Стража - Сергей Радин

Заслышав шаги, старик поднял глаза.

— Кто это? — бесцеремонно спросил он у юноши, кивая на гостя.

— Говорит — он Вадим.

Юноша прошёл в комнату и сел в кресло.

Несколько задетый грубоватой встречей, Вадим тоже бесцеремонно уселся в кресло. Взгляд старика ему очень не понравился: такой цепкий и впивающийся, какой Вадим уже прочувствовал на своей спине, — и одновременно понравилось собственное, резко вздыбившееся изнутри чувство злорадства: ага, не можешь разглядеть меня через чёрные очки! Привык, небось, что все под твоим суровым взором скромненько глазки опускают!..

А ведь где-то он, Вадим, этого старика видел. И в юноше что-то знакомое мелькает… А может, и нет. Может, только кажется, а когда кажется… Да уж, старикан явно в современную жизнь не вписывается: ему бы на голову пудреный парик, зауженный на талии камзол вместо строго серого костюма да какой-нибудь свиток в руки.

— Ну-с, с чего начнём? — сухо спросил старик.

Ниро встал, обошёл два кресла и снова лёг — каменная собака-сфинкс у кресла Вадима.

— Попробуйте вы, — предложил Вадим, — потому что мне несколько неловко говорить о том, что я узнал со вчерашнего дня. Звучит дико. — "А выглядит и того кошмарнее", — прибавил он про себя.

— Можно подумать, мы сами всё понимаем, — буркнул юноша.

— Можно! Особенно после вашей реакции на моё имя.

— Вадимов на свете много. Это совпадение. Мы ждали другого Вадима.

— Он не придёт.

— Вы уверены, что мы говорим всё-таки об одном и том же человеке?

Только на миг сомнение заставило Вадима замолчать и перебрать части заданной головоломки: голос, позвавший его в квартиру мертвеца и сказавший, что в городе, к удивлению некоторых, два Вадима с определённым даром не даром, особенностью ли; информация, стёкшая с его запястья; круги, указавшие путь. Последние два ориентира, конечно, не самые лучшие, но точку поставили, когда за указанной дверью юноша спросил: "Вадим?"

Молчание хозяев демонстративно затягивалось, и Вадим решился спрашивать сам, несмотря на возможную неловкость: вопросы всё же не из заурядных.

— Кто такой Шептун-Деструктор? Почему мне дали три дня сроку, чтобы покончить с тем, о чём я представления не имею? Почему я всегда должен носить очки? Что случилось много лет назад? Мне кажется, это было несколько веков назад — в страшной древности!.. — Он вдруг осёкся, откинулся на спинку кресла и даже вжался в неё, ссутулившись, стараясь уменьшить рост, чтобы взглянуть на старика хоть немного снизу вверх. — Это были вы!

— В каком смысле я? — заволновался старик.

Его волнение помогло Вадиму успокоиться. Теперь он точно знал, что пришёл в нужное место.

— В таком, что в кузнице ковали оружие, а вы брали наш смех и бросали в воду с заклинаниями. — Он мрачно подумал, что удостоился бы самого ласкового обращения и последующего ласкового препровождения в психушку, произнеси эту фразу в другом месте и при других людях.

— Он говорит сущую дичь! — выпалил юноша, подтверждая его опасения. — Скажи ему… Он мог что-то узнать, подслушать! Скажи ему: пусть снимет очки! Он думает, спрятанный за очками, он будет похож на Вадима! Выдумал какую-то кузницу и смех в воду! Может, он псих! Пусть снимает свои дурацкие очки!

Эти двое хранили и сторожили тайну третьего. Вадим хорошо понимал их реакцию. Молодой просто очень импульсивен и вспыльчив и за своим многословием прячет ужас перед внезапным вмешательством в их тайну. Почему молчит старик? Вадим почему-то решил, что после воспоминания о кузнице — воспоминания, высказанного им вслух, старик, как после самого главного пароля, раскроется и сразу поможет. Но — он до сих пор молчит.

"Я, конечно, очень терпелив и достаточно настойчив, — думал Вадим, вглядываясь в глаза старика, светло-голубые, неприятно контрастные в сочетании с почти тёмными от красных прожилок веками. — Но, если я что-то понимаю, время идёт зря… А трое суток в действии — это такая малость, и где-то людям плохо, потому что одни превращаются в безголовых "живых" кукол, а другие это видят. Если эти двое мне не поверят, придётся снять очки и перетерпеть боль, когда Зверь начнёт выдираться из меня. Главное — это успокоит и убедит их. Есть одно "но". Парнишка явно не знает об очках. Знает ли старик?"

И он холодно спросил у старика, повернувшись к нему всем телом, чтобы тот знал, что спрашивают именно у него:

— Мне снять очки?

— Снимай-снимай, всё равно ничего не докажешь!

Но Вадим ждал ответа старика. Тот молчал, и только его пальцы, вцепившиеся в подлокотники, напряглись до обтянутых побелевшей кожей костяшек. И Вадим — время поджимало! — резко поднял руку к очкам.

— Подожди! — заговорил наконец старик. — Ты знаешь о последствиях? О том, что будет, если ты настоящий Вадим и снимешь очки?

— Знаю.

— И готов рисковать?

— Я готов терпеть, потому что иначе вы мне не поверите.

— Терпеть?.. Грязь у тебя на лице — что это?

— Кровь.

— Не снимай очков.

— Но, Август Тимофеевич!.. — начал юноша и замолк под надменным взглядом старика, даже как-то осел в кресле.

— Тебе надо умыться и поесть, так что после ванной мы ждём тебя на кухне. Как только включишь воду, закрой глаза — и ничего не случится. Прости нам недоверие и горячность Дениса, он посвящён в хранители недавно и ещё не всем тайнам причастен.

Старик показал, где ванная комната и каким полотенцем можно пользоваться, и оставил Вадима в покое. Ниро в ванную не пошёл, сел в коридоре.

Умывание было коротко. Вадим пристроил полотенце так, чтобы можно было сразу дотянуться до него, пустил воду и положил очки на стеклянную полку перед собой. Сначала он решил, что будет долго наслаждаться холодной водой, которая освобождала кожу, стянутую почти стёртыми кровавыми разводами по лицу. Но вкрадчивое желание вмешалось в удовольствие и стало расти: "А почему бы всё-таки не посмотреть? Ну, на секундочку! Ты просто взглянешь в зеркало над раковиной, потому что так и не привык к своему новому лицу. Взглянешь одни разочек — и ничего не случится, как сказал тот старик. Как его — Август Тимофеевич?" Искушение было так велико, что Вадим в панике плохо вытерся полотенцем и вылетел из ванной.

Он тяжело дышал ртом и долго не мог сообразить, что в тёмном коридоре не один. Оказывается, резко распахнутой дверью он едва не сбил с ног Дениса. Тот выжидательно смотрел на него некоторое время и (тяжёлое дыхание Вадима успокоилось) с нарочитой вежливостью предложил:

— Пожалуйста, завтракать.

Из кухни доносилось потрескивание и плыл запах жареного мяса. От этого запаха желудок Вадима конвульсивно сжался.