Цена власти - Илья Витальевич Карпов

из Акканты. Он и отправил меня просить у твоего отца флот для помощи в грядущей войне.

— И отец тебе, конечно же, отказал.

— «Флот островов Миррдаэн служит только лорду островов Миррдаэн». — проговорил эльф, подражая скрипучему голосу Эттингара Русворта. — Конечно, жаль будет писать об этом Хельдерику, но он знал, кого отправляет на дело. Старый лорд давно меня не любит. Ещё с тех пор, как был молод.

— Проще уж сказать, кого он вообще любит, — вздохнул капитан Русворт. — А ведь мне он о тебе даже не сказал. Должно быть, не счёл нужным обсуждать государственные дела с младшим сыном. Госпоже Винтерсонг он тоже отказал, и теперь это кажется ещё менее удивительным. Куда же ты отправишься?

— Хельдерик велел бросить якорь в порту Хельмара, а дальше — как всё выгорит. Сумеют они захватить столицу — пришлёт послание. Не сумеют — кто-то должен увезти старика подальше, где до него не дотянется ни железная рука короля, ни гнев провента Валентино Аррато, который и выделил войско.

— В таком случае, ты мог бы как раз захватить с собой госпожу Винтерсонг, — нашёлся капитан Русворт. — Я как раз собирался искать способ доставить её в Хельмар, ведь отец запретил мне покидать острова.

— Почему бы и нет? — эльф отхлебнул из кружки.

— Вот только она не может бросить своих спутников.

— И много их?

Капитан Русворт смутился и перевёл взгляд на Алессию.

— Тридцать детей и семеро взрослых, включая меня, — вздохнула она. — Напуганные, измотанные, некоторые ранены. Если бы я могла, заплатила бы любую цену…

— Бросьте, госпожа Винтерсонг! — прервал её Русворт. — Эти издержки я с радостью беру на себя. Ну так что, остроухий, возьмёшься?

— Тридцать семь человек, — задумчиво проговорил эльф. — Пожалуй, на «Гуляке» найдётся место для пары десятков, но вот для остальных придётся искать другое судно. Перевозчики сейчас за провоз до Хельмара готовы душу вынуть, но, полагаю, для сына лорда Русворта это проблемой не станет. Однако для начала, раз уж мы все здесь собрались, неплохо бы побольше узнать хотя бы об одной из моих будущих попутчиков. К слову, что за несчастье приключилось с Академией?

Алессия с недоверием поглядела на Русворта, но тот кивнул и добавил:

— Можете рассказать ему всё. Мало кто из людей заслуживает моего доверия так, как этот остроухий.

— За меня не переживайте, — вклинился одноглазый Финн. — Я нем, как рыба.

Алессия тяжело вздохнула и начала рассказ. Чем больше она говорила о случившемся, тем тяжелее ей становилось. Она будто вновь пережила весь ужас и горе того дня, когда мир, что её окружал, в одночасье перестал существовать. Капитан Корваллан мрачнел с каждой минутой, а когда она дошла до того момента, как ворвалась в трактир, где ждал капитан Русворт, эльф вдруг спросил:

— Как, говорите, называлось то место?

— «Сытый дракон», — ответила Алессия, удивлённая вопросом.

— И трактирщик там был эльф?

— Кажется, так. Капитан Русворт скажет точнее, он был там дольше меня.

— Да… — Венианор Русворт наморщил лоб, — … я точно помню его острые уши. Местные, кажется, называли его Бэйлом.

— Всё-таки остался на острове, — уже утвердительно произнёс капитан Корваллан, положив ладонь на лицо. — Я ведь писал ему убираться… Вы уверены, что никто не мог уцелеть? — спросил он с отчаяньем в голосе.

— После того, что видела… Боюсь, что нет. Не представляю, как это возможно.

— Значит, ему конец, — обречённо произнёс эльф и встал с кружкой в руке. — Я хочу выпить за Бэйлина Корваллана, моего брата. Да упокоят боги твою душу, Бэйл. Так ты меня и не послушал…

Глава 9

— Так это и есть Одерхолд? Мы возьмём его за день.

Этой короткой фразой ограничился кондотьер Эмилио Сфорца, когда до родового замка дома Одерингов оставалось чуть меньше мили. Таринор не знал наверняка, была ли это так свойственная аккантийцам бравада или же военный опыт действительно позволял делать подобные суждения, но всё же склонялся ко второму.

Сфорца выглядел, говорил и даже ел, как человек, который добрую часть жизни посвятил военному ремеслу. Он был высоким и поджарым, с шапкой коротких угольно-чёрных кудрей, а бороде предпочитал короткую, в полпальца толщиной, щетину.

О своём возрасте кондотьер не упомянул ни разу, но Таринору показалось, что тому должно быть никак не меньше пятидесяти. Об этом говорили тронутые сединой виски и залысины на лбу, делавшие слегка выпуклый лоб ещё выше.

При их первой встрече Сфорца был облачён в плотное бархатное сюрко с красно-чёрными полосами и просторную белую рубаху. На собеседника он глядел прямо, а тёмные глаза делали зрачок почти невидимым. Когда Сфорца протянул руку для рукопожатия, Таринор заметил массивное кольцо-печать, но вот что на нём было изображено, разглядеть не успел. Должно быть, там был изображение льва, потому как во время привала над тёмно-алым шатром кондотьера развевалось красно-чёрное полосатое знамя, на котором золотой лев изрыгал такое же золотое пламя.

Войско обошло замок и разбило лагерь к юго-востоку от него вверх по течению Руки лорда. В этом месте русло оставалось ещё сравнительно узким, так что можно было с лёгкостью увидеть, как жители деревушки на том берегу зажигают свечи в домах.

Таринор разделил палатку с Игнатом и Тогмуром, как и всё то время, пока они следовали сюда.

— Меня столько времени окружают рыжие, что я уже и сам должен порыжеть, — усмехнулся он, привязывая кобылу, с лёгкой руки Мираны названную Гретой. Поначалу Таринор не собирался брать лошадь с собой, но, вспомнив, как непросто ему давалось тащить на себе поклажу в годы войны, изменил своё мнение.

Грета показала себя смирной и послушной. Обычно Таринор просто вёл её под уздцы, перекинув сумки через седло, но иногда Игнат или Тогмур давали ногам отдых и ехали верхом. Наёмник молился только, чтобы Асмигару вновь не вздумалось поговорить с ним через лошадь.

Завязав хороший узел, Таринор снял с седла сумки и отправился в палатку. Маг и северянин тем временем возились с костром.

— Ничего не выйдет, дрова отсырели, — вздыхал Игнат, глядя на бесплодные попытки Тогмура разжечь из искр пламя. ­– Давай уже помогу, становится холодно.

— Сказал сам — значит сам! — пыхтел тот, отчаянно щёлкая кресалом. — Сейчас уже мох тлеть начнёт, а там