Красота требует средств - Галина Балычева

испугалась. Что же это такое получается? Сначала у Пьера ни с того ни с сего сломалась машина, потом выясняется, что кто-то ночью вытоптал его розы. А может, тот, кто розы вытоптал, тот и машину Пьера сломал? Эта мысль не приходила Ленке в голову?

Но Ленка почему-то оставалась спокойной.

— Да нет, — отмахнулась она от меня. — Это наверняка соседские коты ночью куролесили. Судя по всему, где-то в ограде образовалась дыра. Вот они через нее и пролезли. А ты что, ничего ночью не слышала?

— Нет.

Я действительно ничего ночью не слышала, в смысле ничего, похожего на душераздирающие крики дерущихся или влюбленных котов. А ведь я спала довольно чутко и уж что-что, а котов-то по крайней мере должна была услышать. Но почему-то не слышала. Даже странно как-то. А может, все-таки это были не коты?

Но Ленка придерживалась своей точки зрения, и я с ней спорить не стала.

Дорога наша пролегала по живописным окрестностям, и у меня была возможность лишний раз насладиться красотами парижских предместий. Погода, несмотря на конец сентября, была отменная — теплая и солнечная, и ничто, казалось, не предвещало грозы.

Однако она разразилась. И разразилась в самом неподходящем месте — у железнодорожного переезда, вернее, когда этот переезд еще только показался на горизонте.

Паровозный, то есть электровозный, гудок мы услышали издалека. И хотя расстояние до железной дороги было еще довольно большим, Ленка заранее решила сбросить скорость и слегка нажала на тормоз.

Вот тут-то все и произошло. Педаль тормоза легко ушла в пол, а машина, в которой мы, на свою беду, находились, продолжала птицей лететь к переезду.

Увидев такое дело, Эдька заорал нечеловеческим голосом и сделал попытку на всем ходу выскочить из машины.

На скорости сто сорок километров в час делать это вообще-то не следовало. Он неминуемо разбился бы. Однако, на его счастье, если можно было говорить о счастье в такой патовой ситуации, все двери в автомобиле оказались заблокированы. Ленка, вероятно, нажала на кнопку, блокирующую открывание дверей.

О том, чтобы мне выскочить из машины, вообще речи быть не могло. Автомобиль у Ленки был трехдверным, и выскочить из него с заднего сиденья было практически невозможно. Сначала должны были выскочить Ленка и Эдька.

Однако Ленка выскакивать не собиралась. Она продолжала по возможности управлять автомобилем, и, надо отдать ей должное, выдержка ей при этом не изменила.

— Ручник! — заорал Эдька. — Тормози ручником! — и попытался ухватиться за ручной тормоз.

Для того, чтобы на такой бешеной скорости тормозить при помощи ручника, надо быть полным идиотом. Трос неминуемо порвется, и тогда уже точно тормозить будет нечем.

Возможно, Эдька таковым и был, в смысле идиотом. Но лично мне моя жизнь еще была дорога. Я была еще довольно молодой девушкой (по крайней мере я сама так считала), и расставаться с жизнью так скоро не желала. Посему я кошкой набросилась сзади на Эдьку и, схватив его за плечи, с силой рванула назад на сиденье.

— Переключай на четвертую, а потом на третью скорость! — прохрипела я у самого Ленкиного уха. — Потом на первую и только потом на ручник!.. И ради бога, не торопись!

Если бы Ленка с пятой скорости перешла сразу на третью или, не дай бог, на вторую, нас бы уже ничто не спасло. Шестеренки в коробке передач разлетелись бы вдребезги, и тогда опять же тормозить было бы уже нечем.

Эдька со своего места тоже начал вопить что-то про понижение скорости — слава богу, сообразил, — но Ленка и сама оказалась не дурой.

Хладнокровно действуя рычагом переключения скоростей, она заставляла свою машину поэтапно снижать скорость, и та, трясясь и вздрагивая всякий раз, как только Ленка переводила рычаг в новое положение, нехотя, но все же тормозила. Однако этого было мало. Несмотря на то, что скорость движения автомобиля уже снизилась до пятидесяти километров в час, мы тем не менее все равно очень быстро приближались к железнодорожному переезду.

«Ну вот и все, — пронеслось у меня в голове. — Не зря, значит, Ленке на голову цветочные горшки падали. Неспроста все это было. Кто-то определенно хочет ее укокошить. И я теперь догадываюсь, кто. Ну надо же какой гад! Испортил в Ленкиной машине тормоза, а сам с нами не поехал. Убийца!»

Но я-то здесь при чем? Мне-то все это за что? Господи, лучше бы я тогда с ней под цветочный горшок попала, чем сейчас вот под колеса этого поезда. И на кой чёрт мне понадобилась вся эта королевская охота? Да и не какая она к тому же не королевская. Вранье одно. А вот под поезд мы сейчас попадем взаправду.

Значит, все-таки спать на кровати под пологом — это точно плохая примета. Теперь я это буду знать наверняка. Правда, судя по всему, это знание мне уже вряд ли когда-нибудь пригодится. Раньше надо было об этом думать. А теперь уже поздно.

Я закрыла глаза и приготовилась к безвременной кончине.

И что за напасть такая? Ну почему в последнее время мне так часто приходится переживать все эти ужасы приближения скорой смерти? Такое впечатление, что это уже стало просто какой-то дурной традицией. Даже зло берет.

Разозлившись на судьбу, я открыла глаза и... увидела, что мы стоим перед железнодорожным переездом, а в полуметре от нас торчит красно-полосатый шлагбаум.

«Пронесло!»

Некоторое время мы сидели, молча переживая случившееся. Эдька на переднем сиденье все еще со страху никак не мог прийти в себя и хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. И куда только девался его идеальный пробор на модно подстриженной голове? Наверно, мне одной из немногих посчастливилось увидеть, как это на самом деле бывает, когда от ужаса волосы на голове встают дыбом.

Не знаю, как выглядела после всего пережитого я сама, но вот Ленка держалась молодцом.

К тому времени, когда мы наконец осознали, что живы и даже не понесли никаких потерь, в смысле не получили увечий, Ленка уже докуривала вторую сигарету. И хотя выражение лица у нее было достаточно хмурое — ну еще бы перенести такое! — голос, однако, никак не выдал ее душевного волнения.

— Ну что? — спросила она. — Все живы? Ну и слава богу. И какие будут предложения?

Она оглянулась и окинула нас взглядом.

Но никаких предложений от нас не поступило. У Эдьки от треволнений вообще зуб на зуб не