Ресторан «Кумихо» - Хенсук Пак

Я вытащил из кармана штанов пуговицы и отдал ему.

– Такие пуговицы трудно найти. И другие сюда не пришьешь. Рубашка не будет так круто смотреться. – Брат засунул пуговицы в карман и заговорил тише: – Да, кстати? А шеф знает об этом?

– О чем?

– Ну ты и трудный! Об этом.

– О чем об этом?

– Во, дятел! Я же говорю – «об этом». Неужели трудно догадаться? Ну, что это я залез ночью в ресторан.

Сказал бы сразу – «как приходил украсть деньги», – я бы догадался. Начал тут крутить вокруг да около. Наверное, все-таки стыдно, что приходил воровать. Думаешь, если назовешь тот постыдный поступок, совершенный посреди ночи, другими словами, то будешь круче выглядеть?

– Нет, не знает. Я не говорил.

– Правда-а-а? – По губам брата пробежала легкая улыбка. – Хм, да ты, оказывается, не трепло, хотя по виду не скажешь. Мне пофиг, я за ту старушку переживал, которая меня порекомендовала.

Слава богу, оказалось, что совесть у него есть.

– Раз об этом зашел разговор, давай проясним все до конца. Ты говоришь, что я залезал к вам украсть деньги, но я приходил за другим. Подробнее сказать не могу, но хочу, чтобы ты уяснил этот момент. Я ведь уже говорил раньше, мне многое доводилось делать, но только не воровать и врать.

Ты хоть смотри, кому врешь. Я ведь пятнадцать лет прожил, будучи твоим братом. Это все равно, что сидеть на куче куриных перьев и говорить всем, будто съел утку, а не курицу. Тоже мне, не воровал и не врал!

Но, как ни странно, брат уже не вызывал у меня такой жгучей неприязни, как раньше. Наоборот, я даже беспокоился, почему же так осунулось его лицо?

– Ну и зачем ты приходил, если не за деньгами? Если ты не виноват, почему не можешь сказать, зачем залез к нам среди ночи?

– Ну хватит! Я ухожу. – Брат резко повернулся, показывая тем самым, что разговор окончен.

– Как там бабушка? – бросил я ему вдогонку.

– Малой, да ты, оказывается, и приличия знаешь. Несколько дней назад, когда ты приходил в больницу, я так перепугался за нее. Но после реанимации ей стало получше. Не просто получше, она даже говорить стала больше, чем до болезни. Я раньше не догадывался, что бабушка такая болтливая. Сейчас ее не заткнешь, так много говорит. Может, она боится, что будет сожалеть на том свете, если не выговорится при жизни. Врач сказал, все в норме. – Брат повернулся ко мне и улыбнулся.

Странно. Почему он все время говорит про несколько дней? Разве это произошло не вчера?

– А разве мы не вчера встретились в больнице?

– Ты чего? Это было три дня назад. Постой. Сегодня четверг, а ты приходил в больницу в понедельник. Ты что, потерял счет дням, как ресторан перестал работать? Кстати, а почему вы закрылись? Из-за болезни шефа, что ли? В больнице сказали, что ему нужно хорошенько отдохнуть? Ну да, деньги деньгами, а здоровье важнее.

Брат вытащил мобильник и показал сегодняшнее число и день недели. Я застыл в ступоре, словно кто-то ударил меня чем-то тяжелым по затылку. Получается, что я и Ачжосси очнулись на третий день.

Я сообщил шефу об этом, когда брат ушел.

– Боже мой! – Ачжосси издал протяжный вздох, больше похожий на стон.

Пошатываясь, он подошел к бумажке на стенке и нарисовал еще три кружочка.

– Значит, нам осталось всего три дня. В это воскресенье наступит сорок девятый день. Это уже действительно слишком!

Мы с Ачжосси стояли какое-то время, глядя друг на друга. По его глазам читалось, в каком он смятении, да и я чувствовал себя не лучше. Я все еще не задался никакой целью, но должен был хоть что-то сделать. Казалось, только сейчас я начал понимать, почему Ачжосси без малейших колебаний согласился на предложение Сохо. Наверное, его тоже мучило это ощущение – «будто не подтерся после того, как сходил по-большому».

Шеф без конца ходил туда-сюда по ресторану. Это отвлекало и мешало сосредоточиться. Мне тоже нужно было придумать, как провести оставшиеся три дня.

