Снегурочка для олигарха (СИ) - Бессмертная Майя

— Что вы имеете ввиду?

— Я прекрасно знаю, что Алевтина Петровна терпеть не может Марата и ни за что не будет его искать!

Я сглатываю слюну. Попробовать всё отрицать и стоять на своём?

— Нет, ну что вы? Это вам мальчик рассказал? У него просто сейчас трудный возраст, погибли родители…

Завуч останавливает мою речь резким взмахом руки:

— Убирайтесь! Вы не та, за кого себя выдаёте, и я ни за что не расскажу вам о Марате. И зачем только Олег впустил вас? Уходите, или я сама вызову полицию.

Я выдыхаю, и устало опускаюсь на стул.

— Извините, я сейчас вам всё расскажу.

По мере того, как я начинаю свой рассказ, лицо женщины меняется. Из гневливого, оно становится озабоченным и обеспокоенным, морщины на лбу разглаживаются, а в глазах появляется что-то похожее на жалость.

— О, Боги!

Наконец, я заканчиваю рассказ, уронив голову на грудь. В моих глазах стоят слёзы, и я устало стягиваю шапку с головы, тяжело дыша.

— Либо вы — прекрасная актриса, либо, наконец, сказали мне правду.

— Это правда. Я — родная мать Марата. Очень хочу с ним соединиться, готова пройти через сдачу анализов и всего прочего, но я заберу сына к себе. Тем более, что мальчику негде жить.

Ирина Николаевна прищуривается, и кивает:

— Что ж, я поверю вам. Марат Долгов — сложный ребёнок. Я знаю его хорошо. И прекрасно знаю ситуацию в семье мальчика. Родители, хоть и обеспечивали его всем, не любили. Мать никогда не приходила в школу, ей, по сути, было всё равно, что творится в дневнике у мальчика. Отец приходил несколько раз, но он был всё время на работе, и тоже не мог следить за приёмным сыном. Марат, в основном, был предоставлен сам себе. А когда ему пришлось переехать к бабушке — стало ещё хуже. Приёмные родители хоть и не любили его, но заботились. У Марата были учебники, тетради, чистая одежда, карманные деньги. Алевтина Петровна же вообще не заботилась о мальчике.

При этих словах моё сердце сжалось. Господи, бедный мой сынок!

— Я перед каникулами позвонила женщине. Сказала, что нужно придти на родительское собрание по итогам четверти. Знаете, что она мне ответила?

— Отказалась?

— Причём в очень грубой форме! Сказала, что Марат — щенок подзаборный, и он ей абсолютно не нужен. Так что я не удивлена, что мальчик сбежал. Представляю, как она называла его дома.

Я выдыхаю, и смахиваю со щеки слезу, выкатившуюся из глаза. Чёрт, я готова растерзать эту старуху собственными руками!

— Помогите мне найти сына. У него есть друзья? Возможно, он прячется у кого-то из них?

Ирина Николаевна прищуривается, и откидывает прядь каштановых волос с лица.

— Вы думаете, кто-то позволит мальчику жить в чужом доме?

Пожимаю плечами.

— У меня нет других предположений.

— Вы знаете, Марат — очень хороший мальчик. Честно, я даже не знаю, почему родители не полюбили его. Он очень способный, но, учиться не любит. Впрочем, как и все дети. Активный, душа компании.

— А друзья? У него есть друзья?

— Он — заводила в компании. Мне кажется, своим поведением он хотел добиться внимания родителей. Постоянно что-то натворит. То стекло разобьёт, то стул клеем измажет, то таракана резинового подкинет. Директор постоянно вызывала родителей в школу. Но, никто не приходил.

— Ох.

— Да, вы знаете, им было попросту наплевать на ребёнка. Я даже думала обратиться в органы опеки. Но, с другой стороны, разве в детском доме лучше? Тут хоть его обувают и одевают, комната своя, игрушки. А любовь… Её не купишь, к сожалению, ничем.

— Ему, наверное, тяжело было?

— Да, вы знаете, он очень переживал. А в классе к нему все хорошо относились. Но, настоящая дружба у него сложилась всего с двумя мальчиками — с Сашей Боголюбовым и Серёжей Кузнецовым.

— У вас есть их адреса и телефоны?

— Да, сейчас.

