Король-поэт (ЛП) - Мьер Илана С.

— Ты удивлен?

— А ты — нет?

Она задумалась на миг.

— Я не знала, конечно. Но… я ощущала порой. Не могу объяснить, но ты был тут дольше, чем я. Ты можешь меня понимать.

Он обдумал это.

— Я не знал, когда был юным, что это странное место, — сказал он. — А потом винил в этом Элиссана Диара. Может, я слишком привык к этому месту, чтобы видеть четко.

— И я всегда была снаружи, — это звучало робко и печально.

— Не совсем, — сказал Дорн. — Ты была снаружи и внутри. Никто тебя не видел. Но ты многое видела. И все еще видишь.

Она выглядела благодарно, почти расплакалась. Дорн с тревогой ощутил, что ей очень хотелось проявить себя, и он ничего не мог поделать. Он даже не знал, что ей было нужно. Он не мог убедить ее в ее ценности. Он не верил, что кто-то мог сделать это для другого. Они все искали свое место в мире.

Было странно, что Ветвь призвала лодку и потерянного паромщика, но происходило много странного, так что, если было еще одно?

Они сказали Овейну и Ларанте об их плане. Те приняли их решение без вопросов.

Ларанта стала собирать им еду. Хлеб, овсяное печение, сушеная рыба, банка варенья — то, что будет долго храниться. И она переживала. Что будет, когда еда кончится?

— Вот немного денег, — сказала она Дорну, вложив мешочек ему в руки. На случай, если они доберутся до места, где были люди… и обычная жизнь.

— Я не смогу вам отплатить, — сказал он, явно намекая не на монеты, которые она давала.

— Просто береги себя, — сказала она. Позже той ночью она испекла особое печенье для них. Запах корицы пробрался в сон Дорна и сделал его голодным даже во сне. Он съел с утра печенье с маслом. И они отправились к западному берегу с сумками и Ветвью.

Овейн проводил их до ворот.

— Если паромщик прибудет, как запланировано, скажите ему, что он должен мне игру в карты, — он криво улыбнулся, словно знал, что они этого не скажут, и что паромщик вряд ли им ответит.

* * *

В ночь перед отбытием с острова Джулиен посетила Зал лир.

Вечер был схож с остальными, музыка и истории, никто не говорил об их отбытии. Словно они мысленно договорились, что эта ночь будет как предыдущие. Джулиен знала, что будет скучать по ним, хоть и знала их недолго. Им с Дорном повезло узнать их, кроме кратких встреч в прошлом, как обычно было у учеников.

Были истории об архимастерах. Были и другие, которыми делился Овейн сквозь дым трубки. О духах моря — Певчих, как он их звал — которые обитали в диких потоках. Они были сине-зелеными, как вода. Певчие ловили лодку в водную хватку и пели куплет, а моряк мог выжить, если мог ответить подходящим куплетом. Игра так и продолжалась. Если моряк преуспевал, его безопасно доставляли до нужного места, голоса Певчих окружали их, пели те, кто не справился и утонул.

— Вам будет просто, — сказал им Овейн с теплом на лице. — Вы живете и дышите куплетами. Но вы таких существ не встретите, если будете с паромщиком. Он знает тайные пути. Как избежать Певчих.

Несмотря на их планы на утро, они отправились спать поздно, хотели как можно дольше побыть на Острове. Когда Джулиен пришла в Зал лир, была середина ночи. Она хотела снова побыть там одна. В последний раз? Мысль была или логичной, или глупой, и она не была уверена, какой именно. Их ждала опасность. Но разве глупо было представлять худший исход? Может, дело было в том, как ее растили.

Комната изменилась без Серебряной ветви. Это она и хотела увидеть — разницу. Без источника света Зал был темным, даже золотые лиры потускнели в свете луны. Вырезанные картины на стенах были в тени.

Джулиен Имара подняла свечу к новой плите, где был король на троне. Спирали и черепа. И в одном углу поэт в лодке.

Она ощутила трепет. Она и Дорн Аррин уже были частью чего-то предначертанного?

Она хотела спросить это у беловолосого Пророка, который ей нравился. Хотела упрекнуть его. «Вы меня бросили. А я даже не знаю вашего имени».

