Древний свет - Сергей Симонов

— Смотри, — сказала Селестиэль, указывая на нее. — Это башня в эльфийской гавани Аваллон.

ГЛАВА 6

Одинокий остров

Митчелл потянулся карандашом к своему ежедневнику и поставил галочку напротив еще одного пункта. Закончились успехом долгие и нудные переговоры с гномами из Сверкающих пещер Агларонда. Гномы были благодарны наемникам за предупреждение о возможном землетрясении, однако когда речь зашла о предоставлении убежища населению Гондора на случай вторжения, подгорные кузнецы сразу замолчали и начали чесать бороды. Переговоры грозили остаться в тупике, несмотря на то, что пещеры гномов были весьма просторны, и даже все население Гондора, соберись оно там, ничуть не помешало бы гномам заниматься привычными делами. Выход из положения нашел Р8. Он успел ознакомиться с мастерскими гномов и вникнуть в их технические проблемы. Гномы же, в свою очередь, были под глубоким впечатлением от знакомства с чудесами технической мысли киберноидов и Вечности. В конце концов Р8 ловко использовал исконную гномскую жадность. Гномы согласились дать приют возможным беженцам в обмен на передачу им некоторых простых металлургических технологий, до которых они сами еще не додумались. Теперь на очереди, по плану Митчелла, были переговоры с Илве, королем эльфов авари, и сбор дальнейшей информации о Морготе. Авари послали довольно большой отряд, вошедший в армию Великого Орлангура, стоявшую сейчас у восточных границ Черной страны, но этого было недостаточно. Митчелл надеялся склонить их к расширению участия в военном союзе. Киберноиды, как и обещали, провели непосредственную разведку баз противника на спутниках Сатурна. Этот полет дал Вечности неожиданно большой объем информации. Слегка ошарашенный Митчелл долго перебирал пачку фотографий вражеских баз, множества десантных планетолетов незнакомых конструкций, просматривал карты спутников Сатурна, на которых было нанесено расположение военных объектов противника…

Солнце уже начало клониться к западу, когда «Пляска святого Витта» вошла в портАваллон и ошвартовалась у свободного причала. За ее кормой высилась белая башня, выстроенная надлинном мысу волнолома, защищающего бухту, искусственно расширенную и углубленную. Множество кораблей теснилось в гавани, отовсюду слышались звонкие мелодичные голоса. А к западу от гаваниподнимались в небо высокие каменные здания, подобные многоквартирным домам-башням, привычным Лугареву и Левину. Казалось, весь остров былзастроен этими домами-башнями.

— Вот мы и прибыли, — сказала Селестиэль.

— Да, — добавил Ломион. — Я и не думал, что увижу когда-нибудь берега Тол Эрессэа.

Одинокий, уйду я дорогой морскоюПо высокой волне к всеэльфийскому домуНедоступному смертному взгляду земному…

— А как он называется в вашем мире? — тихо спросил он Лугарева.

— У нас его называют Лонг-Айленд, — так же негромко ответил Лугарев. Необычные паруса их корабля привлекли внимание эльфов на берегу.

Их окликнули, спросили, откуда они. Селестиэль ответила, что они прибыли из Внешних Земель. После этих слов вокруг немедленно собралась толпа. Все хотели узнать последние новости. Лугарев и Левин от греха подальше убрались с палубы, предоставив спутникам удовлетворять любопытство сородичей. Похоже, что корабли извне нечасто приходили к берегам Эрессэа, так что эльфы почти охрипли, пересказывая местным нолдорам все происшедшие незадолго до этого события. Известие о плененииГортаура было встречено бурей радостных возгласов, но ни Селестиэль, ни другие эльфы ни словом не обмолвились о попавших к ним в руки Сильмариллах. Наконец, Селестиэль позвала Лугарева и Левина. Они вышли на палубу и были представлены как эльфы народа Трандуила из Великого Зеленого леса — благо, что эльфы Трандуила не селились на Эрессэа, и уличить наемников в обмане было некому.

