Гаманчо (сборник) - Наталья Пяткина-Тархнишвили

Курьёзно то, что все как-то устраиваются, никто не грустит в одиночку, и ничей незабываемый образ не проносится через всю жизнь, как бы нам ни хотелось быть единственными и неповторимыми. Стало немного грустно. «Костюм – так себе, без шика, обычный свадебный костюм, и улыбка такая же…»

Раньше как-то не думала, меняется ли улыбка человека рядом с другим, новым человеком. Улыбка, обращённая к другому человеку.

Когда умирал Давид, он позвал своего младшего сына Соломона. Снял со своей руки кольцо и надел его сыну со словами: «Когда нахлынет сильный гнев или сильная радость, посмотри на эту надпись, и она тебя отрезвит». На кольце было написано: «Всё проходит».

Оля сразу увидела Сергея, стоявшего у модного японского ресторана. Подошла решительно. Ей хотелось произвести на него такое впечатление.

– Здравствуйте, Серёжа.

Собиралась подать руку, по-деловому, но передумала. Это лишнее. Смотрела на него прямо, немного опустив голову. Это положение лица ей казалось наиболее выигрышным, сильным.

Он курил, стоя на ветру без шапки, подняв воротник куртки. Пацанское что-то. Ей почему-то это понравилось. Сразу стало легче. Заметила его весёлые глаза. Ну да, он же молодой, всего три года разницы. Заулыбалась навстречу, хотя по дороге от машины решила сразу не улыбаться. Все часто придумывают позу, стратегию, а на деле потом получается совсем по-другому.

– Ну здравствуйте, Оля. Долго же я вас вызывал на встречу.

– Я согласилась только потому, что вы настаивали на разговоре. Мне интересно, о чём будет этот разговор. Так, любопытство, не более.

Посмотрели друг на друга, рассмеялись.

– Так будем заходить внутрь или нет? – пошутила Оля.

– Ну вы же хотели поесть.

– Я хотела совместить еду с разговором. Мне просто захотелось пойти в этот ресторан. Все о нём говорят, а я пока не была. И кстати, никто из моих знакомых не ест суши.

Эту фразу Оля произнесла специально, ей хотелось сразу подчеркнуть, что она часто бывает в ресторанах, во-первых, а во-вторых, «те», с кем она туда ходит, суши не едят.

С Сергеем они виделись в первый раз, а по телефону общались на «вы». Вообще-то он познакомился с её подругой Мариной. Подруга тоже была в разводе уже года три и особо не грустила. Муж оставил ей хорошее содержание: новый одноэтажный дом в Парголове, машину, деньги на ребёнка давал регулярно. У неё была небольшая турфирма, тоже выделенная при разводе мужем, которая приносила кое-какой доход. Марина периодически выезжала то в Турцию, то на Кипр в рекламные туры. Выпивала, пела в караоке, часто приглашала к себе друзей и знакомых, веселилась от души. В принципе, так было и при муже, который, кстати, не пил вообще. Собственно говоря, их развод был вполне логичен – каждый жил своей жизнью. Для «своей жизни» Марине нужны были только деньги, она сама знала, на что их потратить. Уж как она обрадовалась, когда Оля развелась! С каким воодушевлением помогала Оле перевозить какие-то вещи к родителям.

Развелась Оля неожиданно и очень быстро. Побывала замужем… После рождения ребёнка всё стало как-то разлаживаться. Сначала разлаживаться, а потом уже просто рушиться… Муж постоянно уезжал, как говорил, «отдыхал с друзьями», хотя деньги домой приносил. А с похмелья даже делал подарки, начиная с огромных букетов утром. На свои развлечения он никогда не скупился, в ресторане мог прокутить большие деньги, о чём не жалел. Терял телефоны, куртки, ключи, очки. Олю на охоту с собой звал, на рыбалку, на шашлыки – туда, где обязательно с алкоголем и ночёвками. Его развлечения были всегда продолжительны во времени. Она не соглашалась – а ребёнка куда, маленький ещё. Он уезжал дня на два-три. С ребёнком не занимался, так, подержит полчаса на руках – вот и все занятия, с коляской во дворе ни разу не гулял. Оля его оправдывала, жалела, посмеивалась над этим: «Он же деньги зарабатывает, устаёт, не мужское это дело, опыта нет». А как же трогательно было видеть молодых отцов, прогуливающихся с коляской вокруг домов. И ведь они наверняка тоже работают. Оля додумывала: «Жена, видно, спит, а он ей сказал – поспи, мы погуляем пока». У неё такого не было. А тогда очень хотелось.

