Повелитель баталий - Сергей Самаров

– Джейкоб, мы говорим по открытой связи, – напомнил Костатидос.

– Плевать, если терять уже нечего. Вдобавок любая прослушивающая система должна знать конкретные номера абонентов, которых нужно контролировать. Ты свой номер в ФСБ России не сообщал?

– Знаешь, Джейкоб, я как-то упустил из вида такую вот необходимость. Но что-то конкретное ты мне посоветуешь?

– Обратись напрямую к начальнику лаборатории. Пусть своей властью что-то сделает.

– Он в Тбилиси. Будет только завтра утром. Мы с ним там разговаривали. Именно этот человек и отправил меня сюда.

– Попробуй что-нибудь придумать. Ты же умеешь это.

– Не знаю. Может быть, стоит попытаться задействовать людей, которые придут на встречу с доктором Норфолком?

– Ты считаешь, что на них можно положиться?

– Нет, я думаю, что здесь и сейчас можно надеяться только на самого себя да на мисс Дареджан, из кабинета которой я веду разговор. Это я ей комплимент такой говорю. Все остальные ненадежны. Кое-кто даже враждебен нам. Представь себе, что именно так относится к американцам начальник службы безопасности лаборатории.

– Кто это? Как его зовут?

– Некий майор Хортия. Как я понял, он сейчас исполняет обязанности начальника лаборатории. Именно от него зависит судьба нашей операции.

– Если он будет мешать, то звони мне. Я сразу свяжусь с послом, а он – с правительством. Решим вопрос в течение часа. Но ты все равно постарайся что-то придумать. С этим Хортия или без него. Поломай голову, ты же можешь!

– Мисс Дареджан! – Полковнику нравилось произносить это имя.

Оно казалось ему красивым, поэтому он предпочитал говорить так, а не называть капитана по званию и фамилии.

– Вы не могли бы пригласить ко мне майора Хортия?

– Пригласить могу, только я знаю, что он получил недавно какое-то сообщение и сильно им обеспокоился. Сейчас у нас вся охрана бегает как сумасшедшая. Наверное, майору Хортия теперь не до разговоров.

– Тем не менее попробуйте.

Капитан Софикошвили сняла трубку внутреннего телефона и набрала номер, состоявший всего из трех цифр.

Она долго держала трубку около уха, потом положила ее на аппарат и сказала:

– В кабинете его нет. Наверное, находится где-то на территории. Пойду и посмотрю. – Женщина встала из-за стола.

– Буду вам признателен, – заявил американец.

Вернулась мисс Дареджан только через десять минут, заметно нахмуренная. При ее густых бровях такая мина придавала лицу трагическое выражение. Костатидос сразу отметил это и понял, что происходит нечто не слишком приятное.

– Что-то случилось? – спросил полковник.

– Случилось. Сейчас придет господин майор и сам вам все объяснит. Суть проблемы мне передали из третьих уст, поэтому пересказывать ничего не буду.

– Если можно, мисс Дареджан, сделайте мне еще чашечку кофе. У вас он получается удивительно вкусным. Я вообще-то не большой любитель этого напитка, но вы просто волшебница!..

– Меня в США научили это делать мексиканцы. Здесь никто не варит кофе так, как я. Но это сложная рецептура. Я сейчас сделаю. – Она взяла пустую чашку и вышла.

Почти сразу за ней в кабинете без стука появился долговязый майор Хортия. На улице он не казался настолько высоким. Но в помещении потолки были намного ниже американского стандарта. Поэтому начальник местной службы безопасности выглядел здесь просто гигантом-баскетболистом.

– У нас неприятности, полковник! – довольно грубо начал Хортия.

По крайней мере, Костатидосу, привыкшему к тому, что при обращении к нему младшие по званию обязательно добавляют слово «сэр», такое обращение показалось несколько неуместным.

– Не только у нас, но и у вас.

– У меня? Да, вы правы. У меня неприятности, я согласен. – Костатидос решил не обострять ситуацию, не стал учить этого грузинского майора правилам поведения, принятым как в американской армии, так и в ЦРУ, среди тех, кто носит погоны.

Эти знаки различия там есть далеко не у всех.

– «У нас» – это я говорю про грузинскую сторону. «У вас» – про американскую. Если неприятности касаются лаборатории, то они одинаково могут ударить и по нам, и по вам, причем на международном уровне. Я пришел к вам как к представителю американской стороны, который в состоянии помочь решить какие-то конкретные вопросы. Не к вечно пьяному же доктору Норфолку мне обращаться!

– Значит, вас беспокоит не мой вопрос?

– Да, совершенно другой вопрос. Но вашего проекта он тоже касается напрямую.