– А вы можете спокойно посидеть?

– Я проверяю, смогу ли я ходить, если сейчас выйду отсюда.

– Хотите снова уйти? Это опасно.

– Я знаю, что опасно. Боль будет еще сильнее, чем во второй раз. Но я не могу провести оставшееся время в этом ресторане.

Он весь ослаб и казался неуверенным, но глаза горели решимостью. В перерывах между ходьбой он отжимался от столиков или делал приседания.

– Знаете, – осторожно начал я разговор, – я не хотел об этом говорить, но раз вы опять собираетесь уйти… В больнице Халла я слышал, о чем вы говорили с женщиной по имени Со Чжиён. Я стоял чуть позади и наблюдал за вами как бы со стороны. Я просто хочу высказать вам свое мнение, поэтому не обижайтесь на меня, хорошо?

Я внимательно наблюдал за его лицом. Он медленно кивнул головой.

– Ачжосси, она терпеть не может вас. Причем очень искренне. Я хочу, чтобы вы знали это. А точнее, чтобы приняли. Конечно, эта женщина могла любить вас в прошлом. Но человеческая душа переменчива. В кино или в сериалах очень часто такое изображают. Вы видели сериал «За рекой»? У него еще рейтинг выше тридцати процентов.

– Нет, я почти не смотрю сериалы.

– Он действительно крутой. Если в интернете появлялась статья об этом сериале, под ней в миг появлялось до нескольких тысяч отзывов. Так вот, главный герой сказал такие замечательные слова: любовь к человеку похожа на речную воду. Ведь воду в реке невозможно поймать.

«Какой я мудрый», – подумал про себя.

– Я и сам знаю, что Чжиён не любит меня.

Знает? Тогда зачем он преследует ее? Да ведь он самый настоящий псих!

– А зачем вы это делаете? Зачем преследуете ее? Получается, вы вернулись на этот свет на сорок девять дней только для того, чтобы преследовать ее и отравлять ей жизнь? Боже мой!

– Мм-м…

– А может, из-за блюда, которое изобрели вы, а Чжиён и ее друг выступили с ним на конкурсе, обманув жюри, будто они его создали? Она говорила, что ингредиенты и способ приготовления блюда были другими. Она соврала? Оно было такое же, как ваше?

Ачжосси молчал.

– В любом случае, вам лучше не выходить отсюда.

Я искренне беспокоился за него, но он не ответил. Больше говорить я ничего не стал – знал, что это бесполезно. Я думал только об одном: если он опять выйдет и не сможет вернуться в ресторан, что тогда случится? Ведь Сохо этого так не оставит.

– А что будет, если вы сейчас уйдете и не сможете вернуться? – спросил я после длительного молчания.

– Думаешь, лисица не сможет отыскать меня? Не беспокойся. Даже если я не смогу вернуться в ресторан, она любым способом отыщет меня ради глотка горячей крови, – голос его был абсолютно спокойным.

Душа подобна луне

Ачжосси все-таки снова ушел. Было дождливое раннее утро. Воздух в ресторане наполнился сыростью; возможно, из-за нее тревога в моей душе еще больше усилилась. К ней прибавилась беспокойные мысли: а должен ли я сидеть здесь, когда время безвозвратно уходит? Может, мне тоже нужно выйти? Ведь утекающие минуты не вернуть. Да, нужно пойти повидаться с бабушкой. Другого раза не будет.

«Мы закрылись» – написал я водоотталкивающим маркером на табличке, повесил ее на входную дверь и вышел из ресторана.

Дул сильный ветер и шел дождь. Я взял с собой зонт, но от него не было никакого толку. Синие штаны, которые я бессменно носил сорок шесть дней, намокли под дождем и растянулись, подвернутые штанины волочились по земле.

Когда я вышел на проспект, подумал, что нужно было прихватить с собой наличные и вернуться в ресторан на такси. Видимо, мы умрем, так и не потратив ни копейки из денег, заработанных тяжким трудом.

Хотелось идти быстрее, но мое тело не поспевало за душой, я сильно отставал от своих же намерений. Казалось, насквозь промокший под дождем, я стал в два раза тяжелее. И еще появилось ощущение, что мои ноги как будто укоротились. Хотелось идти широкими шагами, а на самом деле я семенил, но все равно шел так быстро, как мог.