Завуч принялась тыкать пальцами, унизанными кольцами, в клавиши клавиатуры, и сосредоточенно запыхтела. Наконец, принтер, стоящий на подоконнике, ожил, недовольно крякнул, и выплюнул из своих недр лист бумаги, испещрённый витиеватым шрифтом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот, держите. Желаю удачи.

— Спасибо вам.

Я схватываю лист бумаги, и выбегаю из кабинета. Моё сердце бешено стучит, а пальцы трясутся от напряжения. Я подхожу к окну, и сажусь на подоконник, чтобы немного успокоиться.

Так-так, посмотрим, что тут у нас.

Но тут в кармане моего пальто снова оживает мобильный телефон. Павел Иванович не успокаивается, пытаясь достать меня по мобильной связи. Я отклоняю вызов и устанавливаю режим «беззвучно». Мне сейчас не до разговоров с олигархом. Я прекрасно знаю, что он мне скажет — потребует, чтобы я вернулась назад.

Но, этого не произойдёт — я уже на полпути к своему сыну, и ни за что не поверну в обратную сторону.

Саша Боголюбов, судя по адресу, живёт где-то совсем рядом — на этой же улице. Значит, я сначала наведаюсь к нему. Будем надеяться, что этот визит окажется удачным.

Уж лучший друг моего сына наверняка должен знать, где скрывается Марат.

Выйдя из школы, я пересекаю проезжую часть, и смотрю на близлежащий дом — на нём табличка с номером двадцать один. А Саша Боголюбов живёт в двадцать пятом.

Отлично!

Подняв воротник пальто повыше, я прищуриваю глаза от летевших в лицо снежинок, и бодро направляюсь в нужную сторону. Двадцать пятый дом стоит рядом с дорогой. Быстро прикинув, в каком подъезде живёт ученик, я звоню в домофон.

— Кто там?

— Здравствуйте, вас из школы беспокоят. Очень нужно поговорить с Боголюбовым Александром.

— Он натворил что-то?

— Нет-нет, откройте, пожалуйста.

Дверь подъезда запиликала, и распахнулась. Я вхожу в свежевыкрашенный подъезд, вызываю лифт, и нажимаю кнопку девятого этажа. В коридоре меня уже встречает женщина средних лет, облачённая в уютный тёплый махровый халат.

— Это вы из школы?

Киваю.

— А что случилось?

Настороженное поведение женщины утомляет меня, и я начинаю вдохновенно врать, размахивая руками.

— Я психолог, класс отвечал на некоторые вопросы перед Новым Годом, и меня беспокоит состояние Сашиного друга, Марата. Мне надо поговорить об этом мальчике. Саша тут ни при чём.

Женщина понимающе кивает, и делает взмах рукой:

— Меня саму беспокоит этот мальчик. Никому не нужен, как зверюшка какая. Выкинули его из дома, и дверь закрыли. Ужас, что творится! Ладно, сейчас Сашу позову.

Она скрывается в квартире, а я прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза. Буду надеяться, что друг сына сейчас сообщит мне что-то интересное. А может, мне повезёт, и он расскажет, где скрывается мой сын.

— Здрасте, это вы Марата разыскиваете?

Я открываю глаза и вижу перед собой светловолосого щуплого мальчика. На нём — футболка, спортивные штаны и сланцы. Взгляд — колкий, недоверчивый.

Киваю.

— Да, меня зовут Анастасия Игоревна. Ты не подскажешь, где найти твоего друга?

— А зачем он вам?

Ох, они с матерью — два сапога пара. Никакого доверия к посторонним людям! Хотя, в настоящее время, это не удивительно.

— Мне очень нужно с ним поговорить. Но бабушка сказала, что он неделю уже дома не появляется. Вот я и пришла спросить у тебя, где он может быть.

Саша недоумённо пожимает колкими плечами, не смотря мне в глаза. Я вижу, что мальчик нервничает — он хрустит пальцами, и неловко переминается с ноги на ногу. А по шее Саши пошли красновато — багровые пятна.

— Не знаю. Поссорились мы, ещё до Нового года. Я его хотел с праздниками поздравить, помириться, а его смарт часы разрядились, видимо — не работают, и гудков нет.

Закусываю губу и морщусь. Чёрт, я была уверена, что друг хоть что-то расскажет мне о моём сыне. А тут. Полный провал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да вы попробуйте с Серёгой поговорить. Они не ссорились вроде. Может, он что скажет.

— Сергей Кузнецов?

— Ага. Знаете его?

— Слышала, но ещё не общалась. Хорошо, спасибо тебе.