Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа) - Тихон Васильевич Чурилин

вон!! – пошла покраска, малярное дело: с начала прикрыли большой малярной кистью – медком. Потом деготьком, потом – бррр! через помазок из нужника – добром. И обсыпали всех перьями, добросовестно их пришлёпывая где надо.

И напослед произошёл чисто медицинский казус, безвмешательства господ лекарей, по одному всем положенных на лапатки и держимых крепко, покапали сколько надо т у д а скапидару русского лютого, ай, уй, ааай.

Потом, полумёртвых от злости и боли, а кто послабей – от ужаса, стыда, лютого холода и боли, погнали всех в город через базар и дальше под пенье враз только што переложенной «марсылиозы» и под биение в тазы, в горшки и под свистульки-пальцы, при чём отряд увеличился добровольцами до ста с лишним душ – а впереди неслись улюлюкая, гикая и оря уличные пёстрые всбесившиеся мальчишки, неизвестно когда и откуда взявшиеся так рано, и над всем висела и гремела дикая тяпкатанская «марсылиоза»25.

– Алллеоооон зы́анннниванны ды ляааа-шшк поооотриии!! Аааааа вввас всеееххх пппалаччей ддда к материии в штанннныы аленнн ды ляаааашк пооотрит’….26

Поистине, так зверски изуродованная францусская героическая песнь была стильна здесь до нельзя: эти кошмарные в меду, дёгте, дерме и перьях чучела, синие аж до костей от декабрьского морозу очень напоминали французов отечественного двенадцатого году – но и тем было и теплее и чуть веселее – по крайней мере те хоть шли в отчизну де ля патри – а этим была явная кришка и задвижка, их вели и эскортировали очевидные их деболому барству звери и ждать благополучия им было неоткуда: аминь испёкся, думала каждая влекомая кукла-чучела и мороз потверждал их без’опелляции и касации: д’д’д’ррррянь д’д’д’еллла.

А избавленье было, как всё в жизни, неожиданно и чудно: чрез несколько минут – годин, протянувшихся веками.

Экстра эстафетой было сообщено из больницы в федревком. Оттуда экстра эстафета влетела в квартиру начштаба и коменданта Гаушкина. А оттуда вышел скорым курьерским взвод реввойск под командой Спарычева – и на углу, где почта с телеграфом в Чудилинском доме произошло этак:

– Дыыы ляааааален, лаааатрии.

Тришишши-и-и-и!! Три-и-йи! …

– Стооооооо-й! Смирнааааа! …

и наперерез чучелам врезался бодро и ловко настоящий отряд на поимку и препону. Разз, два – и полувзвод быстро разоружили и потеснили взбушевавшеюся вольницу, пьяных чертей с дураком в переду. Три, четыре и чучелы ловко и делько были загнаны в помещение почты, а оттуда в баню на санях и пожарных запасных бойких конях. И там их под хохот двух дюжих больничных баньщиков тёрли, мыли и чистили и отпаивали горячим, чтобы, увы, опять отомчать в острог. Но за компанию с ними, в одну же камеру был посажен замечательный вождь и декабрист 1905, бывший рассыльный акцизного Григорий Таратранда, всё с бантом и жетоном, но уже без лоску и дыму.

История о добровольных жертвователях.

– Революционный Исполнительный Комитет и Штаб Вооружённых Сил Революции приглашает вас 18 декабря сего 1905 года в здание Революционного Комитета и Штаба (б. здании Земской Управы) ком. 2 – к 1 ч. дня для переговоров.

Председатель

С. Чудилин

Член секретар Дубинин

г. Тяпкатань 17 XII 1905 года

Конверт:

Гражданину Василиску Иванычу Чудилину27

Большая ул. д. 13/1

– Этот манускрыпт ещё получили:

1. Эншаковы, братья

2. Чудилин Иоанн Иоакимыч

3. Чудилин Андрей Первозванович

4. Олевы, братья, чёрный товар

5. Эхиумновы, братья

6. Стюржины, братья

7. Заморозов Ефим Лазарев

8. Хопштейн, ювелир и часы

9. Левинман, апотекарь

10. Димитрий Небесный, о. протоирей

11. Михаил Добротворцонравов, о. протоерей

12. Вораисий, игумен

– – местная золотофондовая буржуазия патриции28 и дожи29 разных кошельков вот для чего.

18, декабря 1905. Морозу 27, R.

Яркое солнце. Комната № 2. Длинный в красном сукне стол. За ним – три новые вершители-правители судеб тяпкатакских: Сергей Андреевич Чудилин, высокий статный блондин с длинными прядями, тонконосый – председатель. Налево – Осетревич, Володимир Володирович, без пяти месяцев лекарь – член Ревкомитета30. И дылдистый медвежий куклой-кувалдой Мишка Дубинин31 – секлетарь. Совет революцион. дожей – декабристы.

