Код Шекспира - Джон Андервуд

— И помогло?

Бальсавар с горечью рассмеялся.

— Честно говоря, нет. Но кто знает, быть может, три головы лучше, чем одна. Он процитировал слова из одного вашего популярного телесериала. «Истина где-то рядом».

«Истина где-то рядом», — старательно записал Джейк. «А ключ — в сонетах», — продолжил он мысленно. Мелисса слушала их разговор очень внимательно.

— А теперь мы ступили на территорию «Секретных материалов»?

— Можете взять с собой дочь, если она захочет составить нам компанию.

Джейк посмотрел на Мелиссу.

— Хочешь посмотреть на «Лондонский глаз»?

Она решительно тряхнула головой.

— Папа, я прилетела в Лондон не для того, чтобы кататься на чертовом колесе в середине ноября.

— Вряд ли, — сказал Джейк Суниру.

— Мне нужно работать, — упрямо сказала Мелисса, отодвигая тарелку и поворачиваясь к компьютеру.

— Жаль. Вас устроит восемь часов? Тогда встретимся у фонтана на Трафальгарской площади, а оттуда пойдем пешком, — сказал Сунир и повесил трубку.

— Ты не особенно мне помогаешь в расследовании, Мелисса, — произнес Джейк. — У меня нет иной заинтересованности в этом деле, кроме как выяснить, что произошло с Десмондом Льюисом и почему. Но складывается впечатление, что у тебя такая заинтересованность есть. Что все это значит?

Она покачала головой и вошла в свою электронную почту.

— Ты явно не знаешь главного об ученых, — заявила Мелисса. — Прежде всего речь идет о распределении территории и сфер влияния. Твой друг индус лезет на чужую территорию, так же как и ты.

— И с каких это пор стремление выяснить правду стало нарушением чужой территории? Не ты ли сказала, что хочешь помочь мне в расследовании и предоставить в мое распоряжение свои знания? Я уже не говорю о том, что тебе должно быть интересно, что именно ныне покойный профессор хотел поведать миру?

Она открыла рот, но в последний момент передумала.

— Ладно, — проворчала она. — Ты меня убедил. Я пойду с тобой. Хотя бы для того, чтобы выяснить, почему доктор Бальсавар упомянул о сонетах.

Она не могла не признать, что теперь это ее очень заинтересовало.

Глава 19

Когда на суд безмолвных, тайных дум…

Лондон, начало ноября, 19.30

Они вновь вышли на улицу через черный ход, и Мелисса тут же начала жаловаться на отвратительный запах в переулке и необходимость пробираться по грязи мимо мусорных куч. Но Джейк не хотел рисковать — ведь теперь они находились под подозрением у полиции.

Они благополучно добрались до Трафальгарской площади, где к ним сразу подошел Сунир.

— «Глаз» находится на противоположном берегу Темзы, куда можно перейти по пешеходному Хангерфордскому мосту, — сказал он, показывая рукой в сторону «Глаза».

Это крупнейшее в мире колесо обозрения сначала получило название «Колесо миллениума», его ярко освещали лазеры, и оно высоко вздымалось в небо над городом. У Джейка тут же возникло ощущение, что место для него выбрано неудачно — уж слишком колесо напоминало перевернутый космический корабль инопланетян, зависший над древним городом.

Они быстро зашагали к реке, не обращая внимания на яркие огни города. Ветер был настолько холодным, что Мелисса, выросшая в Калифорнии, не выдержала и начала вслух выражать сомнения в целесообразности замысла Сунира.

— Ладно, доктор Бальсавар, — сказала она, когда они ускорили шаг, — давайте будем откровенны. О какой великой тайне сонетов вы говорили?

— Я могу лишь повторить то, что сказал мне доктор Льюис. Но разве вы сами никогда не задумывались о противоречии между тем, что мы знаем об авторе, и содержанием его стихов?

На лице у Мелиссы появилось задумчивое выражение.

— Ну, я уже говорила раньше, мы никогда всерьез не занимались изучением биографических материалов. Они воспринимаются как данность.

— А у вас не возникло ощущения, что они полны тайн?

— Иногда. Но к чему вы клоните? Любые великие произведения искусства полны тайн.

К тому моменту, когда они подошли к Стрэнду, почти все небо над головой закрывало гигантское колесо на другом берегу реки, которое, как механизм колоссальных часов, медленно вращалось.

Когда они ступили на пешеходный мост, Сунир бросил взгляд на Темзу, и Джейку показалось, что ему не понравилось то, что он увидел, однако через некоторое время Сунир кивнул.

