А после они... (СИ) - Юлия Резник

Интересно, зачем бы она ему понадобилась, учитывая, что в руке моей будущей свекрови самый, блин, настоящий ствол?!

— Мама?!

Та-а-ак. Похоже, Фому заклинило. Нет, я тоже в шоке, но… Тычу ему кулачком в бок. Господи Иисусе. Дети не должны видеть своих родителей… эм… вот так. Сколько бы лет этим самым детям не было. Они трахались. Это очевидно. Фу-у-у… Интересно, как давно это началось? И не с этим ли связаны участившиеся командировки отца?! Выходит, не у нас одних с Фомой отношения на расстоянии?

— Вы же ненавидите друг друга! — озвучивает мои мысли Феоктистов.

— От ненависти до любви один шаг. Да, Алунчик? Ну, что ты застыла? Иди оденься, что ли. И на стол чего-то метни.

Мой… Мой папа отвешивает этой… ладно… моей свекрови… то есть самой настоящей генеральше шлепок по заду и подходит ко мне обняться. А та ничего. Опускает ствол в карман шелкового пеньюара и, кажется, в самом деле смутившись, бормочет какие-то приветствия и… сбегает.

— Озвереть, — комментирует увиденное Фома, недоверчиво тряся головой.

— А елку вы зачем купили? У нас есть!

— Вообще-то, пап, тебе тоже не мешает одеться, — бурчу я.

Отец окидывает взглядом свои синие трусы от Тома Форда. И почесав лысину, послушно уходит, велев нам напоследок располагаться.

Кусая губы, поворачиваюсь к позеленевшему Фоме.

— Он ее, что ли, трахает? — ошалело интересуется он, будто мы видели не одно и то же.

— Похоже на то.

— Пипец. Просто жесть какая-то. Ей же под пятьдесят!

— Как и ему. Ты думаешь, люди в этом возрасте не трахаются?

— До этого момента я был уверен, что родился в результате непорочного зачатия.

— Серьезно? Она не знакомила тебя со своими…

— Нет! — рявкает Феоктистов. — Боже. Как мне это развидеть? У нее что, сделанная грудь?!

— Ты про импланты? Я не разглядела. Но форма у Аллы Витольдовны что надо. Правда, я думала, отец найдет себе кого-нибудь помоложе.

— Эй! Моя мать не старая. На хрена ей твой отец? Он же еще тот ходок и…

— Ты вообще-то о моем папе говоришь. Имей совесть! — топаю я ногой. Фома осекается. Замерев друг напротив друга, осознаем, что, может быть, впервые ругаемся. И из-за кого? Из-за наших спятивших на старости лет родителей!

Отодвинув елку ногой к стене, оседаю рядом с Фомой на банкетку.

— М-да… Попахивает инцестом.

— Мы не кровные родственники, так что вряд ли.

Прерывая наш разговор, звонит домофон.

— Кого еще принесло? — бурчит отец, возвращаясь и на ходу натягивая футболку.

— Это курьер. Мы с Фомой планировали поужинать.

— Как вы вообще здесь оказались?

— А вы? — язвлю. Отец вздергивает бровь. Что заставляет меня тут же сдуться. — Это было спонтанное решение. Встретить Новый год со снегом, елкой и…

— В общем, как положено, — заканчивает отец за меня, довольно кивая.

— И давно вы мутите? — спрашивает Фома, сводя на нет наши попытки сменить тему беседы.

— Да сколько знакомы, столько и мутим, да, Алунь?

Не дав матери и рта раскрыть, Феоктистов опять напирает:

— А молчали чего?

— Не хотели, чтобы наши мутки на ваших отношениях отразились. Правильно, Ал? Это же была основная причина?

— Сынок, — начинает необычно взволнованная Алла Витольдовна, но тут ее опять перебивают, на этот раз мой отец.

— Ну, ты опять? Кончай парню сопли вытирать. Подумаешь — трагедия. Мать замуж вышла.

— Замуж? — охреневает вконец Фома. И тут я его понимаю, конечно. — Вы поженились?

— Я бы никогда этого не допустила, но… Кое-что случилось… Меня заставили.

Алла Витольдовна опускается на низкий столик, на который мы, когда здесь жили, ставили цветочные композиции. Узнать в этой женщине знакомую мне генеральшу практически невозможно. У той все под контролем, она, блин, почти машина. Единственная слабость которой — ее драгоценный сынок. И эта женщина вдруг потерянным голосом говорит, что ее заставили? Серьезно? Товарищи инопланетяне, верните мою свекровь. Мы вас раскусили.

— Короче, так. Никто никого не заставлял. Мы поженились. Скоро родим вам братика.

— Аа-а-а?

Мне же послышалось, да? Перевожу взгляд на Фому. В его глазах — те же недоверие и ужас, что одолевают меня саму.

— Так получилось, — окончательно сникнув, шепчет Алла Витольдовна.

— В каком смысле получилось?! Тебе полтинник скоро! Как ты вообще могла залететь в таком возрасте?

— Мне сорок шесть всего! — поджимает дрожащие губы моя, господи помилуй, мачеха.

— А ну-ка прекрати орать на мать! — синхронно с ней гаркает отец. Как два барана, они с Фомой встают друг напротив друга — хоть ставки принимай, кто первый бросится.

— И ты мне еще что-то там говорил про контрацепцию! — возмущенно пищу я, оттесняя Феоктистова за спину. — А сам?!

— Перед тобой я еще не отчитывался! — багровеет отец.

— Стас… — шепчет Алла Витольдовна, хватаясь за живот.

— О, черт! Мама… — подскакивает к ней Фома.

— Так, все! Успокоились. Выдохнули. Будете мне жену волновать — выставлю за порог.

— Да мы и сами уйдем, — быкует Фома. — Пойдем, Жень.

Это, конечно, лишнее. Но хорошенько узнав Фому, я знаю, что нет никакого смысла пытаться его образумить, пока он в таком состоянии. Бросив извиняющийся взгляд на отца и Аллу Витольдовну, подхватываю наши чемоданы и бегу его догонять.

Фома стоит у лифта, залипнув в приложении такси.

— В отель? — мямлю я.

— Нет, ко мне поедем.

В квартиру, где они жили с Аленкой? Серьезно? Вот чего я точно бы не хотела.

— М-м-м.

— Мать там ремонт сделала. Поедем, ночь переночуем, а там решим, как быть. Я выпотрошен.

Ну, если ремонт, то ладно.

Тот же двор, те же подъезд и лифт. Здесь почти невозможно отстраниться от прошлого. Не знаю, что он себе думал. Лично мне неприятно. Возвращается чувство вины. А у меня после встречи с родителями и так такой бардак в чувствах! Вот тебе и праздник.

— Ты пока осмотрись, а я постелюсь в спальне.

Пыльно… Хотя не так, как могло быть. Наверное, кто-то здесь прибирается, как и в нашей с отцом квартире. Интересно, они в ней планируют жить? Папа переедет? А как же наша фирма? Все так запуталось. Вот это да… Братик.

Опускаюсь на диван. Сижу, перевариваю. Так проходит не одна минута. А Фомы все нет. Иду за ним. Феоктистов стоит спиной, свесив голову и опустив руки. В одной из которых зажата какая-то бумажка. Стопка белья валяется неразобранной в ногах.

— Эй! Ты чего? Так сильно расстроился?

Нет, я тоже в шоке, но ведь это хорошо, да? Жили себе два одиноких человека, а потом встретились… А ребенок… Наверное, я, в отличие от Фомы, была готова, что отец когда-нибудь заведет новую семью. У мужчин с