Дикая Софи - Хартман Лукас

Фердинанду явно было нелегко произнести эти слова во всеуслышание, но он не мог допустить, чтобы кто-то назвал его слабаком.

Его сын молчал. Или говорил так тихо, что его слова не долетали до Фердинанда.

— Ваше величество, — вмешался Родерик, — перестаньте, это бессмысленно. Нам надо разжалобить его, это единственная возможность.

— Отстань от меня! — рявкнул Фердинанд и снова поднес рупор ко рту. — Ян, сынок, отныне мы враги. Передай своей матери, что я считаю ее предательницей. Я буду… — Тут он запнулся и продолжил отрывисто: —…действовать против нее так же беспощадно, как против тебя и твоих друзей.

Он покачнулся и оперся на Родерика, соскочившего с коня, чтобы помочь королю.

А на смотровой площадке Ян оперся на перила и на руку Софи.

— Мама? — хрипло спросил он. — О чем он говорит? Она же вообще не с нами.

— Пойдем, пойдем, — подавленно сказала Софи. — Все ясно, примирения не будет.

Ян понуро пошел за ней. На верхней ступеньке лестницы Софи обернулась:

— Ну и что ты думаешь? — Теперь она была исполнена решимости и боевого задора. — Мы им покажем, так ведь?

— Да, — подхватил ее настрой Ян. — Мы им всем покажем! — Вдруг он рассмеялся: — Вверх! В небо! — И стал, пританцовывая, спускаться по винтовой лестнице вслед за Софи.

У смертного одра Станислава началась суматоха. Раненый внезапно сел и стал беспрерывно что-то говорить, а Раймунд и Мари старались его успокоить и уложить. Увидев его, дети отпрянули.

— Посмотрите… посмотрите… — с трудом произносил Станислав. — Вон же он! Облейте его смолой!.. Да, вот так, хорошо…

— Он бредит, — сказала Мари. — Это плохой признак.

Вдруг Станислав умолк. Тянулись минуты. Он еще дышал. Лицо его расслабилось, он улыбнулся, взгляд прояснился.

— Ян, — прошептал он, — я ухожу… не туда, куда ты… Однажды ты… вы с Софи…

По его телу пробежала дрожь, зрачки расширились, улыбка застыла на губах, одна рука упала с груди, будто стала слишком тяжелой.

— Вот и все, — тихо сказала Мари и закрыла Станиславу глаза.

Ян почувствовал в горле словно тлеющую головешку. Он откашлялся, еще раз откашлялся, и наконец потекли слезы.

Вскоре Мари зажгла свечи и поставила их у головы и ног покойного. При свечах лицо Станислава казалось снова живым, но Ян понимал, что пришло время с ним проститься.

— Эту ночь мы проведем рядом с ним, — сказала Мари. — Утром я его обмою, причешу и переодену в саван.

— А я выкопаю ему могилу возле дуба, — добавил Раймунд уверенно и спокойно, словно вдруг освободился от многолетней покорности и страха.

Дети ночью то дремали, то просыпались. Они лежали на пустых мешках, пахших зерном, накрывшись попоной. Каждый раз после короткого сна, открыв глаза, они видели в свете свечей Мари. Она сидела сложив ладони и шевелила губами; ее тень скрывала покойника.

Позавтракали они хлебом, который Мари испекла накануне, и яблочным соком. Ян озяб и, чтобы согреться, провел кулачный бой с тенью, а Софи умылась у колодца и немного попрыгала.

— Так, — сказал Раймунд детям, вытерев рот после завтрака, — теперь ступайте, выполните его последнюю волю. — Он старался говорить бодро, хотя глаза его опухли от слез. — Мы с Мари сами его похороним. Вам есть чем заняться.

Софи кивнула.

— Мне нужна бумага. Тонкая, но прочная. Очень много бумаги. И клейстер.

— Клейстер я тебе сварю на кухне, — сказала Мари.

Раймунд неожиданно захихикал.

— В тронном зале полно бумаги!

— В тронном зале? — не понял Ян.

— Нарвите листов из сводов законов, сколько хотите, они все равно ни на что не годятся.

— Хорошо, — сказала Софи. — Корзина у нас уже есть. Веревки найдутся в сарае. А управлять огнем ты тоже можешь, Мари, так ведь?

