Городской тариф - Александра Маринина

Настя пожала плечами:

- Да нет, Хвыля нормально работает, оперативно. И второй мальчик, Рыжковский, тоже. Во всяком случае, у меня лично претензий к ним нет.

- Ну что ж, очень хорошо. А как наши ребята? Вы всеми довольны?

- Константин Георгиевич, из наших по этому делу работает, кроме меня, только Зарубин, а мое мнение о нем вы и так знаете. Он - отличный сыщик, очень мобильный и достаточно опытный. Между прочим, в нашем отделе у него самая большая агентура.

- Знаю, - усмехнулся Большаков. - Ко мне есть вопросы? Может быть, просьбы?

Настя набрала в грудь побольше воздуха. Просьба у нее была: завтра на заседании кафедры должна обсуждаться ее диссертация, и было бы очень неплохо, чтобы начальник разрешил ей уйти с работы. Впрочем, для сыщика понятие «уйти с работы» является эфемерным, они и без того основную часть рабочего времени проводят в бегах и в кабинетах не больно-то рассиживаются, посему проконтролировать, где они находятся и чем занимаются, - затея пустая, однако хотелось бы обойтись по возможности без вранья. Не в том она возрасте, чтобы по пустякам обманывать начальника, тем паче сам Большаков не далее как в понедельник заявил, что для окончания работы над диссертацией она может брать столько свободных дней, сколько нужно. Хотя не исключено, что это было всего лишь пустой декларацией для завоевания ее расположения. Но был еще и вопрос, который Насте очень хотелось задать, но не хватало решимости. С чего же начать, с просьбы или с вопроса?

Она решила начать с вопроса В конце концов, она спросит и посмотрит, что ответит Большаков. Если ей покажется, что он неискренен или вообще уклоняется от ответа, значит, доверять ему нельзя, тогда и просьбы никакой не будет, а будет мелкий и недостойный сорокапятилетней женщины обман. Ну и пусть.

- Есть вопрос. Симаков и Дуненко подали рапорты с просьбой перевести их в другие службы. Почему?

- А вы сами их не спрашивали? - улыбнулся Большаков.

- Нет. Я не вчера родилась и понимаю, что они сделали это не по собственной инициативе. Вы их к этому подтолкнули. Вы пришли к нам в понедельник утром, а в понедельник к вечеру они уже подали рапорты. Если я лезу не в свое дело - вы скажите. Я не обижусь, я все понимаю. Но мне действительно интересно, чем они вам не угодили. Вы же их совсем не знаете. Чем они успели провиниться перед вами за неполный рабочий день? Или вы лично их чем-то не устраиваете, и они успели понять это опять же за один неполный день?

Начальник вздохнул и долго смотрел в окно. «Все ясно, - удрученно подумала Настя, - он не собирается мне отвечать и теперь придумывает, как выйти из положения. Дать понять, что это не мое дело? Боится. Не хочет портить отношения. Значит, нужно быстренько сконструировать удобную ложь, такую, которая меня устроит и которую нельзя будет слишком легко разоблачить. Костя Большаков с умненькими глазками не так прост, чтобы пойти на топорное вранье или на начальственное хамство. Ну, миленький, и как же ты будешь выкручиваться?»

- Анастасия Павловна, - наконец начал он, - вы помните убийство на пляже в Серебряном Бору? Летом прошлого года.

А это здесь при чем? Убитый - знакомый нового шефа? Или у него был личный интерес в результатах расследования? Работа по делу тогда закончилась, как говорится, ничем, следователь пришел к выводу, что имела место обоюдная драка, затеянная самим потерпевшим. В деле было много сомнительных моментов… А, да что душой кривить, никаких сомнительных моментов там на самом деле не было, и Настя это отлично знала, но… Но.

- Помню.

- Ведь по этому делу работали как раз Симаков и Дуненко.

Он не спрашивал, он утверждал, но Настя все равно сказала:

- Да.

Как будто Большаков и без нее этого не знал.

- Анастасия Павловна, сколько они взяли?

Она почувствовала, как сердце сорвалось в пропасть и пропустило несколько ударов. Он и об этом знает… Вот черт! Убийством в Серебряном Бору Настя не занималась, только слышала короткие отчеты на оперативках, но все равно заподозрила неладное и ради любопытства кое-что выяснила. Доказать все равно ничего было нельзя.

- Я… не знаю, - выдавила она.

- Но ведь взяли?

- Похоже, что да. Вы же понимаете, - начала было Настя, но Константин Георгиевич ее прервал:

- Я все понимаю. В Москве тариф на такого рода услуги колеблется от двадцати пяти до сорока тысяч долларов. Если исходить из сложности дела, Симаков и Дуненко взяли тысяч тридцать - тридцать пять. Со следователем, само собой, поделились. Или у вас другое мнение?

