Запретный огонь - Дон Мактавиш

Нет, он не бежит от Грейшира и его угроз. Дело в том, что на побережье он ободрал как липку всех партнеров по игре. Его там с распростертыми объятиями не встретят. Именно поэтому он перебрался в Лондон в поисках нового простофили, которого можно ощипать.

Он положил глаз на печально известного Малкома Эддингтона, баронета, слывущего заядлым игроком. Возможно, их сотрудничество уберегло бы его от Маршалси, если бы этот трус не покончил с собой.

Эндрю плотнее запахнул поношенный сюртук. Ветер свистел и завывал в унылых стенах Маршалси, словно угодившее в ловушку существо, молившее о свободе. Ему это так понятно. Пыль летела ему в лицо, глаза слезились. Он едва не просмотрел, как ворота, заскрипев, открылись, но это была не почта. Прибыла карета из Центрального уголовного суда. Злобно оттолкнув руку помощника шерифа, из экипажа выбралась миловидная светловолосая девушка. Судя по всему, темпераментная злючка.

Эндрю Уэстерфилд тут же оживился. В ожидании ответа отца можно поразвлечься. Кровь быстрее побежала в его жилах. Опустив воротник, он отряхнул сюртук и расправил плечи. Прислонившись к дверному косяку, Эндрю наблюдал, как тюремщик повел девушку в соседнюю дверь. Она украдкой взглянула на него? И говорить нечего! Он снял потрепанную касторовую шляпу и поклонился.

У Эндрю руки онемели от холода, он потер их и, поднеся ко рту, согревал дыханием, не покидая своего поста. Вскоре тюремщик вышел и отправился по своим делам. Эндрю ждал. Тревожиться не о чем, среди здешних обитателей ему нет равных.

Вскоре его терпение было вознаграждено. Девушка вышла во двор, ее черные шелковые юбки задели порог соседней камеры. Эндрю выпрямился и подошел ближе.

— Эндрю Уэстерфилд, к вашим услугам, мисс. — Он снял шляпу и, расшаркавшись, поклонился. — Добро пожаловать в Маршалси.

— Ха! — ухмыльнулась девушка, отбросив пшеничные кудряшки. — Тоже мне, добро пожаловать! Вы видели? Помощник шерифа мне чуть руку не сломал, а тюремщик зад прищемил! — Она потерла ягодицы, и взгляд полуприкрытых глаз Эндрю с надеждой задержался там.

— Да что вы говорите? — посочувствовал он, подходя ближе.

— Я не шлюха какая-нибудь, я горничная весьма респектабельной леди, — сказала девушка, вскинув голову и прихорашиваясь.

— Конечно, дорогая, это сразу видно. Но я оказался в невыгодном положении. Вы знаете мое имя, а я еще не узнал ваше.

— Биделия Мид, — бросила она. — Для вас Бидди. Все мои друзья меня так называют.

— Значит, Бидди. — вкрадчивым тоном сказал Уэстерфилд. — И как вы оказались в этом ужасном месте, дорогая Бидди?

— Я стянула безделушку с туалетного столика хозяйки. Совсем маленькую. У нее их столько, что, думаю, она не станет скучать по крошечной брошке.

— И за это вас отправили сюда?! Вы не могли ее просто вернуть?

— Я продала ее, сэр. За хорошие деньги, но все потратила и не могла содержать себя. А теперь останусь здесь до конца дней своих. И все по его вине!

— По чьей? — Мозг Эндрю лихорадочно работал. Воровка может пригодиться. Хотя, конечно, надо научить ее красть, не попадаясь.

— По вине его сиятельства, всесильного графа Грейшира, вот по чьей!

— Кингстон?! А он-то здесь при чем?

— Очень даже при чем. Я два года работала на него в его лондонском доме, скребла горшки, полы, ступеньки, выполняла все его требования, расстилалась перед его матерью, когда та приезжала в Лондон. А потом он уволил меня ни за что. Видите ли, я грубо вымыла ту птичку, которую он взял отсюда в компаньонки своей матери. У меня были все шансы на эту роль! — Бидди ткнула себе пальцем в грудь. — Так нет, ему понадобилась особа благородных кровей, эта королева Маршалси.

— И все-таки я не понимаю…

— Он не дал мне рекомендательных писем, и мне пришлось довольствоваться меньшей платой, — пояснила девушка. — На нее трудно было прожить, поэтому я украла брошку, решив, что время от времени могу поживиться безделушками хозяйки, и концы в воду.

Эндрю Уэстерфилд облизнул губы, предвкушая сладкую месть, которую он готовил Грейширу за сломанный нос, испортивший его красивое лицо. Значит, тут замешана леди Ларк Эддингтон. Он увидел ее первый и вскружил бы ей голову, если бы Грейшир не увез ее.

Бидди еще молола вздор, Эндрю вполуха слушал ее возмущенные высказывания. В конце концов, что она ему? Лишь средство для постельных удовольствий. Но ему нужно узнать больше.

— …и если бы граф был порядочным и сдержал слово, ничего бы этого не случилось, — закончила Бидди, кутаясь в платок.

— Вы замерзли, дорогая? — Уэстерфилд снял сюртук и, не дожидаясь ответа, накинул ей на плечи. Резкий порыв ветра хлестнул его, он вздрогнул, но не жалел о своем поступке. Это хорошее начало, и он улыбнулся, когда девушка закуталась в пропахшую потом, выношенную шерсть. Странно, пока он носил сюртук, запаха не замечал. — Скажите, граф все еще в Лондоне? — поинтересовался он.

— Нет. Он уехал на побережье со своей драгоценной леди Ларк Эддингтон, чтобы познакомить с мегерой-матушкой, а когда они поладят, он вернется и попросит руки леди Энн Катбертсон.

— М-м-м. — протянул Уэстерфилд. — А леди Энн, она, как я понимаю, осталась в Лондоне и терпеливо ждет его возвращения?

— Да пошли они все к черту!

Эндрю обнял Бидди за плечи.

— Ну-ну, не будьте такой вспыльчивой, дорогая, — промурлыкал он, ведя ее по узкому двору. — Погуляйте со мной, расскажите мне о лорде Грейшире. Я тоже на него обижен и давно хочу ему отплатить. Если мы объединим усилия, то это будет весьма… выгодно для нас обоих.

Ей нужны уговоры. Забыв о холоде, Уэстерфилд прохаживался с Бидди в самом неподходящем для прогулок месте и слушал ее с большим сочувствием.

Глава 10

Графиня была довольна поведением Ларк на ее первом обеде в Грейшир-Мэноре и, не теряя времени, сказала ей об этом. Если бы Ларк повиновалась безмолвной команде графа, это навсегда бы испортило отношения с неподражаемой леди Изобел, и Ларк благодарила божественное провидение, что у нее достало ума принять правильное решение. Неужели каждый вечер в обеденном зале будет происходить баталия между Грейширом и его матушкой? Если так, то ей остается умолять о разрешении обедать у себя всякий раз, когда граф будет в поместье.

Чем она вызвала его гнев? Почему он сделал все возможное, чтобы смутить ее? Ведь не всегда так было. Он был очень добр и любезен в Маршалси и в лондонском доме держался как безупречный джентльмен. Эта новая, неприятная черта характера графа открылась во время путешествия на побережье и расцвела пышным цветом, когда он представил ее своей матери мокрой, растрепанной, перемазанной грязью. Словно получил от этого какое-то садистское удовлетворение. Ларк голову сломала, но так и не могла найти причину.