Повелитель баталий - Сергей Самаров

– Хорошо, я позвоню военному атташе. Он, думаю, сумеет решить этот вопрос и обязательно поможет, если найдет такую возможность.

Полковник вытащил мобильник. Радостный майор Хортия взял с подноса, поставленного на журнальный столик капитаном Софикошвили, кофейную чашку. Он даже не выпил кофе, а просто вылил его себе в рот и совершенно, кажется, не почувствовал, какой тот горячий.

Костатидос позвонил сразу. Разговаривал он спокойно, без той властной брезгливости, которую мог позволить себе в отношении грузинских союзников. Тем не менее даже вежливость иногда, как оказалось, дает положительные результаты. Полковнику пообещали все выяснить в кратчайшие сроки и сообщить. Осталось ждать.

Как раз в этот момент капитан Софикошвили, сидящая рядом с окном, кое-что увидела сквозь стекло и сразу доложила полковнику:

– Норфолк проснулся. Пошел в лабораторию.

– У него там дела? – спросил Костатидос.

– Да, бывают. Иногда он сутками из лаборатории не выходит, – сказал майор Хортия. – Мне даже сотрудники жаловались. У них глаза закрываются, на ходу упасть и заснуть в коридоре готовы, прямо на голом бетонном полу. А Норфолк может по нескольку суток работать без перерыва, иногда даже без завтрака, обеда и ужина. Если никто не скажет, то сам он в столовую не пойдет. Но сейчас этот ученый муж, скорее всего, способен только на то, чтобы принять душ. Это его обычная привычка после возлияния. Да и график своего сегодняшнего дня он знает. Скоро к нему гости придут, будет проводить инструктаж по оборудованию. В такие дни он, как правило, лабораторные работы не начинает.

– Подождем, не будем пока за ним бегать, – решил полковник.

Так они и поступили, стали ждать звонка из посольства или появления Норфолка. Доктор появился через десять минут. Он принял в лаборатории душ и выглядел почти свежим. Его прямые длинные волосы висели сосульками, словно он только что выбрался из-под дождя. Норфолк специально не стал, видимо, вытирать голову, чтобы мокрые волосы освежали ее.

– Мне кажется, он уже протрезвел, – сказал майор Хортия, наклонившись к не самому высокому окну. – Хочется надеяться, что доктор в нормальном виде встретит группу. Впрочем, в этом сомневаться не приходится. С ним уже не в первый раз такое случается. Надо показать ему, где его коробка. Я поставил ее на общем складе.

– А нашу? – спросил Костатидос.

– И вашу рядом.

– Что такое общий склад?

– Можно назвать его складом готовой продукции. По крайней мере, левую часть. Все, что производится в лаборатории, хранится там. Ангар крепкий, железобетонный, подземный, сдвоенная охрана у ворот, пулеметная амбразура рядом, патруль по периметру. Поверху расположен другой склад. Там лежит всякая строительная дребедень. Мешки с негодным окаменевшим цементом, какие-то краски, рулоны с утеплителем и прочее. Маскировка для спутников. Но основное спрятано под землей. Туда могут попасть только работники склада и я. Если бы вы рискнули попробовать, то вас просто пристрелили бы.

– Коробки не перепутаете? – спросил полковник не из беспокойства за судьбу груза, а только для проявления собственной строгости, соответствующей статусу полковника ЦРУ.

Такая жесткость показалась Костатидосу необходимой после слов майора о том, что часовые пристрелили бы полковника. Конечно, это нормальная работа охраны. Именно так все и должно было бы обстоять. Но ему все же неприятно было слышать подобные высказывания от младшего по званию, тем более офицера страны, так значительно зависящей от США. Американцу хотелось поставить майора Хортия на место.

– Или контейнеры все же разные? – уточнил он.

– Они все одинаковые, – как-то слишком уж вольно ответил майор. – Контейнеры все одинаковые. Их изначально заказывали такими в целях экономии. Чтобы одна партия была по единому чертежу. Но на этих, которые вы привезли, стоят печати доктора Норфолка и капитана Софикошвили, тогда как на других – начальника склада. Да и нет разницы, какой контейнер отправлять. Они одинаковые не только внешне.

– Новые вернулись после лабораторных испытаний, – ответила мисс Дареджан. – Мы не имеем права допускать использование продукции, не прошедшей тестирование. Кстати, вон снова Норфолк идет. Уже не в лабораторию. Мне кажется, он просто кого-то ищет.

– Так позовите доктора сюда. – Полковник тоже посмотрел в окно, для чего ему пришлось приподняться. – Да, он куда-то движется, похоже, не вполне целенаправленно. Кого-то или что-то высматривает. Как бы не хлебнул перед встречей. На усталое сознание любая доза подействует втрое сильнее. Солдаты охраны, надеюсь, его не угостят?