Настя подняла голову и посмотрела прямо в глаза начальнику.

- Я думаю, было наоборот. Деньги взял следователь и поделился с нашими операми.

Она запнулась. На самом-то деле она была глубоко убеждена, что делился следователь не с оперативниками, а с начальником отдела полковником Афанасьевым, а уж тот отстегнул ребятам от щедрот своих. Но можно ли доверять новому шефу настолько, чтобы сейчас говорить об этом?

- Кто с кем делился - большого значения не имеет, - словно прочтя ее мысли, произнес Константин Георгиевич. - В любом случае для меня неприемлемо работать с людьми, которые делают из раскрытия убийства источник обогащения. Я дал им это понять, после чего оба немедленно написали рапорты. Я ответил на ваш вопрос?

- Почти, - кивнула она.

Большаков слегка приподнял красиво очерченные брови:

- Что-то неясно?

- Как вы узнали?

- Ну, большого ума не надо, - рассмеялся он. - Вы сами по этому делу не работали, и никто вам впрямую ничего не говорил, но вы же узнали. Почему я не могу?

Да, действительно… Сколько же времени он готовился к вступлению в должность, если так много знает о жизни отдела в целом и о каждом из сотрудников?

Вопрос о присутствии Каменской на завтрашнем заседании кафедры был решен за считаные секунды.

Соня Седова вышла из здания гимназии вместе с матерью и сразу же увидела стоящую перед чугунной оградой машину Ильи. Явился - не запылился. Впрочем, это даже хорошо, не придется через полгорода на метро и на автобусе тащиться. Она скосила глаза на мать и с удивлением увидела на ее лице не то смущение, не то замешательство. Что это с ней?

Илья стоял рядом с машиной и ласково улыбался им обеим. За те несколько шагов, что оставалось пройти, Соня успела прикинуть, какие выгоды можно извлечь из появления маминого друга. Может, попросить подкинуть ее в магазин, где продаются классные молодежные шмотки, якобы только посмотреть что-нибудь тепленькое, зима ведь на носу, но если мама и Илья зайдут вместе с ней, то он, глядишь, и раскошелится. Мать, конечно, начнет шипеть и дергать ее за куртку, но если пожалобнее поныть, что мерзнет, то… На всякий случай надо уже сейчас начинать ежиться и изображать озноб. Или можно заявить, что от голода голова кружится, тогда Илья наверняка предложит пообедать в ближайшем ресторане, а ближайший к зданию гимназии - как раз классное местечко, куда Ляльку Горданову каждый день после уроков водит ее ухажер, бандитского вида парень. Было бы здорово, если бы Лялька увидела, что и она, Соня, здесь обедает. А чего такого? Пусть не задается.

Она так увлеклась сладостными видениями реванша над задавакой-одноклассницей, что пропустила начало разговора матери с Ильей.

- …пойми, Илюша, у него никого нет, кроме меня, кто мог бы ему сейчас помочь, - говорила мать.

- Но, Наташа, это же смешно, - Илья недовольно морщил губы, и на лице его читалось неприкрытое страдание. - Вы уже пять лет не живете вместе, вы давно разведены. Какие у тебя основания считать себя самым близким человеком для твоего бывшего мужа?

- Я ничего не считаю, но он позвонил мне сразу же… Он очень переживает, Илюша, он очень любил Милену. Я по голосу слышу, как он страдает.

- Ну хорошо, Милена погибла, поверь, мне искренне жаль, что это случилось, и когда ты поехала к Павлу в тот же день - я это понял. Не хочу сказать, что я был в восторге, но я понял. Но сегодня? Не понимаю, почему ты и сегодня должна ехать утешать его. Что, в конце концов, между вами происходит? Ты что, хочешь вернуться к нему?

- Вернуться? - переспросила Наталья.

А что, подумала Соня, насчет вернуться - это неплохая идея. Милену, потаскуху эту, так удачно грохнули, и теперь все ее денежки остались папе. Так отчего бы не вернуться? Если их скромную, но вполне приличную квартиру продать и переехать к папе, то… От радужных перспектив у Сони даже голова закружилась. Хорошо, что Милена больше не стоит у нее на пути. И на Новый год теперь уж наверняка можно будет уговорить его поехать куда-нибудь. Милены нет, а деньги есть. Классно!

- Я не собираюсь возвращаться к Павлу, но есть же нормальные человеческие чувства, Илюша, - говорила мать. - Он страдает, у него погиб близкий человек, ему нужна помощь, поддержка. Он обратился ко мне, ну как же я могу его оттолкнуть?