Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина

сделала все правильно — ей нужно было скрыться и забыть обо всем. Но Альбина знала, что это только эмоции. Настоящая жизнь может быть настолько ужасной, что думать об этом не хотелось. И все же… что, если этот молодой мужчина окажется другим? Не таким, как Бражников, Карапетян и прочие?

Глупо, конечно, тешить себя иллюзиями, но почему-то ей казалось, что где-то все еще остались нормальные люди.

Внизу что-то хлопнуло, затем звякнуло, и следом раздался голос хозяина дома. Альбина вздрогнула, когда услышала громкий мат и тишину в ответ.

Тинта пришла…»

Альбина потерла лицо и кинулась в ванную. Кое-как прибрав волосы, вышла из комнаты.

Гинта, сорокалетняя то ли гречанка, то ли цыганка, работала у них последние полгода. В их доме никто из женщин не задерживался по вполне понятным причинам. Но Гинта — это был особый случай. Кое-кто в Тимашаевске считал ее ведьмой, а кто-то сумасшедшей. При взгляде на нее можно было подумать и то, и другое. Высокая, сухая, с копной черных с проседью волос и медным оттенком кожи, она делала свою работу, не обращая внимания ни на кого. К тому же, она была одинокая, приехала в Тимашаевск несколько месяцев назад и сняла полдома через две улицы. Устроилась уборщицей в ресторан. Там-то ее и заприметил Бражников.

Альбина по вполне понятным причинам дружбу ни с кем не водила и к Гинте даже не подходила. Та прекрасно знала свои обязанности. Молча меняла белье, убиралась в доме и готовила, если того желал хозяин. Альбине было противно наблюдать за тем, как она кивает на любой приказ, но разве она сама не была в том же положении?

Спустившись на две ступеньки, Альбина остановилась, заметив Бражникова. Тот стоял в дверях и смотрел на нее налитыми кровью глазами. Вероятно, так и уснул, сидя за столом, или сполз на диван, когда все ушли.

«Хорошая пара — кулик да гагара!» — усмехнулась про себя Альбина.

— Что вылупилась? — рявкнул он. — Пиджак подай! Встреча у меня.

Из-за его спины показалась Гинта с подносом грязной посуды. Она взглянула на Альбину и тут же отвела черные, ничего не выражающие глаза.

— И Алиске скажи, пусть спустится!

Альбина вздрогнула и крепче ухватилась за перила.

— Пусть спит. Рано еще, — выдавила она и расправила плечи.

— Что? — тихо переспросил Бражников.

Альбина сглотнула, прекрасно понимая, что его видимое спокойствие означает только одно — он уже на пределе.

— Хорошо, — ответила она. — Я сейчас…

— Быстро давай! — рявкнул Бражников. Верхняя губа его приподнялась и обнажила зубы.

— Иди ты к черту! — прошипела Альбина и сжала кулаки. Она прекрасно осознавала, что делает и чем это ей грозит, единственное, чего она хотела сейчас, это оттянуть время. Любым способом. Пусть даже ценой собственной жизни.

— Ах ты ж… — На лице Бражникова появилась обманчиво-благостная улыбка. Скорее, звериный оскал.

Он не сорвался с места, а очень спокойно стал приближаться к ней, заворачивая рукава рубашки. Сейчас Альбине стоило бы убежать, закрыться в своей комнате, но она стояла и ждала неизбежного, мысленно моля лишь о том, чтобы Алиса была жива и свободна.

Половицы под ногами Бражникова поскрипывали в такт его шагам, и в голове ее тоже что-то тоненько зазвенело. Она не выдержала и отступила, тем самым еще больше раззадоривая его ярость. Альбина бросила судорожный взгляд в сторону комнаты дочери, а затем вытянула руки, чтобы впиться когтями в ненавистное лицо. Ей это частично даже удалось, но Бражников схватил ее в охапку и потащил наверх, где заломил ей больную руку и ударил коленом в живот.

Альбина задохнулась, и свет померк перед ее глазами.

Последнее, что она услышала перед тем, как скатиться с лестницы, был вскрик Гинты и звон бьющейся посуды.

20 Двое

Около часа назад за окнами мелькнула синяя вывеска-указатель, теперь уже Воронежской области. Широко раскрыв глаза, Алиса следила за трассой, впитывая в себя любые подробности, начиная от растянувшихся вдоль дорог деревень и поселков, работающих на полях людей и сельхозмашин, и заканчивая придорожными кафе. Рядом с одним из них, с вывеской «Вкусно как у мамы», они остановились буквально на десять минут. Пока Алиса ходила в туалет, Андрей накупил пирогов и сосисок в тесте. Ему не было нужды объяснять ей что-либо, а ей было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять — дорога каждая минута и опасность сама по себе никуда не денется.

Когда в поле зрения появлялся очередной пост ГАИ, воздух в салоне словно сгущался. Теперь Алиса безошибочно определяла, насколько напряжен ее попутчик, по изменившемуся ритму его дыхания. Это занимало лишь долю секунды, но когда ты всю дорогу только и делаешь, что прислушиваешься к сидящему рядом человеку и пытаешься угадать ход его мыслей, то поневоле начинаешь реагировать на малейшую смену его настроения, а еще на полутона и интонации голоса. Она и сама замирала каждый раз, ощущая, как сердце ухает вниз, и оба синхронно выдыхали, когда сине-голубая будка или прогуливавшиеся по обочине тучные «стражи дорог» оставались позади.

— Скоро выедем на платную трассу, — Дмитрий сел за руль, сунул пакет с едой ей в руки и с силой потер лицо. Его глаза покраснели и слезились, и этот факт очевидно не на шутку досаждал ему.

Алиса заглянула внутрь пакета, но к еде не притронулась, хотя желудок ныл с самого утра. Сама она ни за что бы не попросила его об остановке и, тем более, об обеде. От одной мысли о том, что с ней будет дальше, у нее начисто попадал аппетит и тоскливо сжимало грудь. После того, что произошло у реки, между ними воцарилось тревожное молчание, что, однако, вовсе не означало потерю интереса. Она ловила на себе его быстрые взгляды, и сама не могла избавиться от желания вновь и вновь рассматривать его.