Фламандская петля - Наталья Николаевна Ильина

неприличных рисунках на стенах, там тайком пробовали первую в жизни выпивку и целовались с девчонками по вечерам. Как выглядит недострой сейчас, Дима не знал, но не думал, что там могло что-либо измениться.

Царев сидел на вывалившемся из стены куске кирпичной кладки размером с холодильник и курил.

– Не знал, что ты куришь, – вместо приветствия проворчал лейтенант.

– Теперь знаете, – вяло огрызнулся Сергей. Он затоптал окурок и поднялся. – Пошли. Это там, у реки, в камышах. Я колышек поставил, чтобы не потерять.

Лейтенант спустился к реке по едва заметной тропинке вслед за подростком, но у зарослей камыша тот внезапно свернул прямо в густые кусты, продираясь сквозь них напролом. Дима отстал на пару шагов, чтобы упругие ветки не хлестнули в лицо, и Царев почти скрылся из виду.

– Сюда, – позвал он через пару минут.

Дима двинулся на голос и вышел на истоптанную прогалину чуть больше пары метров в диаметре. Примятая трава выглядела свежей, а вот листья на обломанных ветках кустарника успели скрутиться и завянуть.

– Что здесь? – начиная раздражаться, спросил он.

– Не здесь. Там, в воде… – Сергей указал в камыши.

Теперь лейтенант увидел сухую ветку, воткнутую в камыши у самой воды, и, направившись к ней, внезапно провалился в мокрый ил.

– М-мать! – выдергивая из чавкнувшего ила ботинок, выругался он.

Царев стоял с каменным лицом, вот только губы у него странно побелели.

Добраться до ветки, не замочив ног, не получилось. Черпанув в оба ботинка, Дима раздвинул упругие стебли камыша. Там, где Царев воткнул свою вешку, наполовину утопленная в зеленоватую тину, пяткой кверху торчала босоножка.

– Это ее, Никина, – лишенным эмоций голосом сообщил парень.

– Черт! Как ты ее нашел? – обернулся Дима.

Вода пропитала носки, ботинки увязали в иле, но теперь это его не волновало.

Сергей пожал плечами.

– Нашел, – тупо повторил он.

Лейтенант достал телефон, сфотографировал находку, раздвинул камыши пошире и обнаружил, что справа, за целыми стеблями, некоторые сломаны, и явно не вчера.

Выбравшись на берег, он позвонил майору и сообщил о находке, а потом повернулся к подростку:

– Царев, я должен знать, что ты тут делал.

– Я набухался вчера. Не могу больше, слышишь, участковый? – с надрывом выплюнул Сергей. – Здесь проблевался и отрубился. А утром полез к воде лицо сполоснуть, чтобы маму не пугать своим видом… А там она торчит… Как она сюда попала, Дмитрий Олегович?

– Река принесла, – озвучил самую вероятную версию Дима. – Иди домой, Царев. Мать, наверное, с ума сходит.

– Я звонил, – буркнул парень.

– Иди. Приведи себя в порядок. Майор из района едет. Скорее всего захочет тебя допросить.

Дима посмотрел в спину уходящего Царева и, стянув обувь, принялся выжимать пропитанные грязной водой носки.

* * *

– М-да, дела… – покачал головой майор, когда благоразумно обутый в отцовские резиновые сапоги участковый вытянул босоножку Ники из вязкого ила.

– Выплыва-ают расписны-ыя Стеньки Ра-азина челны-ы! – грянуло из-за плотной камышовой стены.

По ушам поющего прошелся целый зоопарк, он неимоверно фальшивил, вопил во всю мощь своих легких и не узнать его было совершенно невозможно. Мимо проплывал Митрич, и был он очевидно нетрезв.

– Кто это? – вздрогнув от неожиданности, спросил майор.

Митрич продолжал орать и, судя по тому, что почти не двигался с места, выгребал против течения.

