Молчаливый полет - Марк Тарловский

17 апреля 1925

Отражения[161]

Огонь на кончике меча,Холодный как зарница славы,Закат и храм золотоглавыйВо льду случайного луча!..

Мир благородный и скупой,Как смех на лике Джиоконды,Какой диктуешь мне закон ты,Куда уводишь за собой? —

Холодным панцирем луныПеред лицом земного шараУдары солнечного жараВ немом бою отражены;

Из горна в тесную трубуОгонь течет багряным дымомКак дух над грешником, судимымИ сожигаемым в гробу.

Ну что ж? Я дорого бы дал,Чтобы над жертвенником славыМой ржавый стих как дым кровавый,Как тень ее затрепетал,

Чтобы заимствовать и мнеПо смерти славных свет их слабыйИ отразить его хотя быПодобно стали и луне!

Апрель 1925

Ночное безобразие[162]

Полумесяц поднялся сонноИ достиг верхушки небес.Он казался кустом лимона,Что от чая слегка облез.

Он увидел большую церковьИ, боясь провалиться вниз,Стал над самым крестовым верхом,На конец его опершись…

Это было для церкви срамом,Это ей принесло ущерб:Разве можно над русским храмомВодружать мусульманский серп? —

День пройдет, а в закатном свете,Лишь блеснет ночная звезда,Будет вновь турецкой мечетьюОбесчещенный храм Христа.

Нет, христьяне! Мы всем народомОщетиним винтовок лесИ пойдем крестовым походомНа султана ночных небес!

Май 1925

Дети[163]

Сынишка проказливей дочки,У мальчика игры грубей —Ему бы гонять голубейДа кошек вымачивать в бочке.

Он будет вождем — решено.Но девочка тоже не ангел —И если мечтает о ранге,То только царицы Кино.

«Жемчужина» — нежный эпитетИ дан ей покорной толпой…Конечно, сначала ковбойЖемчужину эту похитит.

У «Мери» центральная рольИ «Мери» сплошная приманка —Пусть пес не похож на мустанга,А брат не экранный король.

Ее добросовестно выкравИ трепетный стан обхватив,Он должен — степной детектив —Внезапно нарваться на тигров,

А «тигры» в булыжных степяхНесутся от них врассыпную,Кудахчут, сценарий минуя,И крыльями бьют второпях…

Но в блеске центральной фигурыДефектов не видит никто —Спасибо вам, тачка-авто,И брат, и собака, и куры!

— Скажите, не всё ли равно,Чье сердце в слезах замирает —Актеры ли в правду играютИль дети играют в кино! —

Май 1925

Поздно на улице[164]

Всё пусто, голову кружа,Всё тихо, жизнь из улиц вынув,И спят ночные сторожаВ дверях надменных магазинов.

У переулка липкий торгС какой-то девушкой усталойНа принудительный восторгВедет гуляка запоздалый.

Фонарь истратился дотлаВ объятьях мух-огнепоконниц,И первая поет метлаО прозе дворницких бессонниц.

В такую темь, в такую рань,Где всё «вчера», где ночь пропала,В календарях стирая грань,Нас вечность провожает с бала.

Она нас просит не бежатьИ учит тоном господинаСекрет бессмертия решатьНа сутках, слитых воедино.

Ноябрь 1925

«Багдадский вор»[165]

— Пойдем в кинематограф, Тата!Забыв о беспокойном дне,Посмотрим Вора из БагдадаНа оживленном полотне. —

Звенит рассказ Шехерезадин,Неотразим Багдадский Вор,Хотя жара, хотя досаденИдущий рядом разговор.

Но чем смелей герой багдадский,В одном порыве всех родня,Тем незаметней смех солдатскийИ пар влюбленных воркотня.

А уж у входа ждут заботы,Арабский конь уж кончил ржать,И должен я, держа Вам боты,Вас гурией воображать,

Когда, оставив небылицы,Шехерезаде и Фатьме,Вы мокрым взором КобылицыМеня отметите во тьме.

Декабрь 1925

Компас жизни[166]

В этой жизни каждый мигВ ночь влеком и смертью скован —Смотрит в север напрямикСтрелка компаса морского.

Но бывает в сердце дурьИ забвенье верной смерти,Если путь магнитных бурьКарту моря перечертит:

Север брошен, страх изжит,И, забывши мрак и вьюгу,Стрелка гнется и дрожит,Поворачивая к югу!

Декабрь 1925

Весы[167]

Вы англичанин, Вы иностранец —И Вам, конечно, не всё равно,Где спляшет Русский свой дикий танецИ где прорубит свое окно.

Но в каждом веке иной Мессия —К чему лукавить, любезный сэр? —Россия долго была Россией,Пока не стала СССР.

Народы дети, и детский лепет —Народный ропот, народный смех,Народы глина, а мастер лепитСудьбу немногих и судьбы всех.

Столетья тлели в сырой надеждеТеряли бога и бог терял,Являлся мастер, один как прежде,И принимался за матерьял —

И все, кто ни был по горным склонам,По океанам и по морям,Повиновались наполеонамИ Иисусам и Цезарям. —

Но что с Востоком и чья заря там?Апокалипсис, ищи словес!Полумессиям и цезарятамНайди достойный противовес. —

Весы играют слепым балансом,И сэр в азарте, и сэр ослеп,И вот на чашу безумным шансомКидает Ленин свой тяжкий склеп…

Весы в балансе, невнятны числа,Но, сэр, — опомнись и наблюдай,Как тень надежды от коромыслаПолзет на джунгли и на Китай!

1925

Скрижали любви[168]

Тонкой девичьей печали,Тонкой памяти урокиВ недобитые скрижалиВпишет мальчик синеокий.

Ночь, проведенная мудро,Кудри мальчику пригладит,У окна его наутроМолчаливый голубь сядет;

День протянется дорогой,А от голубя ни вести,Ни словечка о далекойО потерянной невесте…

Ах, на теплые колениКто ей голову преклонит?Крылья хлещут — и в забвеньи,В белой туче голубь тонет.

Лишь надтреснутые плитыС письменами муки нежнойОслепительно раскрытыНад печалью безутешной.

1925?

Кубок[169]

Как удалой варяжский князьВрагов о битве предваряетИ те, лукаво сторонясь,Ему дорогу затворяют,

Как череп рушит булаваИ точат кубок печенеги,И княжеская голова —Источник пиршественной неги…

Подобно юному варягу,Я тоже пал, идя «на вы»,И пьет лирическую брагуМой враг из гордой головы.

Но сыт ли он, иль горек кубокИль беден пуншевым огнем,Что только край капризных губокСудьба обмакивает в нем?

3 января 1926

Лошадь и автомобили[170]

У битюга весь день болит крестец— Он, кажется, умрет с надрыву, —Какой был груз и как хлестал подлец,Подлец извозчик — в хвост и в гриву!

А рядом, угрожая и ярясь,Бензином фыркая в разгоне,Ногами круглыми кропили грязьВраждебные стальные кони…

Их не ругали, не секли бичом,Дорогу они знали сами,Подъем и мрак им были нипочемС бесчувственными их глазами!

И каждый раз, когда нахально ржалСтальной чужак в пустом усердьи,Старик-битюг болезненно дрожалИ думал о зеленой смерти.

— О металлические жеребцы!У вас в телах ни капли ласки —Ведь это вам, несчастные скопцы,Мотоциклетка строит глазки! —

И дряхлый конь, уже готовый пасть,Уже скользя двумя ногами,Припоминает жизнь, и кровь, и страсть —И торжествует над врагами.

4 января 1926