Казалось, и вспомнить-то нечего. Однако почему-то помнились немногие счастливые и безмятежные дни. В принципе, конечно, позитивно свойство памяти помнить только хорошее. Как они летали куда-нибудь отдыхать, выпивали в полёте, а он обещал, обещал… Под алкоголем было весело, всему верилось, мечталось, загадывалось. Строились планы, записывались в тут же начатый «семейный» блокнот. По приезде блокнот оставался лишь частью путешествия к морю, вместе с фотографиями и магнитами на холодильнике.

Конечно, было жалко себя и стыдно – перед родителями, перед коллегами на работе. Её видимое замужнее благополучие было частью её образа, это помогало ей находиться в равновесии на работе. Но последние два года было особенно тяжело. Развязка, как в драматическом произведении, была неминуема, она уже приближалась.

Хотелось уехать от него, исчезнуть. Оля отворачивалась к стене и мечтала проснуться где-нибудь в другом месте, она загадывала это. Засыпание было самым счастливым моментом всего дня. Общаться с мужем стало трудно. Они вглядывались друг в друга, злились, обменивались колкостями, его мама и сестра добавляли перца. Мама требовала ежеминутной любви и уважения, денежных средств и вложений в купленную недавно дачу, сестра – подарков, походов в клуб и щедрой братской любви. Невестка, естественно, всем мешала, ведь до неё «наш Боренька был совершенно другой, мы больше общались и делились всем, кстати, какие подарки он нам дарил!»

Свекровь приезжала в любое время, открывала двери своим ключом, критиковала все её начинания и покупки. Перевешивала картины, меняла занавески и обсуждала новые обои. Оле казалось, что вся её энергия направлена на их брак. Свекровь пыталась контролировать буквально всё – от зарплат до деторождения и, конечно, мыслей и настроения невестки. В словах мужа, вероятно, с её подачи, появилось «карьеристка», «детей не хочешь ещё рожать», «лицо сделай попроще». Глобальное недопонимание перешло все границы. Собрать то, что буквально рушилось на глазах, было уже нельзя. Да и сил на это не было.

Случается так, что ты понимаешь чётко – «это конец», а твой самый близкий человек становится чужим, далёким, злым и безжалостным. И ты упрямо этому не препятствуешь. Только, как можешь, оттягиваешь момент. Потому что страшно что-то менять, страшно произнести «всё».

Оля в одно мгновение осознала, что она полностью потеряла контроль над ситуацией. Особенно когда он сказал: «Не собираюсь объясняться. Буду жить так, как хочу». И уехал на все выходные неизвестно куда. Хорошо, что сынишка был с бабушкой, Олиной мамой, на юге. Когда он вернулся, они уже развелись.

Кстати, один раз они уже разводились. Буквально спустя год после свадьбы. И именно из-за свекрови. Её придирки и постоянное вмешательство в дела молодой семьи Олю просто убивали. Как могла, она старалась отстаивать свою независимость и целостность созданной ячейки. Они уже оба работали, жить тоже было где. Ну что ей постоянно нужно! Звонки, приезды, одежда, которую она лично подбирала для сына. Рыжая замшевая куртка, явно возрастная, нелепое коричневое кашне… Перед свадьбой они поругались из-за костюма жениха. Свекровь настаивала на «нестандартном решении» костюма, и в итоге на свадьбе он был в укороченном пиджаке, напоминавшем костюмы официантов, не хватало только салфетки на руке. Оле она тоже настоятельно рекомендовала подобрать что-то типа брючного костюма, откладывала бледно-зелёное платье в одном из бутиков на Невском. И это на первую-то свадьбу, в двадцать один год, не осложнённую беременностью или прочими обстоятельствами! Вечер перед свадьбой Оля проплакала, и ей было больше всего обидно из-за того, что её избранник, её будущий муж был не на её стороне.

И ещё – обязательно каждодневные телефонные «разговоры по душам», советы, после чего следовали скандалы, ссоры, выяснения. Муж был всегда на стороне мамы. После каждой ссоры Оле хотелось всё бросить и убежать к родителям. Собственно говоря, так и произошло. Его сестра с друзьями, двоюродный брат постоянно приезжали в гости, по нескольку раз на неделе. Свекровь называла это «обычным общением в кругу семьи». Пьянки, посиделки до утра в однокомнатной квартире! Оля не высыпалась, а утром надо было на работу. Все совместные деньги уходили на застолья и подарки на дни рождения его многочисленным родственникам. И молодая семья ударилась о лодку быта, не пройдя испытания «год после свадьбы».

Ещё через год, на День влюблённых, они всё же помирились. Бывший муж устроил романтический ужин и пригласил Олю. Она не устояла вопреки длительным беседам с родителями и уговорам друзей на предмет «разбитой чашки, которую не склеишь», и семья воссоединилась. Как уж он говорил: «Ты мне дороже всех на свете», «Мне было плохо без тебя». А может быть, в тот вечер Дня святого Валентина Оле было очень холодно и просто хотелось тепла, уюта, хорошего ужина и вина со свечами…