В колидоре на скамьях сертуки, пиншаки, поддёвки и рясы. В зубах – трубок, папиросы, цигарки. Из рта – кашли, ахх-хххахи, охохи, эххххахахи, ггаххи. Из глаз – злые, хитрющенские замор снежок, морозец и 45 R!! нну и далёконькой испуг: как бысть.

И вот из двери из её рта:

– Чудилин Андрей Первозванныч, идите!

Разговорец:

– Здравствуйте гражданин Чудилин. – Здоровво-оо, хххо! Здорраовв будь сыноооок богоданный хху!

– Я сейчас разговариваю не с отцом и не как сын ваш, а председатель комитета новой революционной народной власти. Желаете отвечать?

– Ххха, хххо, осподи божжжи, ккак не желать! Жжелаем, прям кык светэхристов день, хххо!

– Гражданин Чудилин! Исполкому и новой власти требуются деньги. Вам прийдётся поделиться, что скажете на это?

– Ххху, ды какж не поделиться всё ровно – отберёте, ппп … блаадетели! Сколько надо т’?

– Дубинский, посмотри список – С вас, гражданин Чудилин, 5000 рублей. – Хххы! Балдарим на милостяк. Ет каких т’ эт пять тысчев? Ты, Серёжка у нас жил, знаешь св … ххххччорт тобишь сам знаешь – каки таки? Скокя вас чертей у меня на шее т’.

– Ладно. Не желаете? – Да желай не желай тысчев нет! – Хорошо. Будете задержаны заложником, сядете в острог. Дубинский распорядись.

– Ккккка … ххххн, хххн, пфффн, ххха …анатцц оооотццц ааахххх.

Но в дверь за Дубинским – два солдата с винтовками. И анатца волокут вон – в острог.

В корридоре –

Сертуки, пикжаки, поддёвки, рясы – видят, встыли в скамьи и, сидя, мёрзнут, как на декабрьской воле – наружи. Молчки. А Чудилина как арестанта волокут мимо, мимо – в дверь. Ххххтабак. Испокся.

А из двери, изо рта её:

– Эншаков, Димитрий, идите.

Разговор:

– Эншаков, Димитрий Николаевич?

– Так, правильно-с, хи, хи. Я-с.

– Желаете добровольно выдать исполкому – сколько Дубинскому?

– 10.000 рублей.

– Кххххх, ха многоветь? … но наберём-с. Это-с изволите с нас с всех с, именнос?

– Нет, персонально с вас.

– Помилуйте, хххк, хк, хк, ннно … оххх, хххо, – наберём-с. Извольте-с.

– Распишитесь здесь. Деньги сдать в комнату 4.

– Да вотс с нами эдаких, сами понимате …

– Ничего, пошлите, принесут, вам. Пишите в дом.

– Хорошо с, пожа…

– Следующего, Дубинин.

И пошли быстро – писать согласия, оххх, хххххи, хххахха, хха рука из рукавов пиджаков, поддёвок, добровольных жертвователей. Но одна ряса – застопорила, хм.

Ряса эта была коричневая, сильно потёртая, опрятная правда, на худищем протопопием теле о. Дмитрия Небеснова.

В дверь вызвали:

– Небеснов, Димитрий Павлов.

И в комнате № 2 началось:

– Небеснов, Дмитрий Павлович?

– Да, кха, кха, я.

– С вас назначено … сколько, Миша?

– С него 3000 р.

– Дадите эту сумму?

– Я, кха, кха? Вам, кха, кха? На жидомасонский кагал, на антихристово дело? Нет, не дам.

– Хорошо. Дубинский, распорядись.

И через две минуты поп, протопоп, о. Дмитрий стоял меж двух воинов с винтовками, которые взяли его с боков, как самовар – за ушки. Чернокоричневая тень выдлинилась ещё, росла вверх. Её двинули, вдвинули в дверь, ушли с ней, растущей вверх, а на стене кривляющейся козлом. И последний сертук вошел взамен её, под зов:

– Чудилин, Василиск Ияныч!

– Вы, Чудилин, Василиск Иянов?

– Кха, тьфу, тьфу, тьфу, штошь ты, мать, мать, мать, е, е, е, Серёжка, не узнаёшь буркалами т’, тьфу, харк!

– Я не Серёжка вам, а председатель Комитета новой власти, это вы разуйте буркалы! И держитесь прилично! не ругайтесь! Вы в новом присуственном месте!

Желаете добровольно дать вашу долю … сколько там с него?

– 5000 рублей со старого кровопийцы.

– Кхе, кхе, тпф, тпф, тпф, – чего? Пааа.

Сейчас. Какими прикажете. Златом али сратом, кхх, кхх, кхх, пфф, пф, пфф ….

– Ладно. Приидётся в острог сесть.

– Как? В астрог? Мммення?