Не выпускайте чудовищ из шкафа - Екатерина Лесина

Послать его на… Медведь не стал бы. Я уверена. И это не вера на пустом месте, нет. Я точно знаю, что Медведь скорее сдох бы, чем тронул Мишку. Или любого другого.

Но…

– Нет, не тогда.

Хотелось послать Бекшеева с его любопытством, с его желанием влезть в это вот дерьмо, но… Мишка был. Там, на столе.

А я дала слово.

– С Медведем мы познакомились много раньше.

Медведь появился уже после того, как Мрака не стало. Одинцов был. И тогда аккурат нас, кажется, и накрыло. Не осколочным. Любовью. Если подумать, то вполне закономерно. Мы ж с самого начала вдвоем. Я – ищейка, он – маг. Пара. И связь, установленная ментором-менталистом, с каждым днем лишь крепла. Нам и говорить-то нужды не было, так понимали.

Я искала следы. Он выбивал магов. Идеальная, мать его, пара.

Ну это я уже, конечно, слегка преувеличиваю. Но ведь хочется же думать, что хоть где-то мы да были идеальны.

А тут это задание. Плевое, если подумать, после наших-то прогулок по тылам, после удачных охот. Даже обидно, что вот так, отстранили. Перевели в сопровождение. Дюжина штурмовиков и Софья, вечно пребывающая в какой-то полудреме. Тогда меня это дико бесило, потому что тащить ее, полудремную, приходилось на себе. Пусть и не совсем я, но то Одинцов, то Медведь, то его ребята. Она же открывала глаза, озиралась, вздыхала и опять проваливалась в свои видения. А когда все-таки давала себе труд выныривать в реальность, садилась рядом со связным и диктовала, диктовала… а что?

Не знаю.

Секретность.

Данные отправлялись. Составлялись прогнозы. И возвращались премудрыми указаниями. Вообще нашей задачей было сопровождать Софью. Ну и беречь.

Да…

– До той деревни мы три месяца по окрестным лесам шарили. И да, с Медведем тогда сошлись. – И настолько близко, насколько это вообще возможно с человеком, с которым под одной сосной спишь, а под другой срешь. – Медведь верил. Мне. Софье… и когда она сказала, что идти надо, он ни на минуту не усомнился. А у меня было предчувствие.

И я сказала, что надо бы сперва разведать. Что…

Сказала, но тихо, так, что только Одинцов и услышал. А он… почему он не прислушался? Хотя… та вот самоуверенность. И еще несколько месяцев в лесу. А деревенька – вот она. И постель нормальная. Во всяком случае, нормальнее, чем у нас. И может, баня найдется.

Баня – это же такая роскошь…

– В общем, нас на подходе и накрыли. Точнехонько по квадрату. Прямой, считай, наводкой. Сперва снарядами, а потом и огнем… Ребята, которые впереди шли, их сразу не стало. А я… меня с Софьей оставили. С ней всегда кто-то должен был быть. Медведь тоже не полез, он накануне ногу подвернул. На ровном-то месте. Вроде и не сильно, но тогда опухла, и ходить стало тяжко. Вот и решили, что обузой будет. Что… Он себе этого до сих пор не простил.

Я знаю.

И я не простила. И Софья.

– Фрицев там было немного. Отдельный отряд, до сих пор не знаю, что за он. Главное, снарядов у них на два залпа. Тот, что ребят накрыл, и второй – нам. Точно знали, куда бить… И понятно, если пророк. Но между залпами – передышка. И хватило, чтобы… не уйти. Мало времени. Щит. Медведь прикрыть пытался, но куда ему. Он сильный, но не всесильный. Тогда его посекло…

Он еще потом злился дико, что не бросили.

Ну да, это было неразумно, тащить его по лесу. Он здоровый.

Тяжелый. И посекло его так, что…

– А вот волну, что маг отправил, уже Одинцов словил. Ну и… повезло наверное. У них тоже не было сил идти по следу. Пустили пару.

Ищейка и маг.

Ищейка – молоденькая совсем девчонка, бледненькая и худая. Изможденная. Она там, в лесах, и осталась. Я все же была поопытней. А с магом пришлось повозиться. Одинцова тогда потрепало изрядно, еще во время отхода. Да и Медведя он держать пытался. Софья в истерике. А маги… Маги – опасная добыча.

Но я справилась.

Я стиснула кулак, вспоминая, как хрустнула в пальцах шея. Грязная. Тощая. Тогда я не чувствовала ничего, кроме обжигающей ненависти. А сейчас? Почему мне стало вдруг тоскливо? Не потому ли, что этот маг от Одинцова мало отличался?

От всех нас.

– Второй раз повезло, что по нашему направлению войска двинули. Наступление. Ну и на нас набрели… признали. И в госпиталь.

Сперва палатка. И девочка-санитарка с уставшими глазами. Она тоже видела многое, привыкать вот начала. Защитный механизм, который не дает человеку выгореть. Это тоже мозгоправ объяснил. А я вот помню детское почти личико и эти мертвые глаза.

Но… нам дали воды.

А на Медведя даже артефакт потратили. Не сами, нет. Одинцов приказал. А действующего мага, пусть истощенного в край, кто ослушается?

И Медведь не из простых.

И особист рядом нарисовался.

– Нас всех и отправили. В тыл. В стационарный госпиталь. Там Барина с Ник-Ником подгребли. Потом уже санитарный поезд и Тихоня с Лютиком. Ну а Сапожника уже в императорском госпитале Софья выцепила. Про Молчуна не скажу, это у Медведя надо.

– Расскажете?

– Не отцепитесь?

Бекшеев руками развел. И понимаю. Я бы тоже не отступила. Не из любопытства, просто… Мишку и вправду кто-то из своих. Пусть и думать об этом тошно.

– Расскажу. Позже. Пришли. И… тут где-то лавочка была. В саду. В том, что садом было. Если не побрезгуете.

Хмыкнул только. И голову склонил.

А я поглядела на дом.

Дом… да нормальный дом. Большой. Одинцовский поверенный выбрал наверняка самый большой из тех, что были. Некогда его купец построил – имени не помню, хотя в документах значилось, – скорее всего, с расчетом, что дела пойдут хорошо и в доме этом будет место всей семье.

Дела и вправду пошли хорошо. Настолько, что сын купцов подался на Большую землю, а особняк… Не знаю, во что он Одинцову обошелся.

И знать не хочу.

Два этажа. Колонны в количестве четырех штук. Портик с непременным морским чудищем и пара львов у основания лестницы, хотя самой этой лестницы – три ступеньки. И она-то, и львы давно зазеленели подо мхами. Дикий плющ поднялся по стене, прочно вросши в нее тонюсенькими корешками. Он затянул окна в южной части дома, а вот северную обглодали ветра.

Крыша поблескивала.

Из трубы поднимался дым.

А неподалеку от ворот, ибо с особняком нам досталась и ограда в два человеческих роста, стояла машина. Чужая машина.

– У вас гости? – Бекшеев оперся на трость.

– Не знаю. – Гостей