы.

33. Картофель

Фаусто мучила бессонница, он должен был принять решение. Слушая, как дождь тихо постукивает по крыше, он закрыл глаза и ненадолго уснул, но на рассвете снова стал ворочаться в кровати, потом встал и подбросил в печь хвороста. За окном тонко моросил дождь, лес был окутан облаками, и из-за низкого давления кухня наполнилась дымом-. Спустя полчаса он снова подошел к окну и сквозь просветы в облаках увидел снег. Вот он, снег. Сентябрьский снег опускался на землю на высоте две тысячи метров, скоро он растает под лучами солнца. Фаусто стал вспоминать последний весенний снегопад — кажется, он был в начале июня, чуть больше трех месяцев назад. Все в точности так, как говорил Санторсо: три месяца холода, девять месяцев мороза. Закончилось время прогулок, подумал Фаусто, и наступает время топить печь, набираться мудрости и строить планы на зиму. Он решил спуститься в долину и заехать в филиал банка.

В Тре-Вилладжи находился единственный банк, который был открыт два раза в неделю. Вежливый сотрудник рассказал Фаусто о краткосрочных кредитах и задал несколько вопросов о доходах, собственности и гарантиях. Никаких гарантий у Фаусто не было. Сотрудник банка, понаблюдав за ним, бросил взгляд на экран компьютера и написал на листке сумму взноса и проценты, потом попросил у Фаусто паспорт и снял с него ксерокопию. Фаусто стало неловко оттого, что в графе «профессия» значилось «писатель». Для банковских дел лучше подошло бы «повар». Банк мог дать ему в кредит пятнадцать тысяч евро с рассрочкой на пять лет, на счету у него было двадцать семь тысяч. Он мог влезть в еще большие долги, но при этом открыть собственное дело без особых трудностей. Из банка он вышел в приподнятом настроении. Фаусто был писателем, больших денег у него никогда не водилось, да и перспектив их заработать не намечалось, и сейчас ему захотелось потратить их, он решил сделать себе подарок. И купил новый топор с рукояткой из ясеня и тяжелым острым лезвием. Еще до одиннадцати часов он вернулся в Фонтана Фредда, над лесом, умытым дождем, клоками висели облака, скрывая высокогорные пастбища, запорошенные снегом.

Джемма была на огороде, где у нее рос картофель. Фаусто сел на бортик тротуара и сказал:

Привет, Джемма.

Здравствуй.

Любишь снег?

Нет. Слишком много повидала его.

Но ведь он идет не напрасно?

В декабре не напрасно. А в сентябре он ни к чему.

Как там сейчас коровы на пастбищах?

Когда снег, их не выгоняют. Сегодня они едят сено в стойлах.

Я не знал.

Хотелось спросить Джемму: «Как ты думаешь, правильно ли я поступил, взяв в долг пятнадцать тысяч евро, чтобы наладить дела в зачахшем ресторане? Если я сам стану готовить, расходы сократятся, и можно будет еще немного поднять цены, верно? Заплатят ли рабочие на один евро больше за обед?»

Но Фаусто сказал:

Как твоя картошка?

Джемма не ответила. Опустив глаза, она провела рукой по листьям картофельного куста, словно пытаясь стряхнуть с него капли дождя. Тогда Фаусто спросил, чтобы она не смущалась:

А дров у тебя хватает? Смотри, какой отличный топор я купил.

И правда.

Если хочешь, привезу тебе две тележки Дров.

У меня хватает.

Дров у Джеммы на самом деле не было или почти не было, поскольку из ее трубы не шел дым. Наверное, она настолько терпелива, что может целыми днями не топить печь. Фаусто решил все-таки принести ей дров и взял свой новый топор.