– А, местный алкаш. Сейчас…

Дима зашел в камыши, раздвигая их руками, как корабль, форштевнем рассекающий волну перед собой, и остолбенел. Вдоль берега медленно двигалась надувная лодка BoatMaster, заявление о пропаже которой участковый принял не далее как вчера! Сидящий на веслах Митрич выглядел абсолютно счастливым и абсолютно пьяным.

– Твою ж!.. Митрич! Митрич, а ну греби сюда! – заорал Дима и рванулся вперед.

Вода хлынула в сапоги через край, мгновенно наполнив их прохладой, и сделать следующий шаг оказалось почти невозможно. Однако Дима попытался, запнулся и едва не упал лицом в реку.

– Ась? – прекратил петь старик. – Хто? Димка? Чего надыть?

Вместо того чтобы повернуть к берегу, он только быстрее заработал веслами.

– Куда? – крикнул лейтенант. – Сюда, говорю, греби, к берегу!

– Моя лодка! – донеслось по воде. – Я первый ее нашел, а этот жирный упырь упер! Не отдам!

– Ах ты, старый… Ну, причалишь ты у меня!

Дима стоял в воде, которая плескала в середину бедер, беспомощный и злой. Он только что обнаружил лодку дачника Ильинского. Вот только кому она на самом деле принадлежала?

Митрич бодро выгреб на середину Камышовки, и теперь его плавно сносило течением в сторону моста.

Лейтенант зло плюнул в воду и полез обратно в камыши, с трудом вытягивая ноги из илистого дна. Майор терпеливо дождался, пока Дима стащит сапоги, выльет из них воду и переобуется в кроссовки, оставленные на берегу.

– Ну? – подтолкнул он участкового, когда тот наконец завязал шнурки и разогнулся.

– Нашлась лодка, – неохотно сообщил Дима. Ему не хотелось говорить майору, что ее украл Митрич, но придумать что-либо он не успел. – Сейчас поеду заберу.

– Нет уж, – покачал головой майор. – Вместе поедем.

Он поднял с травы полиэтиленовый пакет с Никиной босоножкой и полез в заросли малины, уже изрядно потоптанные.

Дима поплелся следом, чувствуя, как с мокрых, облепивших ноги джинсов на носки и кроссовки стекает вода, и досадуя на себя самого. Митрич, конечно, идиот, но все можно было утрясти миром, а теперь старику не поздоровится.

* * *

Как лейтенант и предполагал, лодку Митрич спрятал под мостом, завалив всяким хламом, который, разливаясь по весне, приносила река.

Чертыхаясь и отмахиваясь от прячущихся в прохладной тени комаров и мошек, они с майором разбросали по сторонам полусгнившие доски, пластиковые канистры, две покрышки, какие-то сухие ветки, кусок рваного брезента, позеленевшие обломки пенопласта и огромный, слипшийся от влаги пласт картона, который скорее всего в лучшие дни служил коробкой из-под холодильника. Лодку Митрич заботливо перевернул кверху дном. Дима оттащил ее немного от бетонного основания моста и, подцепив за толстый круглый борт, перевалил в нормальное положение. На корме, возле прямоугольного транца, по борту тянулась светло-серая заплата. Весел в проушинах не было. Видимо, Митрич унес их с собой.

– Та самая? – только и спросил Шонкин, вытирая пот со лба. К его жилистой шее присосался здоровенный комар, которого Дима не решился согнать.

– Да, – кивнул он.

– Ну, поехали тогда, навестим этого алкаша.

– А лодка?

– А лодку пусть нам вот те пацаны постерегут. – Майор кивнул в сторону мальчишек, плескавшихся неподалеку.

Дима скривился: «Эти постерегут!» Пятнадцатилетние близнецы Тимофеевы были головной болью и Панелек, и школы, и его, участкового, головной болью тоже.

– Мы по-другому сделаем, – предложил он.

До Панелек, где жил Митрич, было рукой подать. Лейтенант отряхнул