– Вот за это я ручаться не могу, – заявил Хортия и усмехнулся. – Вообще-то наш внутренний устав запрещает держать на посту спиртное. С этим у нас строго. И я сам слежу, и начальник караула. Насчет казармы охраны такого запрета нет. Но мы не имеем права командовать Норфолком, не можем заставить его вести трезвый образ жизни. А бойцы наши… что про них можно сказать?! Вы же, наверное, слышали, как формировались части коммандос при президенте Саакашвили. При новом премьер-министре ничего не изменилось. В ряды коммандос брали не за воинские навыки, храбрость и ум, а за отчаяние. Таких персон у нас любят и ценят. А этим парням уже терять нечего, хотя приобрести кое-что они могут. За эту возможность оставаться на свободе такие вот люди благодарны президенту и преданы ему. Но гарантировать, что они трезвенники, весьма трудно. Я лично не рискнул бы так утверждать и не осмелился бы объяснять пьяным коммандос, как следует вести себя настоящему солдату. Впрочем, едва ли Норфолк кого-то встретит на территории лаборатории. Все свободные люди ушли на поиски русских диверсантов. Я же объяснял…

– Все равно остановите его. Мисс Дареджан, попрошу вас, позовите доктора сюда, скажите, что он мне очень нужен. Необходимо срочно обсудить один вопрос.

Капитан Софикошвили встала, глянула на майора так, словно попросила у него разрешения, и вышла. Через окно слышен был ее низкий голос. Мисс Дареджан звала доктора Норфолка.

– Что у нас с капитаном Джадиани? – поинтересовался Костатидос у майора.

– Не просыпался. Врач назвал это состояние постстрессовым сном. Он говорит, что такая беда может затянуться на целые сутки. Если потом капитан не проснется сам, то придется будить его искусственно. С эмоциональными людьми такое случается довольно часто. Стресс проявляется у всех по-разному, иногда совершенно непредсказуемо.

– Значит, он сегодня не работоспособен?

– Абсолютно.

– И заменить его в операции некем?

– Сержантом из охраны? Не уверен, что тот справится. Еще больше сомневаюсь в том, что он не распустит язык после операции.

– Ладно. Будем думать. Где мисс Дареджан?

Майор выглянул в окно и сообщил:

– Идут.

Через минуту капитан Софикошвили с доктором Норфолком зашли в кабинет.

– Как самочувствие, доктор? – спросил полковник, едва Норфолк переступил порог.

– Хотелось бы лучшего, но по возрасту не получается, – без улыбки, вполне серьезно сказал доктор Норфолк.

Его длинные нерасчесанные волосы упали на лицо. Доктор смотрел сквозь эту частую решетку, но не убирал ее с лица, словно прятал за ней следы своего обильного возлияния.

– Вы в состоянии вспомнить, что с вами произошло на дороге?

– Вспомнить – без проблем. Осмыслить – едва ли. Я слишком мало выпил для того, чтобы не суметь вспомнить. Обычно я могу принять в три раза больше спиртного, и память мне не изменяет. А вот осмыслить все трудно. Я понял, что лопнуло колесо. Машина завиляла, а потом произошло столкновение.

– Крепитесь.

– Как Гиви?

– Спит. Будем надеяться, встанет на ноги. Вопрос к вам, доктор. Что за группу вы сегодня ждете? Люди проверенные?

– У меня нет возможности проверять их. Кого мне присылают, с теми и сотрудничаю. Мое дело сводится к тому, чтобы передать груз и взять расписку с обязательством использовать его только в Сирии.

– Не понимаю, зачем нужна такая расписка.

– На случай претензий российской стороны. Получатели груза приходят к нам из России.

– Оправдание слабое, но ладно. Хоть какое-то есть. Я слышал, нынешняя группа особая, да и груз тоже.

– Да. Он в пять раз больше обычного. Там двенадцать боеголовок, которые можно использовать не только в ракетах и минах, но даже в ручных гранатометах, стреляющих надкалиберными гранатами. Начинка, впрочем, обычная – зарин. Доза минимальная, очаг заражения – не более сотни квадратных метров.

– А группа?

– Обычные местные бандиты. Только на сей раз их довольно много. Двенадцать человек.

– Когда они должны подойти?

– В течение часа или двух. Они меня и разбудили своим звонком. Пришлось принять душ, чтобы выглядеть свежим. Ваххабиты спиртное на дух не переносят. Трудно было бы с ними разговаривать, если бы они почувствовали этот запах.