Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - Френсис Уэлч

отличный музыкант. В этом она имела способности. Она импровизировала. Я не думаю, чтобы Она писала стихи. Стихи, как мне кажется, писала Гендрикова, имевшая к этому способности. Ольга Николаевна была очень скромная. Она любила скромность и в костюмах и не занималась собой или мало занималась. Душой Она больше походила на Отца. Она была очень религиозна. Она, как мне кажется, больше любила Отца.

Татьяна была очень худенькая, как редко видишь, 21 года, высокая, темнее всех, элегантная. Глаза ее были темно-серые. Своими глазами Она отличалась от всех своих сестер. У тех вся душа была видна в глазах. У Нее — нет. Она была замкнутая, гордая, не откровенная. Но Она была самая обстоятельная. Она была также религиозна. Но у Ольги Николаевны религия была в душе, а у Татьяны Николаевны: так надо, от чувства долга. Она была всегда озабоченная и задумчивая. Но нельзя было понять, о чем Она думала. Она играла на пианино. И Она играла лучше всех, но лучше технически, а не душой. В ее игре был слышен техник, но не Ее душа. Она хорошо рисовала и вышивала. Она была самой доверенной дочерью у Матери, и Мать, вероятно, любила Ее больше других, как и Она больше всех любила Мать. Если нужно добиваться чего-либо, то тогда нужно было делать это через Татьяну Николаевну.

Марья Николаевна была сложена из широкой кости. Она была очень сильная и меня, например, Она поднимала с земли. Она была светлее Татьяны и темнее Ольги (у Ольги Николаевны волосы были коричневые с золотистым оттенком, а у Марии Николаевны — с светлым). У Нее были очень красивые светло-серые глаза. Она была очень красивая, но сильно похудела после болезни. Она имела большой талант к рисованию и всегда рисовала. Играла Она на пианино, но плохо. Она была менее способная, чем Ольга и Татьяна. Она была нетребовательная, простая. Это была бы хорошая жена и мать. Она очень любила детей. Она была несколько с ленцой. В Тобольске Ей нравилось, и Она мне говорила, что в Тобольске она с удовольствием бы осталась. Я затрудняюсь сказать, кого Она больше любила: Отца или Мать.

Анастасия Николаевна имела 16–17 лет, была низенькая, полная и, одна из всех, не грациозная. Она была немного светлее Марии Николаевны, но волосы Ее не были волнистыми и мягкими, а прямыми и спереди несколько как бы стояли. Ее глаза были серые, красивые, нос не имел никакой горбинки. Если бы Она выросла и похудела, Она была бы самая красивая. Она была очень тонкая, удивительно остроумная, весьма сдержанная. Она была настоящий комик. Всех Она смешила. Сама никогда не смеется. Только глаза блестят. Болезнь на Ней нехорошо отразилась. Она как бы остановилась в развитии, и Ее способности несколько потускнели. Она играла на пианино и рисовала. Но Она находилась в периоде обучения. Немножко Она была с ленцой.

Алексей Николаевич для своего возраста был высокий, очень худенький, болезненный, много страдавший Мальчик. Болезнь Его — известная болезнь Гессенская. В Тобольске Ему было хуже, потому что не было тех способов лечения, как в Царском. Он был веселого нрава, резвый Мальчик. Он очень любил животных и имел доброе сердце. На Него можно было действовать, действуя, главным образом, на Его сердце. Требования мало на Него действовали. Он подчинялся только Императору. Он был умный Мальчик, но не особенно любил книги. Мать любила Его безумно. Она старалась быть с Ним строгой, но не могла, и Он большую часть своих желаний проводил через Мать. Неприятные вещи Он переносил молча, без ропота. Он был добрый и в последнее время один из всех любил дарить что-либо. Имел некоторые фантазии: собирал в Тобольске старые гвозди: пригодится на что-нибудь.

Княжны знали хорошо английский язык и французский, плохо немецкий. Алексей Николаевич по-немецки совсем ничего не знал. Его не учили немецкому языку. Отец говорил с Ними по-русски. Мать — по-английски, по-французски.

Государыня была раньше очень красивая, грациозная. Но Она имела больные ноги. Я очень удивился, когда увидел Ее в Тобольске: Она сильно постарела, и у Нее было очень много внизу головы седых волос. У Нее были замечательно мягкие, серые глаза. Она была умная. Но Она издали казалась умнее, чем вблизи. Она была самоуверенная. Она не была гордая, в грубом значении этого слова, но Она постоянно сознавала и никогда не забывала своего положения. Поэтому Она всегда казалась Императрицей. С Ней я никогда не мог чувствовать себя просто, без стеснения. Но я очень любил быть с Ней и говорить. Она была добрая и любила добрые дела. Без цели Она никогда не работала. Она любила „домашние тайны“: что-нибудь приготовить в виде подарка, чтобы раньше этого не знали. Немку в Ней я чувствовал: Она была более бережлива, чем англичанка. Она любила Россию и считала себя русской. Больше всего Она боялась потерять Россию. Сколько раз за царствование Императора Она была в Германии? Про Императора Вильгельма я от Нее не слышал отзывов. Она была искренне религиозна по-православному и искренне веровала. Для Нее самое дорогое было — семья, а потом Православная Церковь. Религиозность Ее была вообще нормальна, а не питалась истеричностью Ее. Характер у Нее был более властный и твердый, чем у Императора, и Она Его подчиняла. Но Она так сильно и глубоко Его любила, что, если только Она заранее знала, что Его желание иное, Она всегда подчинялась. Я никогда не видел борьбы между Ними. Очевидно было, что Она была против отречения Его от Престола. Она никогда Его за это не упрекала. Она любила Его как мужа и отца и любила только одного Его. Это совершенно ясно было каждому, кто был близок к Ним. И в голову никому не могло прийти, чтобы Она способна была стать Ему неверной женой. Это была идеальная пара супругов. Они никогда не расставались, и редко встретишь, особенно в России, такую пару супругов, которые бы так скучали друг по другу, когда Им приходилось расставаться. Государь поэтому и брал с собой Алексея Николаевича в Ставку: это было заменой Жены и вообще Семьи.

Государь был очень хорошо воспитан. Он говорил правильно по-английски (и писал), по-французски и, не могу судить, как — хорошо или плохо — по-немецки. Он был очень аккуратен и терпеть не мог, чтобы у Него переставляли Его вещи.

У Него была великолепная память. Он не особенно любил легкие книги и много читал по общественным наукам, в особенности по