Этой ночью Дорн спал с Ветвью рядом с ним… на всякий случай. Ветвь могла нуждаться в защите.

На стене был намек на другую их цель. Не только убрать Дорна Аррина с острова. Ей нужно было собрать кусочки в целое самой с помощью книг и подсказок Пророков. В центре точно был вырезан король-поэт. Черепа… эти знаки были неприятными. То, что они составляли спираль, было даже хуже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Коронация вот-вот произойдет. Близился новый год. Время было важным для поэтов. Джулиен знала это и многое, хоть и не понимала, откуда.

Может, она не могла надеяться, что они смогут отсюда остановить церемонию в Тамриллине.

Она подумала о Валанире Окуне, давшем ей свою метку Пророка. Может, у всего была цель, и то, что казалось невозможным, можно было как-то преодолеть.

* * *

Она долго видела только белый туман. Движения паромщика у весел были уверенными. Он не мешкал, не говорил. Пару раз Дорн пытался задать вопрос. Тот не отвечал.

Было холодно на воде. Зима пришла. Джулиен куталась в плащ. Дорн напротив нее будто не ощущал этого, задумался, хотя ветер хлестал и по нему.

Когда стало видно землю, дорн ее позвал. Джулиен оглянулась и увидела черные скалы в тумане. Она застыла, но не от холода. Эта лодка была местом, где она не могла ничего делать и принимать решения. Это вот-вот закончится.

— Утерянных островов несколько, — сказала она паромщику. — Какой это?

Он не обернулся.

— Первый, — его голос все еще казался мертвым. — Тот, что ближе к границе.

Граница. Она дрожала.

— А название? — Дорн Аррин звучал строго. Может, прикрывал тревогу.

Паромщик повернулся. Его лицо все еще было безжизненным.

— Это Остров-лабиринт.

ГЛАВА 13

Люди говорили, ночь будет долгой. Солнцестояние, смена года. Об этом времени было много песен, словно так они отгоняли холод и тьму.

В этом году песни будут по другому поводу: в честь коронации короля. Он сиял как солнце. Коронация пройдет перед сумерками. В канун самой долгой ночи.

Рианна расхаживала в своей комнате. Никто не мог войти — ни служанки, ни другие для помощи ей. Дубовые двойные двери ее комнаты были закрыты. Ей нужно было подумать.

Она не справилась. Эта мысль была как камень.

Скоро ей придется спуститься. Это будет день празднований. Все в Тамриллине будут смотреть на процессию короля на улицах. Их нового короля.

Но этот день был важным по другим причинам. В ночь перед ним пошел снег. Не сильный, на ее подоконнике собрался слой в четыре пальца. Но это было необычно. Рианна видела снег лишь несколько раз в жизни.

Элиссан Диар точно посчитает это знаком. Знаком поддержки его правления. Бело-серебристый снег как олень, которого он убил, как королева из его снов.

Рианна знала, что он думал. Она была близка с ним. Но она не убила его, когда был шанс.

В ночь зимнего бала она взяла смелость в руки, хотя хотела жить. Она думала заменить его в свою комнату, проверить рану на его животе, пока он спал, — его слабость. Ее могли убить, но разве это важно? Так она себе говорила, но знала, что это было важно для ее отца, ее дочери и Неда. Если бы она хотела умереть, давно это сделала бы.

Она пошла против своих желаний и природы в день бала. Она нарядилась и приготовилась умирать. Но в ту ночь, когда она вернулась из туннелей с Симом, король стал странным. Он ушел в свою комнату с Избранными. Рианна пыталась пойти за ним, использовать женские чары на мужчинах. Они не пустили ее. Элиссан Диар не заметил их разговора, затерялся в мыслях. С тех пор она ни разу не увиделась с ним. Вокруг него все время были Избранные. Они даже окружали его кровать ночью. От этого Элиссан отказался бы недели назад. Живая стена, неподвижная и тихая, между королем и миром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Защита короля стала их одержимостью.

Она надеялась, что что-то изменится, когда она увидит оружие под замком. Но это лишь напомнило о жестокости мужчины, любившего ее. Чтобы охранять волшебное оружие, он пожертвовал юношу. И с помощью Ифрита, и Сима Олейра, он пытал Марлена в том подвале.