– Я слушаю вас.

– Я уже говорил вам сегодня там, на дороге, что в окрестностях базы, скорее всего, присутствуют русские диверсанты.

– Да, был какой-то непонятный намек. Но уверенности в том, что это диверсанты, вы не выразили. Помнится, вы говорили что-то о русских солдатах, заблудившихся в горах.

– Два солдата и один офицер. Так говорится в запросе русских пограничников, по инстанциям дошедшем до Тбилиси, а потом и до нас. Сверху вниз, хотя могли бы сразу позвонить. Но дело не в пограничной бюрократии, а в том, что за лабораторией, возможно, кто-то наблюдал со стороны. Как раз в момент, когда мы сюда приехали с разбитой машиной. Даже вас, полковник, наверное, видели в американском мундире. Хотя лаборатория открывалась под американским патронажем, поэтому ваше присутствие здесь естественно. Но вот наличие русских диверсантов у нас под боком вовсе не обязательно.

– Я так и не понял, майор, у вас есть какие-то конкретные данные по русским диверсантам, или это только ваши личные ощущения?

– Нам опять передали данные из третьих рук, снова из Тбилиси. Хорошо хоть, что системы связи у нас оперативно работают. Мы получили сигнал только с небольшим опозданием. Короче говоря, ваши специалисты из радиотехнических войск засекли переговоры через компьютер, видимо, ноутбук, двух корреспондентов. Предположительно, один из них находился в Москве, второй затаился где-то рядом с нами. Разговор засек только один локатор. Если бы их оказалось два, то можно было бы определить конкретную точку, а так – лишь линию. Я послал по ней всех своих свободных людей, но что они смогут увидеть или найти, если не знают точного места?! А сам разговор был таким. Один из корреспондентов докладывал, что находится рядом с объектом и ведет наблюдение. По большому счету здесь поблизости нет других объектов кроме нескольких точек радиопеленга. Но какой смысл наблюдать за ними или за пограничным отрядом? Естественно было бы предположить, что присматривают за лабораторией. Однако и здесь есть некоторые странности. У нас контроль периметра проводится мощными американскими индикаторами оптических систем. Я сам многократно проверял. Эти приборы реагируют даже на очки, не говоря уже о биноклях и прицелах. Но сигнала тревоги не поступало. Значит, они наблюдали не за нами или сумели обойти индикатор.

– Я не знаю, как можно обмануть такую прекрасную технику, – сказал полковник. – Наши американские индикаторы очень надежные и чуткие приборы, ничуть не хуже израильских, которые хотя и считаются лучшими в мире, но только за счет рекламы. Израиль производит их в основном для продажи, мы – для собственных нужд. Нам реклама ни к чему, а они без нее не потянут. Вот и все. Могли диверсанты наблюдать за лабораторией без приборов?

– Для этого им потребовалось бы подойти ближе. Тогда их сняли бы наши видеокамеры, и компьютеры объявили бы тревогу. Камеры включаются при любом движении в секторе просмотра. Компьютер различает человеческую фигуру в инфракрасном режиме, то есть даже замаскированную. Причем в любом положении, хоть в сидячем на горшке, хоть в лежачем. На зверя компьютер не среагирует, а человека и военную технику, впрочем, гражданскую тоже, определит и поднимет тревогу. С этой стороны я спокоен. Кстати, наши видеокамеры контролируют даже ближайшее небо и не подпустят ни какой-нибудь параплан, ни дельтапланериста.

– Хорошо, когда охрана работает так, как и должна, – лениво сказал полковник. – Только я не понимаю, что от меня требуется. Вы пришли ко мне, как я догадался, с какой-то просьбой, не так ли?

– Да. Я занял в поиске всех людей, которых смог высвободить от дежурства. Отправил их на поиск. Пока результатов никаких. Но мои люди будут пару суток искать, пройдут по линии, которую обозначили нам ваши специалисты.

– И что? У меня нет в кармане второго локатора, чтобы я сумел дать вам конкретную точку.

– Я сам дважды созванивался с командиром радиопеленгаторной службы. Он со мной разговаривать не хочет. Заявляет, мол, что смогли, то и дали.

– А меня он разве послушает?

В этот момент в кабинет вошла капитан Софикошвили с подносом в руках. На нем стояли две чашки. Одна для полковника, вторая для майора. Кофе был горячим, над ним поднимался ароматный пар.

– В этой службе много ваших специалистов, – продолжил разговор майор. – По своим каналам, через посольство или как-то иначе, но необходимо попросить помощи. Без точных координат мы бессильны. Остается надеяться только на удачу. А эта капризная дама имеет привычку смотреть в разные стороны. Никогда не знаешь, куда она взглянет через минуту.