— Надеюсь, Софи. Я научилась многому, но не всему.

Глава 20, в которой Софи восходит на престол, а полуведъма предсказывает попутный ветер

Тронный зал был призрачно пуст, и трон посередине походил на какое-то пухлое и глупое существо.

— Вон они. — Софи указала на толстые тома, плотно стоявшие на стеллажах.

В руках она держала ведерко с разведенным клейстером и королевским помазком для бритья. Она поставила ведерко рядом с троном, Ян положил рядом ножницы и линейку. Вдвоем они вытащили с полки один из фолиантов и сбросили его на пол, так что обложка открылась.

— За… за-ко-ны о… — стала читать по слогам Софи, — за-ко-ны о… о сво…

Ян не выдержал и прочитал сам:

— «Законы о своевременных поставках из полеводческих и садоводческих хозяйств к королевскому двору, а также о надлежащей ответственности за нарушение настоящих предписаний».

— Ты, конечно, считаешь себя очень умным, раз можешь легко оттарабанить такую чушь, — съязвила Софи.

Ян покраснел:

— Ну, я же этому учился.

— Ну да. Надо же было тебе чем-то заниматься.

Софи выдрала первый лист, и от этого треска Ян вздрогнул.

— Не так, — сказал он.

Следующую страницу он отрезал ножницами, но линия отреза получилась кривая и с заусенцами.

— Да уж, — вздохнула Софи, — этому ты явно не учился. — И добавила, улыбнувшись в утешение: — Но обязательно научишься.

Она показала принцу, как делать правильно, и Ян продолжил. Он быстро натер мозоли на пальцах, но каждый разрез получался все ровнее и точнее, а потом ему даже удавалось вырезать плавные закругления на некоторых листах, которые Софи предусмотрела в своих расчетах. Сама она, стоя на коленях, раскладывала на мраморной плитке вырезанные Яном листы, макала помазок в клейстер и склеивала бумагу в длинные полосы.

Через два-три часа работы Ян понял, как будет скроен воздушный шар. Он вспомнил рисунки и чертежи, которые видел в книгах, и даже решился кое в чем поправить проект Софи. Та сначала вскипела и не хотела ничего слышать о его предложениях, но потом, когда выяснилось, что там и сям действительно не сходится, она признала, что и Ян может быть прав, и даже иногда уступала ему помазок, чтобы он клеил вместо нее.

Около полудня Мари принесла им обед: две симпатичные тарелочки вареной картошки со сливочным маслом и яичницей.

— К вечеру мы закончим, — сказала Софи с набитым ртом.

— Самое главное — это купол, — ответила Мари. — Нельзя, чтобы он порвался. И должен быть большой.

Она подобрала юбки, присела рядом с волнистой оболочкой шара, покрывшей уже половину тронного зала, и провела указательным пальцем по швам, проверяя склейку. Затем Мари пробормотала: «Будь добро, где было худо, чтобы совершилось чудо», — и в нескольких местах потерла бумагу слюной.

— Сделано на совесть, детишки, — сказала она, выпрямившись. — Все будет хорошо.

Вокруг глаз у нее появились довольные морщинки, и она молча вышла.

Ян сказал вполголоса, опасаясь эха:

— Как ты думаешь, Мари — ведьма? То есть волшебница?

Софи на секунду задумалась:

— По-моему, она полуведьма.

— В книжках я читал, что есть шесть категорий ведьм. Во-первых, общеопасные колдуньи и чародейки. Во-вторых…

— Мне это неинтересно, — прервала его Софи. — Мари это Мари. И она может такое, чего не можем мы. Погляди-ка.

Она подняла часть купола и попробовала его разорвать. но бумага не рвалась. Ян изумился:

— А если он загорится? То есть…

— Давай за дело, — опять перебила Софи и взяла ведерко с клейстером.

Ближе к вечеру купол воздушного шара был готов: длиннющая складчатая кишка из бумаги; нижнее отверстие для огня они укрепили широкой полосой из кожаных переплетов книг.

— К кожаному кольцу мы подвесим котел с огнем, — объяснила Софи, — а к большим веревкам привяжем нашу корзину.

Она захлопала в ладоши от радости, вдруг разбежалась и вскочила на трон.

— Ура! — закричала она. — Я королева! И я приказываю… я приказываю… — Софи замахала руками в поисках подходящих слов.