Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

class="p1">В этот момент я ловлю себя на мысли, что это именно то, что ускользало от моего внимания.

Часть 1

Глава 10

Конец июля 1263 года

Шатер поставлен ровно посредине между двумя боевыми порядками. Его полотняные стенки скручены в рулоны и подвязаны к верхней части опорных столбов, дабы всем участникам было видно — внутри нет засады. Мы с Калидой подъехали первыми, но ждем в седле, пока литовские парламентеры не остановятся напротив. Затем мы все вчетвером спешиваемся и, демонстративно сложив оружие на земле, проходим под навес.

Внутри заблаговременно расставлены четыре кресла, но прежде чем сесть, бросаю еще один взгляд на боевую линию противника. Литовская конница выстроилась на склоне пологого холма, заняв всю его восточную часть вплоть до кромки леса. Пехота же плотной массой стоит западнее, прикрыв свой фланг извилистой речушкой Тур. Пространства для атаки почти четырехтысячной конной лавы здесь более чем достаточно, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, литвины делают ставку на свою панцирную кавалерию. Пехота лишь для внушительности да общей массы.

Непроизвольно оборачиваюсь и сравниваю увиденное с своим войском.

Корпус Соболя застыл в боевом порядке на противоположном холме. Впереди цепочка стрелков, за ними линия боевых фургонов, пикинеры и алебардщики. Все как обычно и ничего нового! Для моей пехоты встретить атаку конной лавы дело привычное. С насыпанного вала в сторону противника смотрят веретена почти тридцати баллист и жерла четырех пушек. Конный полк Бо’яна Руди на правом фланге, за линией пехоты.

Литва с нашей тактикой знакома не понаслышке. Били мы их неоднократно, но, видать, наука не в прок пошла, раз они собрались вновь взламывать наш строй кавалерийской атакой.

«А с другой стороны, — мысленно ставлю себя в положение противника, — куда им деваться. Их тяжелая конница — главная ударная сила! Она во всех других боях приносит им победу, так почему же здесь надо отступать от правил!»

С этой мыслью усаживаюсь в кресло и встречаю взгляд Нальшанского князя Довмонта.

«По той истории, что я когда-то учил в университете, этот человек вскоре должен стать легендой и героем земли Псковской. — С интересом всматриваюсь в широкое открытое лицо. — Интересно, кем он станет сейчас, когда ситуация на земле так сильно изменилась. Посмотрим!»

Пока я занимался отвлеченными размышлениями, другой литовский парламентер, князь Тройнат с подозрительным видом осмотрел витую спинку и ножки кресла, а затем с осторожностью опустился на него, явно не доверяя прочности изделия.

— Изящество не всегда признак слабости! — Отвечаю на настороженность литовцев открытой улыбкой. — Порою тонкое кружево крепче толстого каната!

Тройнат лишь жестче сжал челюсти и отреагировал на мою сентенцию буквально.

— Что-то я таких кружев не встречал!

Пропускаю подспудную агрессию мимо ушей и все также держу на лице улыбку.

— Чем бы не закончилась эта встреча, господа, я хочу сказать, что рад нашему личному знакомству. Молва о подвигах Нальшанского князя и твоих, Тройнат, дошла до самых отдаленных уголков земли Русской.

Великая сила неприкрытой лести сделала свое дело и в этот раз. Мрачные морщины на лицах моих литовских визави разгладились, и Тройнат даже позволил себе двусмысленную похвалу в мой адрес.

— О тебе, консул, мы тоже наслышаны… — Он многозначительно замолчал, и повисшую фразу за него закончил Довмонт. — Тока след твой на Литве все больше кровью стелется!

По этой части я мог бы с ними поспорить. Не я на Литву ходил, это они на Русь свои лапы жадные протягивали, а за то, что монголы на их земле сотворили, мне тем более отвечать не пристало.

В общем, можно было бы и поспорить, но не за этим я позвал их на переговоры, поэтому вновь делаю вид, что не слышал злой иронии, прозвучавшей в словах Довмонта.

Шатер мой, инициатор переговоров тоже я, поэтому считаю себя здесь хозяином и все с той же открытой улыбкой предлагаю гостям для начала выпить, но те отказываются наотрез. Я могу их понять, в литовской политике отравить или зарезать на переговорах дело обыденное.

«Таковы реалии борьбы за трон на Литве. — Усмехаюсь про себя. — Яд и предательство там самое ходовое оружие!»

Отказавшись от угощения, Тройнат сразу перешел к делу.

— Зачем ты звал нас⁈ Мы языком болтать не привычны, коли уж судьба свела наши пути, то пусть оружие рассудит кто прав!

Сказано красиво, но в отличие от гостей я никуда не спешу, о чем и заявляю прямо.

— Зачем торопиться, господа! Пустить кровь друг другу мы всегда успеем. Давайте лучше обсудим то, что я мог бы вам предложить взамен этого городка. — Кивком головы недвусмысленно показываю в сторону виднеющихся стен Мозыря.

Довмонт торговаться не настроен и отрезает сразу.

— Этот город наш, и мы его тебе не отдадим.

Тройнат не так категоричен, мое предложение если и не заинтересовало, то заинтриговало его точно.

— Подожди! — Останавливает он своего партнера. — Давай послушаем, о чем это русс толкует.

Он вскидывает на меня хитрый взгляд.

— Ну, и сколько же ты готов уплатить за такой крепкий город, как Мозырь⁈

То, что литвин назвал нищий городишко крепким городом, говорит, что он уже начал торговлю. Я же, наоборот, торговаться не собираюсь.

— Платить кому-либо не в моих привычках, — говоря, снимаю улыбку с лица. — то, что я хочу вам предложить, гораздо ценнее денег.

— И что же это⁈ — Не сдержавшись, кривит губы Тройнат.

Дав их любопытству разгореться, отвечаю без тени улыбки.

— Ваши жизни, господа!

Такой поворот заставляет Тройната оскалиться.

— Ты сначала возьми их, а потом…

Обрываю его, не давая закончить.

— Не я, Миндовг возьмет! — В наступившей гробовой тишине продолжаю. — Ведь король Миндовг не пощадит вас, когда узнает что вы затеяли!

— О чем это ты, русс⁈ — Мгновенно напрягся и Довмонт.

Я же как ни в чем не бывало делаю невинное лицо.

— Как о чем, о заговоре, конечно!

Как ни старались мои оппоненты, но сдержать обмен изумленно-испуганными взглядами им не удалось. Из чего заключаю, что моя мысль на правильном пути. Заговор точно есть, и эти двое решились на убийство короля.

Еще со времен борьбы за Полоцкое княжество при дворе Миндовга у меня есть свой человек. В начале года его донесение подтвердило мне то, что я уже знал из учебников истории. После смерти жены Миндовг не