Опер-мечник - Владимир Лошаченко

Красноярцы с искренним сожалением, а особенно девушки, смотрели в след уходящему молодому мужчине. Спустя час, сложив палатку и прочие вещи в рюкзак, опер исчез в густом подлеске.

Две девушки, оттирающие песком закопченный котел у кромки воды, делились впечатлениями о незнакомце. Одна возмущенно тараторила.

— До чего мужики привередливые пошли, гордые чрезмерно. Среди наших девчонок одни симпатичные, а ты Катя — вообще красавица. А он, а он… — не найдя подходящих слов, юная особа возмущенно фыркнула.

— Будет тебе, Томка, этому супермену не до нас. Видно же, человек вымотался и хочет отдохнуть в одиночестве.

Девушка Катя была не только красива, но и умна.

Выйдя на ближайшую опушку, Павел достал из кармана комбеза свернутую карту. Сориентировавшись и глянув на компас, определил направление, а затем шагнул в малый портал. Очутился он на берегу реки Сарма, километрах в семидесяти от Байкала. Удобное место под стоянку нашел сразу — пологий берег, хорошие подходы для рыбалки, песчаный пляж, что еще нужно для полноценного отдыха. Поставив палатку между двумя молодыми сосенками, принялся за обустройство. Из крупной гальки выложил круг под костер, по краям вбил две жердины с рогульками, на них положил третью для котелка. Туристический коврик раскинул в палатке — спальник не брал — "Хамелеон" имеет функции микроклимата, вплоть до подогрева. Целый день не спеша занимался благоустройством. Из здоровенной упавшей лесины вытесал колоду под стол, вместо стула — обрубок ствола. Впрочем, деревяшек хватало — одну положил у берега речки. На свете есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно — на воду, на огонь и на то, как женщина паркуется. Вечером с кружкой чая пополам с коньяком, Пашка бездумно смотрел на текучую воду вплоть до заката. Так безмятежно и вольготно он отдыхал только в детстве у деда Силантия в деревне. Дни шли за днями, ничто не нарушало отдых опера, правда, два раза шел ночной дождик. Чернота просто физически чувствовал, как расслабляется внутренняя пружина, уходит физическая и моральная усталость.

— До чего довели гребаные амазонки с Цебуса, от жен стал прятаться. Тьфу.

Он старался больше не вспоминать о службе, предаваясь нехитрым делам. Спустя неделю тушенка кончилась, пришлось отправляться на охоту. Рыбная диета надоела за три дня. Своеобразная охота получилась — прихватив "шавку", Пашка применил левитацию и ближайший водопой обнаружил в двадцати километрах вниз по течению. На следующий день, просидев в засаде с утра до обеда, подстрелил подсвинка. Кабанья семейка с визгом и хрюканьем исчезла среди деревьев. Тушки кабаненка хватило надолго. В Манзурку пришлось наведаться пару раз за хлебом. Кстати у него тут появились друзья, причем сразу же в первые дни. Сначала объявился бурундук — усевшись на колоде и встав на задние лапки, какое-то время "гипнотизировал" Пашку блестящими бусинками черных глазок, потом, попищав и посвистев, подобрался поближе. Опер насыпал бурундуку, которого назвал почему-то Пако, горсть хлебных крошек. С тех пор Пако прибегал каждый день. Смешное непоседливое и безобидное существо. Немного позжев гости принялся захаживать лисенок. Чернов знал, в полукилометре от него нора с семейством. Вот самый любопытный и пришел. Ужасно стеснительный лисенок поначалу "работал под диверсанта" — появлялся ближе к закату и долгое время кружил возле стоянки. Пашка давно заметил маленького хитреца с пушистым хвостом и подкладывал кусочки мяса все ближе к палатке. Вскоре лисенок освоился, расхрабрился и начал показываться на глаза. Опер, не мучая голову, обозвал того Рыжиком. Наиболее благодарным слушателем был Пако. С ним Чернов беседовал постоянно. Просто праздник души — ни слова возражения, ни глупых вопросов. В общем, полное единение мыслей и взглядов. Иногда у Пашки возникало дурацкое чувство, что бурундучок его понимает. Вот и сейчас стоит перед ним столбиком, не отрывая глазенок от опера, поводит иногда головой и одобрительно пищит. Больших трудов стоило оперу убедить лисенка не трогать Пако, вплоть до ментального воздействия. В конце месяца стал донимать гнус и мошка, пришлось воспользоваться бытовой магией. Теперь в охранный круг в двести метров не залетала ни одна гадость. Праздничная идиллия отпуска продолжалась и первую неделю июля. Как-то утром решилон половить рыбки. Поймав трех муксунов, принялся разделывать тушки. Две потрошеные рыбины завернул в фольгу и поместил среди ярких углей. Это на завтрак. Третью опер хотел завялить, а потому, тщательно обработав муксуна, сделал продольный разрез кинжалом вдоль спины. Невозмутимо посыпая рыбину солью, ждал, когда появятся гости. Магический охранный периметр заверещал тревогу пять минут назад. Три нарушителя границы медленно подбирались к берегу.

— Да что же это такое у нас делается? Не дают спокойно отдохнуть, — удрученно думал опер. — Вон и Пако напугали, ишь только жопка мелькнула. Идут, что лоси, кусты трещат. Народ точно не таежный. Вот и нарисовались. Из подлеска нарисовались трое в камуфляже, обвешанные автоматами и с небольшими рюкзаками за спиной. С час за стоянкой наблюдали засранцы, видимо, выявляли численность. Нежданные гости перлись вразброд, безграмотно перекрывая друг друга директрисы видения огня. Остановились метрах в пяти. Два парня лет двадцати пяти, похоже, прошедшие армию, стояли расслабленно, а вот третий, чуть постарше, все пальцы в портаках, дергался, не оставаясь в покое ни минуты. Лагерный сиделец не иначе. Уголовник обшарил глазами местность, сверкнув стальной фиксой, выдал:

— Собирайся, турист, поедешь с нами в натуре. Дяде Исмаилу нужны работники. Гы-гы-гы.

— А не пошли бы вы вместе с родственником на фуй?

Парни довольно спокойно отреагировали на его ответ, а вот уголовный элемент завелся с пол-оборота. Заорал, грозя всевозможными карами, нагнетая жути. При этом направил ствол своего АКС на Чернова. Тот из положения сидя метнул кинжал в говорливого зэка и исчез. Лезвие пробило гортань и шейные позвонки насквозь, холодеющий указательный палец без толку давил на спусковой крючок — автомат стоял на предохранителе. Получив два удара по затылку, бывшие солдатики улеглись без сознания рядом с остывающим трупом.

V глава

Рабы. Всего в пятидесяти километрах вниз по Сарме располагался нелегальный золотой прииск, на котором работали подневольные люди. Какие-то подонки организовали частную зону-лагерь. Чернота с изумлением смотрел на "выпотрошенных" пленников. У него в голове не укладывалось — народ в Сибири свободолюбивый, а тут такое непотребство творится. Ему даже не пришлось прибегнуть к ментасканированию, охранники выложили все, что знали. Ну дак жить захочешь и не такое расскажешь.