Академия Кроувилл. Искушение для ректора - Наталья Гордеевская

Ректор же может воздействовать на людей ментально! Я же читала об этом в той папке, где был список его группы. Зачем он это сделал?

Хотя, если это он заставил ее одеться скромнее и вести себя не так развязно, то и хорошо. Все-таки у нас тут мужская академия, не хватало еще сверкать своими прелестями направо и налево.

Я мысленно улыбнулась. И когда я успела так полюбить эту странную академию, что начала считать ее и своей тоже?

— Лили, — окликнул меня господин Кларанс. — Я попрошу вас отнести вот этот документ ректору на подпись. Тут перечень книг, которые подлежат списанию.

После обеда я направилась в кабинет ректора, сжимая в руках список от библиотекаря.

Если раньше я заходила к нему с опасениями или с неохотой, то сейчас мне почему-то хотелось его увидеть. В конце концов, ректора я так и не поблагодарила за свое спасение. Да и неплохо бы немного разузнать про эту Ариадну и ее странную перемену в ее поведении.

Я тихонько постучалась и вошла.

Ректор стоял у окна в своей излюбленной позе: ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди. Снова весь в черном, даже треугольный платок, которым он закрывал лицо в Греймуне, повязан на шее. Опять на дело какое собрался или это его любимый наряд?

— Господин ректор, — начала я нейтральным голосом. — Господин Кларанс просил вас подписать документ.

Он посмотрел на меня как-то печально и задумчиво. Сел за стол, подписал список и мягко попросил:

— Сходи со мной на прогулку?

— Что? — я не сразу поняла его странной просьбы.

— Я хочу выйти отсюда и немного прогуляться в лесу. Пойдем со мной? Ты же хотела узнать меня получше, вот как раз у тебя и будет возможность.

Я даже немного растерялась от неожиданности. Погулять в лесу мне бы очень хотелось, да и выпадал шанс пораспрашивать ректора.

— С удовольствием, — я искренне обрадовалась. — Только отнесу список господину Кларансу и оденусь.

Через пять минут я уже была полностью готова. Среди форменной одежды, которую мне подбирала Кларисса, нашелся еще один зимний плащ, поэтому мне не пришлось долго возиться.

Ректор ждал меня в вестибюле, натягивая на руки черные кожаные перчатки.

Он вышел первым и направился по едва заметной тропе в лес, а я следовала за ним.

День был чудо как хорош! Солнце светило не по-зимнему ярко, ветра не было, а снег стал таким рыхлым, что можно было слепить снеговика.

Тропа стала расширяться, и мы углубились в лес.

Ректор шел молча, заложив руки за спину, как будто погруженный в тяжелые раздумья. Я не решалась заговорить первой, поэтому шла за ним и наслаждалась свежим воздухом, пиная перед собой сухую веточку.

Внезапно он резко остановился, и я врезалась ему в спину.

— Что случилось? — встревоженно спросила я.

— Ничего, — невозмутимо ответил ректор. — Просто я ждал, что ты набросишься на меня с очередными обвинениями или вопросами, а ты веточку пинаешь, как дитя малое.

— Есть у меня один вопрос… — начала я.

— Про Ариадну? — он повернулся ко мне и усмехнулся.

— Ну да, — я не стала притворяться, что мне не было интересно.

И как-то неприятно царапнуло внутри, когда я вспомнила, как она пыталась повиснуть на ректоре.

— Ревнуешь? — он снова усмехнулся, вот только не очень радостно.

— Вот еще, — сердито ответила я, деля вид, что рассматриваю что-то у себя под ногами. — С какой стати?

— А жаль, — он сделал вид, что расстроился. — Мне было бы приятно.

— Эта Ариадна, она вам кто? — осмелев, спросила я. — Ваша возлюбленная? Вы были в отношениях? Просто она так вела себя, будто …

Он изумленно посмотрел на меня так, словно я ляпнула несусветную глупость.

— Нет, конечно, — гневно ответил он. — Никаких отношений у нас не было и быть не может. Стал бы я тогда подписывать наш с тобой брачный контракт?

Почему-то после его слов мне полегчало.

— Тогда кто она вам? — спросила я напрямую.

Глава 35

Он глубоко вздохнул:

— Это непростая история. Ариадна — дочь моего наставника, который погиб на задании, спасая меня. Мне было тогда двадцать лет, я не был опытным бойцом, поэтому долго чувствовал свою вину за его смерть.

Это откровение меня поразило. Ректор всегда выглядел сильным и уверенным в себе, как будто он такой всегда и был. Но и у него, как у всех нас, были свои тяжелые воспоминания.

Он немного помолчал и медленно двинулся вперед, а я пристроилась рядом, продолжая слушать:

— Я знаю Ариадну с ее пятнадцати лет. Она была единственным ребенком и ни в чем не знала отказа. После смерти отца ее мать пережила несколько нервных срывов и попала в лечебницу, откуда так и не вышла. Дальнейшим воспитанием девочки занимался ее дядя со стороны матери, ты его знаешь, это Герберт.

Я изумленно остановилась, но спохватившись, вновь пошла рядом.

— Герберт? Дядя Ариадны?

— Да, — ректор покосился на меня. — Не удивляйся, Его Величество из уважения к подвигу павшего героя не оставил без внимания его родственников. Герберта пристроил ко мне, а Ариадна выучилась в женской академии и ее взяли на работу в один из отделов королевской канцелярии.

— А почему Ариадна назвала вас «своей любовью»? И вообще, вела себя так, словно вы не просто знакомы. Как-то не похоже, что вы просто друзья, — я не хотела, чтобы было похоже на ревность с моей стороны, но и проигнорировать мучивший меня вопрос тоже не могла.

— Я не договорил, — продолжил ректор. — Ариадна, как мне кажется, больше похожа на свою мать. Резкая, взбалмошная, импульсивная, одержимая своими идеями. И уж если вбила себе чего-то в голову, то все — не отступит. Отец часто брал ее с собой на тренировки, там мы и познакомились. И она почему-то решила, что мы суждены друг другу.

Он снова усмехнулся, хотя я не очень понимала, что именно в этой ситуации ему кажется смешным.

— Почему вы ухмыляетесь, что в этом веселого? — переспросила я.

— А то, что мы с ее отцом тогда недооценили серьезность ситуации. Мы оба решили, что это простая детская влюбленность, которая бывает у каждого ребенка в ее возрасте. А когда наставник погиб, да еще и спасая меня… Ариадна уцепилась за это и требовала у Его Величества немедленно выдать ее за меня замуж в качестве компенсации.

— Что? — я поразилась абсурдности ее требований. — Как-то это чересчур. Может, от горя она не понимала, что говорила?

— Прекрасно понимала, крошка Лили! — воскликнул он. — Она стала словно