Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

предусматривался ряд мер, облегчавших положение не только арендаторов, но и всего крестьянства: содержание дорог и конной почты было взято на государственный счет, революционное правительство намечало проводить мероприятия по осушению болот и озер, по улучшению обработки почвы и т. д.

В опубликованном 30 января обращении Аграрного комитета к арендаторам, мелким крестьянам и сельскохозяйственным рабочим говорилось: «Для улучшения положения сельскохозяйственных рабочих во всех отраслях труда законодательным порядком будет введен 8-часовой рабочий день, а посредством особых правил он будет введен также и для рабочих, нанимающихся на целый год, хозяевам которых будет предписано строгое его соблюдение. Коммунальные власти, как только рабочий класс станет иметь там влияние, энергично возьмутся за улучшение жилищных условий сельскохозяйственных рабочих. Законы об охране труда во всем их объеме распространяются на все категории этих рабочих».

Свои мероприятия по урегулированию аграрного вопроса революционное правительство разъясняло крестьянам в статьях и брошюрах. В них доказывалось, что революция целиком соответствует интересам крестьян и направлена только против господ. В то же время революционное правительство пыталось донести правду о революции и до крестьянских масс, находившихся на территории белых, и вырвать их из-под влияния буржуазной пропаганды. В одном таком обращении к крестьянам, вовлеченным в белую армию, говорилось: «В прошлые годы вас уверяли, что социалисты хотят разделить вашу землю. Нет, братья, вас ввели в заблуждение. Обработанных вами полей не тронет ни один рабочий, они ваши. Но социализм хочет и вас защитить от эксплуатации, он хочет установить законы, чтобы никто не мог по дешевке обманом приобретать у вас леса, которые вам приходится продавать из-за нужды в деньгах. Помните, что Хейкки Ренвалль (член правительства Свинхувуда. — В. X.), ради властолюбия которого вы сейчас сражаетесь, Хейкки Ренвалль, который ввел для вас воинскую повинность, является крупнейшим в Финляндии спекулянтом-лесоторговцем... Создавайте власть крестьянских и рабочих советов, так как ваша выгода — и наша выгода... Мы — не разбойники, мы — страдающие ваши собратья, сыны вашего же народа. Не воюйте против нас! Не воюйте за чужую власть!». «Помните, — говорилось в этом же воззвании по поводу кабальных договоров, заключенных правительством Свинхувуда с Германией, — вас продали так же, как и нас, ибо тот договор, который заключен в Германии, касается не только Гельсингфорса и Нюландской губернии — он касается всей финской земли и ее народа». Но практических возможностей донести эту правду до широких слоев крестьянства северной половины Финляндии было мало, и оно оставалось во власти дезинформации.

Революционные власти заботились и о том, чтобы сельскохозяйственное производство не пострадало в результате революции. Нюландский губернский совет народных уполномоченных призвал комитеты социал-демократической партии следить за тем, чтобы в крупных хозяйствах не падало производство; если владелец имения или его уполномоченный не пытаются восполнить недостающую рабочую силу (поскольку торппари теперь были освобождены и не работали на хозяев) и поддерживать производство на прежнем уровне, чтобы способствовать устранению продовольственного кризиса, то их предлагалось рассматривать как врагов революции и сообщать о них губернскому совету.

Некоторые владельцы крупных имений в страхе перед революцией бросили свои хозяйства и бежали на север. Заботу об этих имениях брали на себя трудящиеся. Еще до того, как правительство издало соответствующее распоряжение, провинциальные органы власти стали сами действовать в таком направлении. Так, 20 февраля Нюландский губернский совет уполномоченных предписал организациям трудящихся в тех местах, где есть брошенные хозяевами имения, избирать в каждом случае комитет из трех человек, который и должен взять на себя заботу об имении до возвращения хозяина. Вначале комитет должен в присутствии двух надежных свидетелей произвести опись скота и другой собственности. «Во всяком случае, нужно хорошо заботиться о хозяйстве, чтобы за всем был уход и чтобы скот был накормлен», — говорилось в распоряжении. 22 февраля СНУ принял решение о создании комитета, который должен был ведать брошенными имениями, а 25 февраля было опубликовано распоряжение сельскохозяйственного отдела СНУ о брошенных хозяйствах. Оно гласило, что трудящиеся должны заботиться об оставшихся без присмотра хозяйствах. «При организации ухода за имением нужно стараться все делать как можно рациональнее, применять передовую сельскохозяйственную технику. Хищения или хищническое пользование землей допускать нельзя». Предписывалось заботиться о скоте, особенно племенном и молодняке. Запрещалось брать из имений корма, необходимые скоту, семенной хлеб и продовольствие.

Эти распоряжения, проникнутые хозяйской заботой о производстве и сохранении плодов человеческого труда, лишний раз свидетельствовали о лживости буржуазных измышлений относительно разрушительных и анархических тенденций революционной власти.

Огромные трудности с первого же дня встали перед революционным правительством в области финансов. Правительству нужны были сразу же огромные средства, чтобы оказать немедленную помощь бедствующим безработным, чтобы содержать быстро растущую Красную гвардию и революционные органы власти, чтобы вести гражданскую войну. Рабочие, начавшие революцию забастовкой, тоже не получали зарплаты от предпринимателей. Между тем заботами буржуазии казна была пуста, доходов не было, банки с началом революции закрылись, а банковские чиновники по решению банковского объединения объявили саботаж, к которому присоединились и служащие банков, не входивших в это объединение (например, Гельсингфорсского акционерного банка, Кредитного банка и Ремесленного банка). Финансовый мир встретил революцию сплоченной враждебной стеной.

В своем отношении к банкам революционное правительство Финляндии остановилось на полпути между Парижской коммуной и Октябрем. Частные банки и вклады богачей не были национализированы. Даже в момент борьбы не на жизнь, а на смерть с контрреволюционной буржуазией оно не посягнуло на богатства последней, нажитые эксплуатацией трудящихся. Но Финляндский банк революционное правительство 1 февраля взяло в свои руки; саботировавшие чиновники были уволены, хранилища банка были вскрыты.

Однако золотой запас из Финляндского банка был заблаговременно вывезен буржуазией в Куопио и Ювяскюля, осталась лишь часть бумажных денег: в самом банке — около 180 млн. марок и в его филиалах в Або, Бьернеборге, Таммерфорсе, Тавастгусе, Выборге, Котка и Петрограде — около 25 млн. марок. Финляндский банк начал функционировать, руководимый уполномоченным революционного правительства и дирекцией, назначенной Гельсингфорсским представительством рабочих организаций. Кое-где в провинции рабочие организации тоже устанавливали свой контроль над банками. Так, уже 6 февраля сообщалось, что в Котка рабочие взяли в свои руки банки, руководители которых бежали, захватив ключи от сейфов; все же через несколько дней банки начали работать. 8 февраля было опубликовано сообщение, что в Ганге (Ханко) частные банки функционируют под контролем правления из четырех человек, назначенного местным советом рабочих. В Або саботировавшие банковские чиновники были уволены, и Западно-Финляндский акционерный банк, Абоский акционерный банк и Сберегательный банк стали действовать под контролем рабочих.

Однако большинство частных банков остались закрытыми, и 8 февраля законом СНУ их