Клятва - Кимберли Дертинг

Но какое его-то дело? Зачем он пришел со мной повидаться?

Голос отца вырвал меня из раздумий. Мне стало неловко от того, что была такой дурой. А еще благодарна, что отец вряд ли мог знать о чём я замечталась.

— Чарлина? Ты слышала, что я сказал?

— Что? Прости. — Я выкинула мысли о Максе из головы.

Мне нужно прекратить думать о нём.

Я не могу ему доверять.

Я не могу позволить снова подвергнуть своих близких опасности.

— Тут кое-кто пришел с тобой повидаться.

Он стоял, удерживая блюда в обеих руках, и его явно раздражало, что приходится повторяться.

— Он ждет у черного входа. И тебе лучше поспешить. Я не отпускаю тебя на перерыв.

У меня скрутило желудок.

Это же не Макс, так?

Но мне больше никто не приходил на ум.

Ни Бруклинн, ни Арон тоже не будут ждать у служебного выхода.

Они абсолютно свободно входили через парадную дверь и вели себя, никого особо не стесняясь.

Обычно мама тут же усаживала их за столик и чем-нибудь угощала.

Я судорожно обдумывала, как поступить, стоит ли вообще пойти туда и выяснить, кто меня ждет. Но отец продолжать стоять и хмуриться, так что выбора у меня не оставалось.

Если это Макс, нужно заставить его уйти.

И дать ему при этом понять, что возвращаться не стоит. Никогда.

Чувствуя легкое головокружение, я проскользнула в кухонные двери.

Знакомые запахи не вернули мне душевное равновесие.

Дверь черного входа была закрыта. Только мой отец мог быть настолько груб, чтоб захлопнуть дверь перед пришедшим сюда.

По-видимому, это был урок любому посмевшему прервать меня во время работы.

Глубоко вздохнув, я схватила ручку двери.

Я не была уверена, что готова к этому.

Резко потянула её на себя.

И чуть не свалилась от неожиданности.

На пороге стоял Клод — друг Макса.

Его глаза уставились в пол.

Он до смерти напугал меня и я отступила назад, чуть было не упав, запутавшись в собственных ногах.

Сердце выпрыгивало из груди.

Но я взяла себя в руки и постаралась сделать вид, что все в порядке.

Все на кухне наблюдали за мной. Все, включая маму, вытиравшую в этот момент руки о передник.

Прежде чем заговорить, я заставила себя посмотреть в его ярко-зеленные глаза, чтобы показать, что у меня хватит мужества встретиться с ним взглядом.

— Чем могу помочь? — Мой голос так дрожал, что был едва различим.

— Мне сказали, что это принадлежит тебе.

Он протянул мою сумку с учебниками.

В его здоровой лапище она казалось такой незначительной.

— Макс просил передать это тебе.

Его голос прогремел, заполняя пространство кухни и, казалось, не умещаясь в нем.

Оттуда не раздавалось ни звука, и, даже не поворачиваясь, я знала, что все продолжают пялиться.

Дрожащей рукой я потянулась за сумкой.

— Спасибо.

Не ответив ни слова, он просто развернулся и пошел прочь.

Казалось, земля может проломиться под его тяжелой поступью, хотя, конечно, этого не случилось.

Он был всего лишь человеком.

Правда огромным.

Я долго смотрела ему вслед, не в силах увидеть удивленные взгляды моих коллег.

И матери.

Меня обуревали противоречивые чувства: с одной стороны — разочарование от того, что вместо Макса передо мной стоял Клод, но в то же время я испытывала смятение и растерянность.

Я пыталась убедить себя, что было лучше, что пришел не Макс.

По-видимому, он тоже так считал, раз прислал Клода вместо себя.

Но от этого не становилось легче.

Ночью в своей комнате я открыла сумку.

Анжелине уже полагалось спать, но, как это бывало уже не раз, она ждала, пока я ей почитаю.

— Только если будешь себя тихонько вести. Не хочу получить нагоняй из-за тебя. — Прошептала я. Мама запретила бы нам спать вместе, если бы узнала, как часто я читаю сестре по ночам.

— И чур не жаловаться, если будут сниться кошмары.

Анжелина энергично закивала.

Нетерпеливое выражение на её лице вызывало улыбку.

— Тогда ложись. И хотя бы попытайся заснуть. — Сказала я и начала рассказывать о том, которые мы сейчас проходим в школе.

— Краткий промежуток времени в истории Лудании, страной правили суверенны, порожденные революцией. Монархия была низвергнута и люди сами выбирали своих правителей.

Я читала прямо с листа, текст был написан на Парсоне. — Это была концепция идеализма, на стороне которой выступали большая часть людских масс, те, кто восстал против королевы Аволея и оставшихся в живых семейства Ди Хейзов. Это было время беспрецедентной жестокости, когда королевская семья была вынуждена скрываться, боясь быть схваченной и плененной. Расправы проводились на публичных площадях, чтобы удовлетворить людскую жажду крови.

Я украдкой глянула на Анжелину.

Мне вряд ли стоило бы рассказывать подобные “сказки” четырехлетки, если бы она уже не знала их.

Мы росли, слушая эти рассказы. С самого раннего детства нам внушалась история нашей страны.

Революционеры не внове в нашей истории. Важно было понимать, что наша жизнь зависит только от воли королевы.

Я пододвинулась ближе к Анжелине. Меня бросила в дрожь, когда я представила каково пришлось тем людям благородного происхождения в те времена, ведь им всё время приходилось убегать, иначе их распяли бы собственные соотечественники, свои же подданные.

Их свергли с престола, чтобы потом учинить над ними расправу: повесить, сжечь или обезглавить.

Я продолжала читать, зная, что она ждет продолжения.

— Их состояния были разграблены, их дома и земли разделены между новыми лидерами, и все напоминания прежних монархов: статуи, флаги, картины, деньги — были уничтожены, не оставляя доказательств их существования.

На странице было изображение, картина художника — прежняя правящая семья, так как никаких фотографий не осталось.

Анжелина протянула руку и коснулась рисунка, ее палец обрисовал контуры изображения девочки ее возраста, девочки, которая по-видимому была казнена просто из-за ее родословной.

Я напряглась всем телом.

Это было темное время в истории нашей страны.

— Но несмотря на идеализм того времени, при новом правительстве не было никакого реального послабления для людей, старые налоги были отменены только для того, чтобы создать новые.

Королева, обладавшая слишком большой властью, была заменена президентом, который имел еще большее влияние.

Анжелина посмотрела на меня, у неё было озадаченное выражение лица.

Я прекратила читать, чтобы объяснить что всё это значит. На этот раз на Англайском.