— Сейчас мы отправимся к Владычице Галадриэли, — сказала Селестиэль. — Она правит островом. Мы с ней были подругами, надеюсь, мы получим ее поддержку. Так или иначе, мы должны будем посвятить ее в наш план. Все нолдоры, вернувшиеся с Внешних Земель, и их потомки живут на Эрессэа. Если нам удастся убрать Черту, их смоет волной от землетрясения. Никто не должен находиться в это время на острове… Резиденция Галадриэли находилась, по счастью, не слишком далеко от порта. Весь путь они преодолели пешком, оставив киберноида охранять корабль. Они шли и шли по кажущемуся бесконечным эльфийскому городу, выстроенному из белого и розового камня. Весь остров был сплошь застроен высотными каменными домами, на их балконах теснилась любимая эльфами зелень цветов и небольших деревьев; внизу же, на улицах, узких и вымощенных истертыми множеством ног каменными плитами, царил вечный полумрак. Эльфов вокруг было множество. «Народу больше чем в Москве», — подумал Лугарев. На самом деле это было не так, но впечатление…

— Я начинаю понимать, что имел в виду этот Ульмо, — шепнул на ухо Лугареву Левин. — Ты посмотри на них, они же чуть ли не на головах друг у друга сидят! Такого жуткого перенаселения я еще ни разу не видел, разве что в Монако… На улицах Аваллона Лугарев впервые увидел эльфийских детей. Здесь их было множество, несмотря на то, что рождаемость у эльфов, в сравнении с продолжительностью их жизни, всегда была очень низкой.

Странное чувство овладело Лугаревым, когда он впервые взглянул в серые и печальные глаза этих детей, обреченных прожить всю жизнь в огромном каменном городе, на сумрачных улицах, которых даже в полдень не касались лучи солнца…. Хотя… Может быть, и не обреченных… если их план увенчается успехом.

Дворец Галадриэли был построен явно раньше большинства окрестных домов, когда недостаток места для строительства еще не так ощущался.

Здание было более плоское и не столь высокое, его окружала живая изгородь из цветущих кустов. Солнце, видимо, сюда все же добиралось.

— Доложите Владычице Галадриэли, — сказала Селестиэль эльфу-стражнику, встретившему их у дверей, — что прибыла хранительница Лотлориена Селестиэль и с ней четверо спутников. В серых глазах эльфа мелькнула тень удивления, но он тут же поклонился, не задавая вопросов, и исчез за дверью. Ждать ответа пришлось недолго. Дверь отворилась, стражник появился на пороге и объявил:

— Владычица Галадриэль примет вас немедленно. Они вошли в небольшой зал с беломраморным полом. Стены были увешаны древними гобеленами, через окна в потолке проникал вечерний свет. Навстречу им, высокая и стройная, в длинном белом платье, поднялась с кресла Владычица Галадриэль. Со смешанным чувством трепета и восхищения смотрел Лугарев в лучистые серые глаза Королевы, живущей с начала времен. Эти глаза видели Священные Древа в их первозданном блеске, когда мир был юн и лежал под звездами прежде восхода Луны. Последняя из оставшихся в живых вождей мятежников — нолдоров, прошедшая Вздыбленные Льды пролива Хелкараксена пути из Валинора в Белерианд, вечно молодая и бесконечно мудрая в свои восемь тысяч лет, пережившая всех земных королей. Ее волосы не были темными, каку большинства эльфов, они сияли, как древнее золото, свободно рассыпавшись по плечам. Она казалась хрупкой, и в то же время исполненной невероятной внутренней силы, средоточием древнего знания, и в то же время сохранившей в своей вечной молодости красоту Первозданного мира. Селестиэль бросилась к ней, они обнялись и расцеловались — «как две школьные подруги лет через десять после выпускного бала», — подумал Лугарев. Не десять, и не сто — тысячу двести лет! Когда первая бурная радость встречи улеглась, Селестиэль представила королеве Левина и Лугарева, разумеется, как эльфов.

Галадриэль приветливо улыбнулась им, а затем окликнула кого-то во внутренних покоях и попросила — именно попросила, а не приказала, как можно было бы ожидать от королевы — принести ужин на шестерых. За ужином женщины продолжали обмениваться новостями, говорила, в основном, Селестиэль, Галадриэль же слушала, время от времени переспрашивая и уточняя детали. Ее самым живейшим образом заинтересовал рассказ о наемниках Вечности, взявших в плен Гортаура и назгулов.

— Слушая тебя, Селест, — сказала она, — я начинаю жалеть, что вернулась на Эрессэа. Воистину, деяния ваши велики, и навеки войдут в песни нолдоров.

— Некому будет складывать те песни, — печально произнес Ломион. — Боюсь, что мы — последние из нолдоров, остававшихся на Внешних Землях. Лишь в Валиноре будет жить память о нас и о нашей победе.

— Даже не в Валиноре, а только лишь на Эрессэа, — так же печально ответила Галадриэль. — Ибо, по велению Валаров, возвратившиеся изгнанники и их потомки могут селиться только на Эрессэа; Валинор же нам разрешено лишь посещать. — То-то я и смотрю, что вы тут на головах друг у друга сидите, — не выдержал Лугарев, и осекся, подумав: «А не сболтнул ли я чего лишнего?»