Двойной заслон - Александра Ланина

– Теперь, надеюсь, ты перестанешь этим заниматься? – спрашивает он, не глядя на нее.

Мышка недоуменно вскидывает брови.

– Чем?

– Шпионажем.

Мышка вздрагивает, расширяя глаза, потом поспешно возвращает себе спокойствие. Она ведь догадывалась, что он подозревает ее, почему же сейчас удивляется? Наверное, потому, что ей еще никогда вот так впрямую не приходилось сталкиваться с подобными обвинениями. Единственный раз в жизни ее поймали в далекой юности, на первом задании, и тогда она еще не состояла в Службе и вообще занималась этим для денег. Служба и понимание, ради чего она на самом деле готова работать, пришли несколько позже.

Она даже не знает, как реагировать, и оцепенело думает, что потом нужно будет проработать эту ситуацию с психологами. Пока же приходится бороться с паническим порывом заорать вслух: «Машенька, что делать?!»

– Сядь, пожалуйста, – оглядывается на нее Переяславский. Смотрит он по-прежнему спокойно, во взгляде – ни грамма обвинения или осуждения, и это Мышку тоже поневоле успокаивает. Она медленно подходит и садится напротив на диван. – Послушай меня. Я понимаю, что ты этим занялась не от хорошей жизни. Больная мама, большие деньги – все это серьезный аргумент. Я вижу, что ты не веришь в свою профессию, понимаю, что когда-то ты в ней разочаровалась. В институте, да? Наверное, в первые практики, когда все оказалось совсем не так романтично, как представлялось. Это многих ломает, ты не одинока, Арина. Я сам через это прошел, только в нашей сфере, представляю, каково было тебе, особенно после установки модов – встретиться лицом к лицу с реальностью нанотехнологической коммерции. Ты разочаровалась и ушла туда, где больше платили, потому что какая разница, что делать за большие деньги, верно?

Мышка молчит – она правда не знает, что сказать. От того, как точно Переяславский разбирает когда-то принятые ею решения, о которых он не может иметь никакого понятия, веет суеверной жутью. Видимо, он и впрямь тонкий психолог: все это увидеть, почувствовать, проанализировать и понять сможет не каждый человек даже с развитой интуицией. Единственное, в чем он ошибается – в окончательной оценке, но это простительно, люди всегда прежде всего думают о плохом.

– Но ты же видишь, к чему это приводит. От того, что ты делаешь, страдают другие люди. Это уже не просто коммерция. Одно дело – красть разработки новых визоров, другое дело – оборонные комплексы. «Заслон» защищает людей, помнишь? «Заслон» и такие комплексы, как «Заслон», защищают людей – и тебя. Если ты крадешь их секреты, ты ставишь людей под угрозу и сама оказываешься в опасности. Как сегодня.

Умело манипулирует, признает мысленно Мышка. Тут тебе и чувство вины, и еще яркое, свежее чувство страха за свою жизнь – все работает на то, чтобы она приняла правильное решение. Если бы Мышка в самом деле думала, что ее пытаются устранить заказчики, она бы непременно повелась.

Переяславский смотрит на нее внимательно, Мышка смотрит в ответ, потом опускает взгляд на свои переплетенные пальцы. Она понимает, что реагирует не совсем правильно, не так должна реагировать только что пережившая большой стресс женщина рядом со своим спасителем, который выражает такую заботу о ней. Но игра в эмоции никогда не была ее сильной стороной, поэтому она предпочитает промолчать.

– Даже если сегодня был всего лишь один досадный эпизод, ты не можешь не понимать, что со временем их станет больше. Ты занимаешься опасным делом, и однажды у кого-то получится, я уверен, что ты это осознаешь. Сколько ты уже в шпионаже? Лет десять?

Интересно, как он это вычислил, думает Мышка. У него вроде нет такой квалификации, как он вообще умудрился до всего этого додуматься? Самородок, свалился же на ее голову.

– Восемь, – негромко поправляет она.

– Восемь, – повторяет Переяславский за ней. – Средний срок работы промышленного шпиона – около десяти лет, и далеко не всегда потому, что их вычисляют. Просто многие долго не живут. Арина, я буду очень расстроен, если ты пополнишь их ряды, как чуть не случилось сегодня.

Мышка медленно растирает кончики пальцев, намеренно не пряча движение. Что ж, должно быть, именно с этого все и началось – с модов, с ее поведения, которое не вписывалось в то, как она себя презентовала в коллективе. А может, даже раньше? Мышка помнит, как Переяславский ходил мимо ее стенда, будто намеренно выбирая такие маршруты, чтобы почаще на нее смотреть, помнит его раздражающее «постарайтесь». Если подозрения родились еще тогда, значит, он и впрямь уникум, каких на миллион пара штук наберется. Жаль, что армеец, им в Службе такие бы пригодились.

– Если ты все знал, – говорит она негромко, – почему не сдал меня? Я ведь опасна для «Заслона».

– Не настолько, – отзывается Переяславский, и Мышка успевает нахмуриться и даже разозлиться на пренебрежение, когда он продолжает: – К тому же, я за тобой следил и знаю, что ничего существенного ты не передавала.

Мышка поднимает взгляд, не в силах скрыть потрясение. Что? Как?..

– Следил? – переспрашивает она.

Переяславский пожимает плечами с раздражающей снисходительной улыбкой. Впрочем, имеет право – после таких-то новостей.

– Добавил троян в твое окружение, когда мы обменивались плейлистами, – признается он. – Он фиксировал твое местоположение и активность инфоканалов вокруг тебя. Извини.

Мышка… обескуражена, это, пожалуй, наиболее точное определение. Так легко и изящно ее еще никто не подсекал. И что характерно – у него ведь получилось! Всего лишь трояном, всего лишь с помощью намеренно грубого флирта – усыпил бдительность и выведал все, что ему нужно! Воистину самородок, правильно говорят, опасайтесь дилетантов: они непрофессиональны, зато креативны без меры. Им со Звездой однозначно есть чему еще поучиться, и прежде всего – не зазнаваться.

Зато теперь понятно, как Переяславский оказался на смотровой площадке. Похоже, он увидел, что ее сигнал пропал, и поскольку место было крайне подозрительным, рванул за ней. И смешно, и в дрожь бросает, потому что вполне вероятно, что только его появлением Мышка и спаслась.

– И все-таки, – после паузы встряхивает головой Мышка, снова опускает взгляд на свои руки, – я ведь преступница. Разве ты не должен сообщить обо мне куда следует?

Переяславский усмехается.

– Наверное, должен. Но…

Если он сейчас скажет какую-нибудь романтичную глупость, Мышка в нем разочаруется. Весь этот абсурд просто обязан идти не по плану любовных романов, иначе он потеряет смысл.

– Но ты хороший нанотехник, Арина. Когда ты работаешь с вдохновением, на тебя приятно смотреть. И я верю, что когда ты выпутаешься из всего этого, ты сможешь принести много пользы.