Злые сумерки невозможного мира - Александр Колосов

— Э-э! Вы куда это направляетесь?! — заорал один из привратников, потрясая трезубцем.

— …наравне с Олимпийцами, — продолжал Артём, накрепко зажав собственное сознание, — значит видался и с ними.

— Я кому говорю?! — Чертяка, как видно, окончательно выведенный из себя, бросил пост на напарника и ринулся к путешественникам, гулко топоча першероновскими копытами.

— При их тогдашнем восприятии мира, — вещал Артём, старательно игнорируя мерзопакостную иллюзию, набегавшую справа, — он и тутошние призраки считал существами, подначальными своему «батюшке». Структура царства Аида…

Нападающий пролетел сквозь недоверчивую троицу поисковиков, развернулся и принялся топтать их ногами, царапать лапами. Несмотря на свою очевидную слабосистемность, козлом от него разило со страшной силой.

— …накрепко связана с представлением иерархической подчиненности Кронионов Зевсу. Миры не разделялись, а выстраивались пирамидкой, — невозмутимо объяснял Артём. — Кстати, чем это здесь так воняет?

— Да кто ж его разберет, — Большой недоуменно пожал плечами, по его упитанной морде медленно расплывалась злорадная широчайшая ухмылка. — Может, консервы протухли, а может, свалка поблизости. Ты продолжай, продолжай, Тёма, не отвлекайся на всякую ерунду.

Страшилище в ярости плюнуло огнем и, обреченно махнув лапой, поплелось в сторону покинутого поста.

— Идиоты какие-то! — донеслось из-за косматой его спины.

Андрей, не выдержав, зашелся в приступе хохота.

— Ну, вы и комики, братцы! — простонал через силу.

Дьявольская иллюзия повернулась и погрозила им своей трехконечной острогой. Это было все, что ей оставалось.

Неприступная стена, сложенная из громадных валунов, так убедительно обомлевшая, что просто — ах! — пропустила воодушевленных юмористов без малейших помех. Даже впечатлительный Андрей не замешкался ни на минуту.

— Короче, твой Геракл настолько был убежден в том, что ни одна здешняя тварь не посмеет ему навредить, что им ничего и делать не оставалось, как подчиняться.

— Ясно, — подытожил Большой. — Иными словами — сыграл на противоборство концепций. Похоже на правду, похоже. Это, пожалуй, все объясняет. Проверить-то всяко-разно не можем. Придется принять за гипотезу.

За стеной действительно начинался настоящий Ад: там и сям горели вполне натуральные костры, кипели черные вонючие котлы, наполненные булькающей, пузырящейся смолой, шипели гигантские сковороды… Были и мучающиеся грешники — бесплотные, смутные тени, театрально орущие во всю глотку, искусно стенающие и проклинающие свою незадачливую судьбу. Повсюду шныряли всевозможные бесы, сошедшие, казалось, с полотен больного Гойи и Босха. Одни бегали между костров, деловито подбрасывая растопку, шуруя кочергами в багровых углях, другие реяли в воздухе, подтаскивая из «облаков» новые порции страждущих.

— Вот что может создать бредовая мысль человечества, — вздохнул атаман. — Заметьте: не человека — это бы еще куда ни шло, что за народ без урода, но перед нами плод стойкой невменяемости всего рода людского! Эй ты, призрак! — окликнул он одного из чертей. — Ну-ка, сделай вид, что ты настоящий!

— А я, по-твоему, какой? — зарычал призрак, оскорбленный до самой глубины несуществующей своей души. Его пасть, украшенная алым раздвоенным язычищем, растянулась вполовину роста и клацнула тремя рядами акульих зубищ. — И вообще — почему тут без дела шляетесь, мать вашу так! А ну, марш на сковородку!

— Этого еще не хватало, — холодно ответил Большой, — всякий бред выслушивать. Тебе надо, ты и действуй.

— Сталкеры, что ли? — проворчал бес после минутной бесплодной борьбы. — Так бы и сказали. Только рано торжествуете, проходимцы: будет время — рассчитаемся на всю катушку! Еще плакать станете, что вовремя на сковородку не сели!

— Да что так? — усмехнулся Артём.

Бес посмотрел на него с издевательским сожалением.

— Сталкерам конец предопределен, — объяснил он и облизнулся. — Их смерть здесь гуляет. Как ни брыкаются, а рано или поздно на нее набредут.

— Ты мне ребят не запугивай, — встрял Большой. — Что будет, то и будет. А скажи-ка нам лучше, виденье зловредное, где бы нам новенькую из настоящих найти?

— Ну, не знаю, — замялся призрак, — говорят, что вон там какая-то белобрысая цыпочка появилась, — и он ткнул влево черной от копоти лапой.

— Спаси тебя Бог, доброе привидение. — Большой шагнул прямо в костер, его подручные, не рассуждая, двинули следом.

— Эй, вы куда? — всполошился бес, забегая сбоку мелкой рысью. — Я же вон туда показывал.

— Отстань, а то развею, — предупредил адский «челнок». — Брысь, говорю!

От всей этой чехарды, что творилась вокруг, рябило в глазах. Прошло не больше двух часов после «форсирования» Леты, но Артём уже выдохся так, будто весь день чугун разгружал. Он уже шел, не глядя, куда ступает; окружающая обстановка слилась в сплошное мелькание неблагоцветного калейдоскопа.

— Давайте отдохнем, — донеслось сквозь разноголосое верещание и гул призрачного мира.

— Терпите, орлы! — откликнулся Большой. — Еще часок-полтора надо продержаться. Только не забывайте, во имя всего святого не забывайте, что мы в пустыне. Андрюха, здесь ничего нет! Только песок и дурной мираж. Реально существуем лишь мы с Артёмкой. Вперед, мои хорошие, вперед, родимые!

Как они вырвались на чистое пространство, Артём не помнил, хоть убей. Очнулся от противного хруста песка на зубах, тяжело перевалился на бок, точно червь, выполз из лямок вещмешка, долго отплевывался. Андрей лежал рядом, раскинувшись навзничь, не дышал, а стонал. Большой в мокром до подошв комбинезоне полз на четвереньках, за ним тянулась аккуратно изогнутая борозда.

— Ты это чего? — изумился Артём. Из пересохшего горла слова выдирались с каким-то истерическим скрипучим подвизгом. Он закашлялся и полез за фляжкой.

— Осторожность не помешает, — уклончиво отозвался Большой, замыкая неровную, но отчетливую окружность. Приподнялся, окинул критическим оком место соединения, старательно подправил осыпавшийся ровик, исключив малейший намек на возможную перемычку. Отдуваясь, плюхнулся на задницу. — Ну, кажись, усё. Сорок минут на роздых, и будем трогаться.

Через десять минут поспел кофе. Измученный миллиардер, обжигаясь и охая, выдул первую кружку с рекордной скоростью и тут же приладил на огонек вторую порцию.

— Теперь молчок! — предупредил соратников адский ходок, и в голосе его прозвучала такая тревога, что у Артёма что-то ёкнуло в бесстрашной груди. — Даже если здешнее небо нам на голову сверзится — ни звука!