— Я знаю одно. Тайна особенно ощутима в сонетах. Ваши знатоки Шекспира так и не сумели установить соответствия между его прекрасными, эмоциональными стихами и приземленной, лишенной любви и прикованной к дому жизни. В течение столетий им приходилось проявлять невероятную изобретательность, чтобы найти в них хоть что-нибудь, что подтверждало бы его авторство, — они придумали гипотетических гомосексуальных любовников, Смуглую леди и другие столь же неубедительные и весьма фантастические вещи.

— Доктор Скофилд постоянно твердит, что у него было поразительное воображение, как и у всех великих поэтов, — сказала Мелисса.

— Поэты пишут о своей любви, о своих потерях и о своей жизни, а не о вымышленных героях, проживающих жизнь, о которой им ничего не известно, — возразил Сунир. — В жалком существовании человека из Стратфорда не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Смуглую леди или другие образы и мысли из великих сонетов.

— А в чьей же жизни это было? — резко спросила Мелисса.

— Я не знаю. Но если мы внимательно посмотрим на каждое слово, на каждую строку его стихов и сонетов, то увидим, как они резонируют с голосом пылкого человека в ссылке, размышляющего о потерянной жизни и свободе, человека, которого мучает чувство личной вины. Это совсем не похоже на Шекспира.

— А почему вы заговорили о ссылке? — вмешался Джейк.

— Доктор Льюис сказал, что истинным автором был тот, кто жил в ссылке, скорее всего, в Италии, где происходит действие большинства пьес.

Мелисса покачала головой.

— Категорически не согласна, — сказала она.

— Мне это кажется притянутым за уши, — поддержал дочь Джейк, стараясь соблюсти объективность. — Приведите мне пример.

— Хорошо. — Сунир кивнул. — Начнем с сонета двадцать девять:

Когда в раздоре с миром и судьбой,Припомнив годы, полные невзгод,Тревожу я бесплодною мольбойГлухой и равнодушный небосвод

И, жалуясь на горестный удел,Готов меняться жребием своимС тем, кто в искусстве больше преуспел,Богат надеждой и людьми любим, —

Тогда, внезапно вспомнив о тебе,Я малодушье жалкое кляну,И жаворонком, вопреки судьбе,Моя душа несется в вышину.

С твоей любовью, с памятью о нейВсех королей на свете я сильней.[36]

Мелисса покачала головой.

— Об этом сонете написано множество статей, — сказала она. — И что с того? Он отражает состояние духа человека, его постоянное…

— Он прав, — вмешался Джейк. — Это говорит человек, находящийся в ссылке. Шекспир когда-нибудь бывал в ссылке?

Мелисса не ответила, отвернулась и зашагала по мосту.

— Нет, он никогда не был в ссылке, — заявил Сунир, ускоряя шаг, чтобы не отставать. — Сонет описывает состояние отвергнутого человека, ставшего парией, изгнанного из страны. А нам точно известно, что с Шекспиром никогда ничего подобного не случалось.

— Вы не можете говорить серьезно, — резко возразила Мелисса через плечо. — С каких это пор автор не может воспользоваться своим воображением?

— Мой бог, женщина, — пробормотал Сунир, еще больше прибавляя шаг. — Он говорит от первого лица. Вслушайтесь в его слова: «Я малодушье жалкое кляну». Как это мог написать Шекспир, толстый, счастливый, разбогатевший на трудах других людей? Он никогда не был парией. Ему было нечего проклинать. Вслушайтесь — это жалобы ссыльного.

Мелисса немного смутилась, потом взяла себя в руки и пристально посмотрела на Сунира.

— Микеланджело никогда не видел Бога или рая, однако, сумел очень неплохо расписать Сикстинскую капеллу.

Джейк не мог не улыбнуться — Мелисса привела неплохой довод. Теперь смутился Бальсавар.

— Сожалею, мисс. Но я не могу принять ваше объяснение. Микеланджело был знаменитым художником, люди видели, как он работает, именно по этой причине Папа нанял его расписать Сикстинскую капеллу. И он был хорошо знаком с работами своих предшественников. А вот Шекспир при жизни особой известностью не пользовался.

Мелисса содрогнулась.

— Вы настоящий кладезь знаний.

Джейк смотрел на реку и пытался понять, что вызвало такое раздражение у его дочери. Он никогда не слышал и не изучал большинство сонетов — как, по его подозрению, и большинство людей, за исключением тех, кто в колледже выбрал английский в качестве профилирующего предмета.