Злые сумерки невозможного мира - Александр Колосов

— Гр-р-роб! — с удовольствием сказала зловещая птица. — На гор-р-рбу гр-р-роб! На гр-робу вор-р-рон! Гр-рудинка р-радует Р-руми!

— Р-рано р-радуешься, Р-руми, — огрызнулся Большой. — Дур-р-рак!

— Раб! Р-р-р-ра-аб! — озлился ворон, заполошно хлопая крыльями, но предусмотрительно держась в недосягаемости прицельного броска. — Пр-р-роклят! Пр-р-роклят!

— В следующий раз сокола с собой принесу, — пообещал Большой. — Он тебе перья-то повыдерет, курица в макияже!

Впереди появилась едва заметная черная точка. Большой выругался и, набычась, ускорил шаг.

— Может, обойдем? — предложил белый от ужаса Евдокимов.

— Зря ноги истопчешь, — рявкнул атаман. — Не забывайте об уговоре, салаги, и держитесь по-свойски.

Ворон Руми спикировал наземь, шел по песку и каркал в спину. Лисица бегала кругами, подвывая и облизываясь. Веки автономного глаза на миг сомкнулись, но взгляд от этого сделался еще противней, еще пристальней. По мокрым спинам гулял знобкий сквозняк. Точка медленно, но неотвратно росла, обретая очертания беспросветно-черной скалы, отблескивающей багровыми лучами. От одного взгляда на этот глухой монолит на душе становилось тревожно до мути. Большой сбавил темп, сопел тяжело, со всхлипом.

Скала приближалась, становясь еще угрюмей, еще страшней. В пределах видимости песок волновался, шурша, будто нескончаемый клубок трущихся змей. Небо заметно снижалось, а может, скала оказалась гораздо больше, чем привиделась на первый взгляд. Над головой с радостным голодным хрипом промчался Руми и сел на вершину горы, клоня набок носатую головку. Большой вел свой отряд напрямик, не сворачивая.

Артём совсем было приготовился форсировать очередное препятствие привычным уже методом, но скала внезапно повернулась вокруг своей оси. В скале сидел человек. Точнее, не сидел, а полулежал, откинувшись, словно в авиационном кресле. Над головой его нависала глыба утеса, под ногами виднелись шесть полированных ступеней.

— А-а-а! — воскликнул он хорошо поставленным басом. — Кого я вижу?! Здорово, Большой!

— Ненастный денек, темная ночка! — вежливо отозвался адский ходок. — Как поживать изволите, ваше паскудство?

Черные кудри незнакомца густой волной струились до могучих плеч, на которых, при желании, можно было запросто унести матерого зубра. По обе стороны изящно изогнутого носа мерцали раскаленые уголья огромных глаз, взиравших на дерзких людишек с властной, но мягкой иронией. На резко очерченных губах гуляла царственная улыбка. Бледное лицо было тщательно выбрито, тяжелый подбородок с пикантной ямочкой, столь почитаемой представительницами прекрасного пола, заметно выдавался вперед. Шея, похожая на колонну каррарского мрамора, была украшена витой золотой гривной, отполированной до солнечного блеска. Длинная рубаха, сотканная из золотых нитей, спускалась ниже колен и на талии была туго стянута черным бархатным пояском, обшитым изумрудами; просторные рукава достигали жилистых, крепких запястий. Длинные ухоженные пальцы, унизанные янтарными перстнями, неторопливо и как-то осмысленно шевелились на подлокотниках этого экзотичного трона. Холодной, беспросветной жутью повеяло вдруг в парном адском эфире.

— Скучно живу, — вздохнул незнакомец, но было в его голосе такое неистребимое ханжество, что Артёму на миг очень захотелось вдруг плюнуть в это красивое и бесстыдное лицо. — Весь в нетерпеливом ожидании я, разлюбезный мой сталкер. Все сижу и гадаю: помнишь ли ты о нашем уговоре?

— О таком не забудешь, — с откровенным сожалением ответствовал Большой, сбрасывая рюкзак наземь. Его подчиненные охотно последовали поданному примеру.

— А чего ж на глаза не кажешься? — весело попенял державный брюнет. — Давно бы пора.

— Задача больно серьезная, чтобы спешить.

Незнакомец сочувственно закивал пышной своей шевелюрой.

— Это верно, Большой. Ты даже не представляешь себе, насколько серьезная.

— Отчего же не представляю? Напротив.

— А вот это уже не твоего ума дело, — холодно промолвила автономная сущность, продолжая однако скалиться в псевдорадушной улыбочке. — Откуда ты знаешь о Сроке, насекомое? Что ты вообще можешь об этом знать? От кого?

Большой задумчиво смотрел брюнету прямо в глаза.

— Я вижу, с памятью у тебя совсем неладно стало, Асмодей, — сказал он просто. — А ведь «Апокалипсис» при тебе был написан.

— При мне, — согласился Асмодей, наклоняясь вперед. Его пальцы впились в подлокотники, точно вороньи когти. — Только почудилось вдруг, что Иван-апостол и твоя болтовня — разные вещи. Сам скажешь или помочь?

— Ты меня не пугай! — Большой вынул сигару, явно бравируя, щелкнул по ней ногтем. — Ничего ты мне не сделаешь. Я в пятницу говорил с Тимохой, он в этот вертеп больше не ходок. Кто тебя выведет в мир, кроме меня? Уж не мои ли салаги?

Существо, обосновавшееся в утесе, плотоядно сощурилось, разглядывая наглеца с головы до пят. Лисица подбежала почти вплотную.

— Угр-р-робим? — деловито каркнул Руми с вершины скалы. — Пор-ра, пор-ра…

— Подойди-ка поближе, если такой храбрый, — сказал Асмодей. — Чего замялся?

— А мне и здесь хорошо, — отозвался Большой, извлекая зажигалку.

Артём понял, что приближается решающая минута, подтолкнул локтем Андрея.

— Не дразни меня, сталкер, — сказал Асмодей, приподнимаясь. — Я ведь демон не гордый, могу и сам подойти. Как бы только кой-кому худо не стало.

— Без меня отсюда никто не выберется, — твердо ответил Большой. — Тебе-то и вовсе дорога заказана.

Асмодей легким, игриво-пружинистым шагом спустился вниз. В его правой руке неведомо откуда очутилась вдруг двухвостая плеть. Два огромных — с ладонь — скорпиона, уместившиеся на кончиках плети, угрожающе завозились, вздымая гарпуны хвостов.

— Так что, насекомое? — спросил Асмодей, остановившись в двух шагах от Большого и взирая на него с высоты двухметрового роста. — Огреть разок?

Большой не дрогнул, не отступил. Они стояли друг против друга — две боевые машины, и адский воздух плавился в огне их встречных взоров. Прошла минута, протянулась другая…

— Ты причинил мне много зла, — сказал Большой, опуская глаза и прикуривая сигару. Было прекрасно видно, как судорожно вздрагивает маленькое пламя зажигалки в его руках. Понимая, что все пропало, «салаги» шагнули вперед, обходя демона с флангов. — Откуда мне знать, что наш уговор не будет нарушен, спустя мгновение после того, как я выведу тебя на свободу?

— Я поклянусь тебе именем моего господина, — ответила сущность, играя плетью. — И ты понимаешь, насколько мне будет худо, если я не исполню той клятвы.